Правда, независимость эта не особенно была ему нужна. Жили они, в целом, дружно. Хозяйство вели крепко. Алена звезд с неба не хватала, но уж что было ее, того из своих цепких лапок не выпускала. И за эти годы она уже привыкла не мыслить своей жизни без него. Да что говорить, она его любила! Она считала его своим, точно так же как по праву считала своим какой-нибудь шкаф, стоящий у них в спальне, их дачу, их квартиру, наконец, их сына. Тем обиднее ей показалась сегодняшняя ситуация.
«Я ее припугну! — осенила Алену новая мысль. Она обрадовалась, когда вспомнила, что у Алексея есть пистолет. — Так и скажу этой шлюхе: „Если увижу тебя на горизонте еще раз, так и знай, пристрелю как собаку!“»
Ей очень понравилась эта идея, и, полная решимости бороться за свое личное счастье до окончательной победы, Алена вытащила пистолет из укромного уголка и, прикрыв сверху носовым платком, положила в модную светлую сумку. Ей не приходилось раньше обращаться с оружием, и мысль о том, что надо проверить, заряжен ли пистолет, даже не пришла ей в голову. Ей было достаточно, что он просто есть. С сознанием своей правоты, с уверенностью в своих силах она захлопнула дверь и выскочила на улицу с намерением поймать частника или такси.
Алексей Фомин снова пошел в гараж и вывел теперь из него бело-перламутровый «мерс». В который раз он порадовался этому новенькому сияющему красавцу. Хотя правильнее было бы называть машину красавицей. Мерседес — женское имя. Легкость и плавность форм, благородное сияние полировки и престижный фирменный знак на капоте всегда приводили его в замечательное расположение духа. С удовольствием подчиняясь быстроте и маневренности хода, он вырулил на проспект. Свой дом он нарочно объехал стороной. Думать о ссоре с женой ему сейчас не хотелось. Как-нибудь все равно утрясется!
Пронеслась за окном полоса парка, показался вдали чей-то памятник. От метро торопливо расходились по своим делам люди. Алексей свернул на указанную Наташей довольно тихую улицу. Это был центр. Квартиры жилых домов располагались выше второго этажа, а внизу мелькали за стеклом офисы разных фирм, учреждения, банки. Вот и вывеска ресторана. Он напряженно вглядывался в вереницу стоящих у обочины машин. Вот вишневая «девятка». Московский номер отчетливо выделялся среди других знаков. Впереди было свободное место. Он тормознул и осторожно припарковался. Возле машины не было никого. Алексей вышел и заглянул через ветровое стекло внутрь. В салоне играла музыка. Впереди, на месте пассажира, откинувшись на подголовник, с закрытыми глазами полулежала Наташа Нечаева. Он уже поднял руку, чтобы стукнуть в стекло… И остановился. Как же давно они не виделись! Действительно, иди она навстречу ему по улице, он бы ее не узнал. Но не потому, что она постарела. Это была в чем-то уже совершенно другая женщина. Хотя и волосы ее так же, как и в те годы, были распущены сплошной волной, доходящей до плеч, так же перламутрово розовели губы. А на щеке возле уха по-прежнему темнела круглая родинка, о которой, оказывается, он давно уж забыл. И все-таки перед ним была другая Наташа.
Она то ли дремала, то ли спала, и по всему ее лицу была разлита спокойная уверенность. Сердце его забилось. Какая, оказывается, глупость утверждать, что все женщины старятся к сорока годам! Во всяком случае, та женщина, что оказалась сейчас перед ним, очень ему нравилась. Он даже и не смог бы сразу объяснить, чем именно. Может быть, более округлыми, мягкими формами, а может быть, и спокойным выражением лица, без той нервности, которая была присуща ей раньше. Вот уж не думал он никогда, что женщины с возрастом могут меняться и в лучшую сторону! Ведь сейчас везде — и с экранов, и со страниц печатных изданий — пропагандируется культ молодости. С некоторой тревогой он подумал о том, что и ему-то уж тоже не двадцать лет! Но возраст у мужчин не имеет в массовом сознании критических отметок, и Алексей, зная это, быстро успокоился. Во всяком случае, он очень был рад ее видеть.
— Привет! Ты спишь, соня? — Алексей отворил дверцу ее машины. Как, оказывается, жаль, что они так долго не виделись! Не зря, значит, его к ней и тогда тянуло.
Наташа шевельнулась и открыла глаза. «Адажио» Джио-зотто раскатывалось по салону романтическими волнами, создавая атмосферу изысканной чувственности. Наташа была довольна собой. Уже давно она научилась продумывать мелочи, создающие настроение. Она характерно приподняла брови и сложила губы…
Алексей помнил ироническую гримаску, а увидел нежную, обольстительную улыбку. Он пожалел, что не купил ей цветы. Наташа скользнула из машины наружу, протянула к нему обе руки, обвила его шею, на миг прикоснулась к его щеке, пахнула ароматом духов и сказала:
— Ну, здравствуй, дорогой!
Он не ожидал такого начала, но сразу понял: что было между ними, то было. И глупо было бы вести себя сейчас так, будто они просто знакомые. Он удивился, так как не ожидал, что волна неожиданно нахлынувших воспоминаний так взбудоражит его. Да, не просто знакомые они были тогда, не просто!
Он поцеловал ее в щеку. Шелк кожи, так же как и шелк костюма, был необыкновенно приятен на ощупь. Вообще целоваться он не любил. Именно из-за ощущения чего-то въедливого, неприятного, пристающего к его рту, которое возникало из-за губной помады, которой пользовались женщины. Сейчас он ни о чем таком даже не думал. Ему захотелось поцеловать ее по-настоящему, вот и все.
— Спасибо, что приехал на помощь! — Она с улыбкой отодвинула его от себя. Этот жест он узнал. Так она делала и раньше. Плавно ускользала куда-то вбок точно рыбка.
— Постой! Мы так давно не виделись! — Он слегка обнял ее. Ее плечи сохранили девическую хрупкость, и талия была все такой же тонкой.
А Наташа, сама не ожидая, что так неожиданно обрадуется его открытому восхищению ею, посмотрела на него и улыбнулась открыто и весело, будто и не было между ними стольких лет неизвестности. И Алексей разнежился, размягчился в теплом сиянии ее глаз и снова с удовлетворением уверился, что он, как и прежде, желанен, любим, оценен по достоинству.
Что еще составляет тщеславие мужчины, как не счастье чувствовать себя господином в глазах женщины? Наташа и Алексей стояли на улице возле дороги, на виду у людей, и никому до них не было дела, а им тем более не был нужен никто. И только швейцар через окно ресторана не без удивления наблюдал за их свиданием, думая про себя: «Вон она как поворачивается-то, жизнь!»
— Но мне действительно нужна твоя помощь! — Ее шепот был нежен. — Машина сломалась, и кошелек украли…
Он протянул руку и сжал ее пальцы, как бы говоря: «Ничего не бойся, поломка машины — пустяк. Я тебе помогу!» А пальцы ее тоже были, как и раньше, сухие, прохладные, тонкие, и сами собой в его памяти возникли тот летний день, и пляж, и легкий плеск воды, и серебристая чешуя мальков, тычущихся тупыми носами им в ноги. Боже, сколько же, оказывается, прошло лет с тех давних пор!
Она нанизывала слова как жемчужины, отчасти даже не понимая, зачем ей это надо. Очевидно, срабатывал извечный женский инстинкт нравиться.
— Ты такой же, как и раньше, уверенный в себе! Когда стоишь с тобой рядом, кажется, что тебе все по плечу.
Лесть — страшное оружие в устах умной женщины. Алексей ведь знал и о своем теперешнем животике, и о дряблости щек, и о лысине, но ее голос все пел и пел, и в этих томных звуках опять возник образ когда-то стройного красавца с рельефными мускулами и походкой молодого леопарда. И самое интересное, что он себя снова почувствовал таким!
Он с трудом оторвал от ее щеки свое лицо.
— А как у тебя дела? — В глазах у него был искренний интерес.
— Более чем нормально по нынешним временам. — Она улыбнулась, будто скрывая от него какую-то мимоходом возникшую мысль. Но ответ прозвучал просто, без всякого хвастовства.
— Ты совершила-таки мировое открытие?
— О!.. Сотни две! Только маленьких, мелкомасштабных.
— Я однажды видел тебя по НТВ. Кто-то брал у тебя интервью. Я даже возгордился знакомством с тобой! Ты держалась и выглядела великолепно! Вот как сейчас!
Она улыбнулась:
— В последние годы я всегда стараюсь выглядеть великолепно.
— Тебе это удается!
Она вернула его к текущему моменту:
— Так что же мне делать?
— Для начала открыть капот! — улыбнулся он. Все-таки не зря он оканчивал автодорожный институт.
Решение лежало на поверхности. Поломка была не такой уж сложной. Наташа внимательно следила за ним. Он сказал:
— Есть два варианта. Или сразу буксировать тебя в сервис, или оставить машину здесь, съездить в магазин, купить вот такую штучку, — он показал Наташе маленькую деталь, — а поставить я смогу ее сам.
— Сейчас я вся в твоей власти! — улыбнулась она. — Как скажешь, так и сделаем!
— Ну, если так, — он хитро посмотрел на нее, — тогда сначала будем ужинать! Я думаю, ты уже должна проголодаться от этих волнений. Механика я вызову по телефону. Есть у меня один знакомый, он и деталь привезет, и все сделает!
— Мне не хотелось бы ужинать в этом ресторане, — сказала она. — Мне кажется, что здешний швейцар вытащил у меня кошелек. Я не хочу способствовать дополнительному обогащению этого заведения.
— Ну что ты! — сказал Алексей. — Конечно, не здесь! Поедем поближе к моей работе. Я потом покажу тебе свой офис и магазин.
Ему было действительно интересно продемонстрировать ей свои успехи.
— Цепляемся!
Наташа обошла вокруг его сияющей красавицы и заглянула внутрь.
— Но у тебя же автоматическая коробка, — сказала она. — С автоматической коробкой не рекомендуется брать на буксир.
— Твоя «девяточка» не трактор. Вытащим! — добродушно сказал Алексей, а сам с восхищением подумал, что Наташа еще и в машинах разбирается. «Ну и ну!» — мысленно покачал он головой. Впрочем, она всегда была такая — уж если бралась за что, изучала с удовольствием и досконально. Он не преминул сказать ей о своем восхищении вслух.
— Ну как же! — засмеялась она. — Поломку же не смогла распознать!
— Тут нужно высшее образование, — с напускной важностью заметил он, и оба, рассмеявшись, сели по своим машинам.
Он потащил ее обратным путем. Почти той самой дорогой, какой она мчалась к ресторану. Сидя одна в своей машине за рулем, она пыталась разобраться во внезапно нахлынувших на нее чувствах. Конечно, с одной стороны, ей было приятно его неподдельное внимание, ведь все-таки они не виделись довольно много лет и она рассчитывала на простое приятельское участие, вовсе не надеясь на какие-то ухаживания. Они хоть и были ей приятны, но в общем-то не нужны. Ее поразили собственные чувства. Не сказать, чтобы тогда, во время их последнего свидания в городе на Волге, они с Алексеем расстались тепло. Более того, обида на него много лет теснила ей грудь. А вот теперь поди ж ты, откуда-то сама собой взялась к нему какая-то щемящая нежность. «Нет, плохо быть женщиной! — подумала Наташа. — Везде вмешивается проклятое сердце, все представляет себе не так, как есть на самом деле, а так, как ему хочется!» Она машинально следила за дорогой, где надо, легонько жала на тормоза и не пыталась сдержать горечь.
Конечно, думала она, когда это не стоит больших усилий, мужчине легко строить из себя джентльмена. Почему бы Алексею теперь и не быть с ней ласковым? Она хороша, еще молода, всего в жизни добилась. Та небольшая услуга, которую ему легко оказать, только поднимает его в собственных глазах. А она опять клюнула на его ласку. Где же он был, когда ей так нужна была серьезная помощь? Когда фактически решалась ее жизнь?
Теперь никого не волнует, какой ценой достались ей эта внешняя молодость и успех. В мире полно слабых женщин. Но одним почему-то везет, а другим — нет. Счастье не купишь, как говорят. И ей, Наташе, в какой-то степени тоже повезло. У нее прекрасные родители, сейчас есть дочка, муж, и все с виду благополучно и хорошо. Так все-таки почему бывают дни, когда она, Наташа, чувствует себя несчастной? И почему ее мучает этот ужасный темный человек? Неужели это Алексея видит она все время во сне? Как ей хочется отомстить! Не ему… что ему ее глупая месть! А своим годам, своим мыслям, воспоминаниям, что тревожат ее до сих пор. Своей слабости, одиночеству, беспомощности и даже самому .„ этому стремлению к мести. Ей надоело вечно доказывать самой себе, что она к нему равнодушна. Теперь его очередь это понять. А ей надо тщательнее присмотреться к его лицу, его фигуре — ведь за годы многие черты стерлись из памяти, — чтобы все-таки решить для себя — его или не его видит она во сне?..
Боже! Оказывается, прошла почти целая жизнь! И довольно трудно прошла. Теперь уже легче. Деньги приносят деньги, а слава — успех. Раньше, что бы с ней ни случалось, она закусывала губу и ползла вперед. Теперь вместо того, чтобы кусать губы, она может просто пожать плечами. Но был период жизни, когда она очень нуждалась в помощи, и родители ничего сделать не могли. Пришлось выкарабкиваться одной. Она бы утонула в житейских невзгодах, не приди тогда помощь извне. Перед собой она не должна врать. Ей тогда помог Славик Серов, ставший ее мужем. Зато теперь… А может быть, это фигуру Славика видит она во сне в темном углу?
Господи, как запутано все и вместе с тем как банально! «Друг милый, я люблю тебя, а ты его, а он другую…» Вот только разобраться бы еще, кто кого любит?
Их машины двигались вдоль Фонтанки. Миновали Летний сад. На другой стороне высился Фонтанный дом. Наташа краем глаза видела, как полупустые плоские катера, чем-то напоминавшие ей транспорт, на котором она однажды каталась по Сене, по очереди проскальзывали в арку моста и выходили в Неву.
«А Питер не хуже Парижа! Жаль будет с ним завтра расставаться! — вдруг ни с того ни с сего подумала она. — И есть действительно хочется! Скорее бы приехать! — Она увидела, что они свернули на набережную. — Куда это мы? — И обрадовалась, узнав Екатерининский канал. Она любила это место: высившийся чуть сбоку храм Спаса на Крови, его решетку каслинского литья, старые трамваи, на которые они с отцом садились на Конюшенной площади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43