Касаться дела Дурн Эллери более не захотел.Он вдруг остановился:
— Совсем забыл. Хотел купить у моего букиниста книжонку о венских методах борьбы с преступностью. Который теперь час?
Минчен посмотрел на часы:
— Только 10.00.
— Так ты прямо поедешь в больницу? —- Да, я, пожалуй, возьму такси.
— Хорошо, Джон. Я через полчаса буду в больнице. Пока. Они расстались. Эллери быстро зашагал в переулок, а Минчен остановил такси и сел в него.
Он все же пришел! Способ завуалированной Публикации никогда еще не срабатывал гак быстро, как в среду утром. Худощавый мужчина, одетый в темную одежду, прошел мимо полицейского управления и стал нервно рассматривать номера зданий. Было видно, что он плохо ориентировался в этом районе. Дойдя до дома № 137, он украдкой скользнул взглядом по всем его десяти этажам и, убедившись, что в нем находилась контора окружного прокурора, поправил воротник своего черного пальто и решительно вошел в здание.
Загадочный, неуловимый Свенсон! Эта новость молниеносно распространилась повсюду. От клерка в кабинете окружного прокурора она перелетела через мост в старое закопченное здание уголовного суда, а оттуда через мост Вздохов в недра городской тюрьмы. И каждый надзиратель тюрьмы, каждый сыщик полицейского управления, каждый регулиров-
щик уличного движения в радиусе четырех кварталов, каждый лоточник и бездельник, находившийся поблизости, услышал сенсацию через пять минут после того, как на шестом этаже дома № 137 Свенсон вышел из лифта в сопровождении двух полицейских и исчез в кабинете окружного прокурора Самсона.
Десять минут спустя, ровно в 9.45, Свенсон сидел в окружении сосредоточенных лиц. Среди них были: окружной прокурор, его заместитель Тимоти Кронин, а также несколько его помощников. Инспектор Квин слегка улыбался. Он появился со свойственной ему быстротой. Сержант Вели был молчаливым и угрюмым, как всегда. Комиссар полиции сидел немного в стороне и молча'наблю-дал. До этого момента Свенсон заговорил лишь раз. Он произнес глубоким баритоном, неожиданным для человека столь хрупкого телосложения: «Я Томас Свенсон».
Окружной прокурор почтительно наклонил голову и указал на стул. Свенсон тихо сел, глядя с подозрением на собравшихся. У него были тусклые голубые глаза и темные ресницы.
Когда все расселись и за стеклянной дверью замерла фигура полицейского, окружной прокурор спросил:
— Мистер Свенсон, почему вы пришли сюда сегодня утром? Свенсон казался удивленным.
— Я полагал, что вы хотите меня видеть.
— Вот как! Значит, вы читаете газеты? — быстро спросил Самсон. Новоявленный улыбнулся
— О, да. Может быть, будет лучше, если я сраэу внесу ясность. Но прежде всего, джентльмены, хочу сказать, что отдаю себе отчет, что вы меня подозреваете, разыскиваете.
Нам очень приятно слышать, что вы «отдаете себе отчет» в этом.
Самсон взглянул на него сурово.
— Вам многое придется объяснить, мистер Свенсон. Вы стоили городу кучу денег.
— По правде говоря, сэр, у меня были неприятности личного порядка. Все это для меня является своего рода трагедией. Видите ли, у меня была уважительная причина не появляться. Кроме того, я не верил, что доктор Жаннэ замешан в убийстве миссис Дурн. В газетах даже намека не содержалось на такой факт...
— Вы ничего не объяснили, — разочарованно сказал Самсон. — Что же скрывалось за вашей игрой в прятки?
— Знаю, знаю. — Свенсон стеснительно опустил глаза. — Мне очень тяжело. Если бы не было известия, что доктора Жаннэ собираются арестовать за преступление, которого, я точно «знаю, он не совершал, я бы сегодня не явился. Но я не могу этого допустить, будучи убежденным в его полной невиновности.
— Были ли вы в кабинете доктора Жаннэ между 10.30 и 10.45 в понедельник утром? — спросил инспектор Квин.
— Да, он говорил сущую правду. Я приходил к нему одолжить незначительную сумму денег. Мы все указанное вами время находились вдвоем в его кабинете, ни он, ни я не отлучались ни на минуту.
— Гм... — Самсон смерил его внимательным взглядом с ног до головы. — Получается все так просто, мистер Свенсон. Между тем вы заставили нас искать вас по всему городу.
— Почему вас так скрывает Жаннэ? — неожиданно спросил инспектор.
Свенсон поднял руки в знак своей капитуляции.
— Я вижу, что должен говорить... Джентльмены, все очень просто. Я вовсе не Томас Свенсон. Я Томас Жаннэ — сын доктора Жаннэ.
Все встало на свои места. Томас Жаннэ являлся приемным сыном доктора Франциса Жаннэ. Хирург был бездетным вдовцом, когда вторично женился. Его вторая жена была матерью Томаса. Томасу исполнилось два года, когда доктор Жаннэ стал его законным отцом. Спустя восемь лет мать Томаса умерла.
По словам Томаса, он серьезно относился к учению, преследуя единственную цель: стать первоклассным хирургом — вторым Жаннэ. Для достижения этой цели его направили в институт Джона Гопкинса.
Человек, за которым безуспешно охотилось все полицейское управление в течение двух дней, рассказывал приглушенным и стыдливым голосом, как он наглым и безответственным образом попрал доверие своего знаменитого отчима.
— Я уже тогда знал, что из меня ничего не выйдет, — бормотал он. — У меня были хорошие отметки, почти самые лучшие на курсе, но я пил как рыба и проигрывал в карты приличные суммы денег, которые отец щедро давал на мое содержание.
Жаннэ спокойно реагировал на срывы студента. Твердой рукой он поправлял молодого повесу во время всего учения в медицинском институте. А после диплома устроил его практикантом в хирургическое отделение Голландской мемориальной больницы.
— Так вот почему лицо этого человека показалось знакомым Исааку Кобу! — пробормотал инспектор, продолжая сосредоточенно слушать.
После практики Томас Жаннэ был зачислен в штат госпиталя. Он продолжал работу под руководством отца. Некоторое время Томас даже преуспевал.
Свенсон помолчал, облизал высохшие губы и, смотря отсутствующим взглядом мимо лица окружного прокурора, продолжал:
— Вот тогда и случилось... Это было пять лет тому назад, приблизительно в это же время года. Я сорвался. Опять начал пить. Однажды утром я оперировал, будучи в нетрезвом виде. В крити-
чеокий момент- моя рука дрогнула, нож вошел в тело слишком глубоко, и пациент умер на операционном столе.
Все молчали. Бывший хирург, казалось, переживал тот момент, когда рухнули планы и надежды юности, когда он роковым образом оскандалился на работе.
— Я тогда страшно испугался, — сказал Свенсон, — упал духом и почувствовал тошноту.
Три свидетеля присутствовали при операции, но существовавшие тогда строгие правила профессиональной этики помешали выйти молве об этом происшествии из стен больницы.
Доктор Жаннэ сам сообщил миссис Дурн о происшедшей трагедии и о виновности своего пасынка. Старая леди была беспощадной. Молодому хирургу пришлось уйти. Он был вынужден подать в отставку.
Несмотря на усилия отчима, дурная репутация о нем распространилась, и он всюду встречал закрытые двери. Постепенно, без шума Свенсон утратил свои медицинские права. Доктор Томас Жаннэ стал просто Томасом Жаннэ. Далее в порядке самозащиты он поменял фамилию Жаннэ на Свенсон. Это девичья фамилия матери.
Из Нью-Йорка он переселился в пригород Порт-Честер. Пользуясь протекцией и широкими связями отчима, сумел устроиться страховым агентом. Стал вести трезвый образ жизни.
— Ужасное событие заставило меня вдруг осознать и осудить свое поведение, — сказал он. — Но было уже слишком поздно. Ничто не могло спасти мою карьеру. О, я никого не обвиняю, — горько произнес он в тишине кабинета окружного прокурора. — Старуха действовала по совести, и мой отчим тоже. Для него свет сошелся клином на профессиональных принципах. Он бы мог отстоять меня, я думаю, посредством личного влияния на миссис Дурн. Но он строго придерживался своих принципов. Кроме того, он понимал, что необходим был суровый урок, чтобы спасти меня...
Доктор Жаннэ никогда не укорял своего непутевого пасынка, несмотря на боль, которую тот ему причинил. Он страшно переживал, когда рушились его надежды и планы. Однако он все же продолжал помогать молодому человеку встать на ноги и начать новую жизнь.
Жаннэ недвусмысленно обещал, что, если Томас будет вести трезвый образ жизни и честно трудиться, ему все будет прощено. Молодой человек останется наследником Жаннэ, другого наследника у него нет и не будет.
— С его стороны это было очень порядочно, —пробормотал бывший хирург, — чертовски порядочно. Он не мог ко мне отнестись лучше, если бы даже я был его настоящим сыном.
Он замолчал, нервно сминая поля своей шляпы крепкими пальцами — пальцами хирурга.
— Дело, конечно, выглядит сейчас по-другому, мистер... мистер Свенсон, — сказал Самсон. — Теперь мне ясно, почему док-top Жаннэ хотел нас сбить с пути. Старый скандал...
— Да, — прервал его Свенсон. — Это положило бы конец моему пятилетнему честному труду, конец моей службе. Это выставило бы меня в глазах общественности как никчемного хирурга, преступно нарушившего свой долг и которому нельзя доверять и в других делах... Мы оба очень переживали, — продолжал он, — это чрезвычайное происшествие в больнице, вызвавшее всякие измышления. Ведь если бы доктор Жаннэ помог полиции найти Свенсона, то старый скандал непременно всплыл бы наружу. Мы оба этого страшно боялись. Но, —. продолжал Свенсон, — когда я увидел, что отца так серьезно подозревают по этому делу, я не мог далее считаться с личными интересами. Я надеюсь, что теперь все подозрения относительно доктора Жаннэ отпали, джентльмены. Все это было страшным недоразумением. Моей единственной целью посещения отца в понедельник было одолжить незначительную сумму денег — двадцать пять долларов. Дела шли неважно, и мне надо было обернуться за несколько дней. Отец, как всегда, был щедрым — вручил мне чек на 50 долларов. Я его предъявил в банк и получил деньги, как только вышел из больницы.
Он оглянулся вокруг. В его глазах была невыраженная словами мольба. Инспектор угрюмо рассматривал изношенную поверхность своей коричневой табакерки.
Комиссар полиции незаметно ускользнул из комнаты. Ожидавшегося взрыва бомбы не получилось, и его дальнейшее присутствие здесь стало бессмысленным.
Голос Свенсона в конце рассказа звучал менее уверенно. Он застенчиво спросил, удовлетворила ли его исповедь присутствующих. Если да, то он очень просил бы не сообщать представителям прессы его настоящего имени. Вообще он в их полном распоряжении. Если понадобятся его свидетельские показания, то он готов их представить, хотя для него чем меньше шума, тем лучше. Ибо репортеры всегда готовы раскопать события прошлого и раскрыть неблаговид-.. ные факты старого, давно забытого скандала.
— На этот счет вам нечего бояться, мистер Свенсон, — окружной прокурор казался взволнованным. — То, что вы сегодня нам рассказали, конечно, оправдывает вашего отчима. Арестовать его при наличии такого бесспорного алиби мы не можем. Не так ли, Квин?
— Теперь, конечно, нет. - Инспектор чихнул, понюхав табаку. — Мистер Свенсон, видели ли вы доктора Жаннэ после, встречи в понедельник утром?
Свенсон заколебался, нахмурился и наконец поднял глаза с искренним выражением.
— Нет смысла отрицать это теперь, — сказал он. — Я видел отца после встречи в понедельник утром. Он тайно приезжал ко мне в Порт-Честер в понедельник вечером. Я не хотел рассказывать об этом, но... Его беспокоила охота, за мной. Он настаивал, чтобы я покинул город и уехал на Запад или еще куда-нибудь. Но когда он мне рассказал, как злится полиция на него за мое укрывательство, я, конечно, не мог уехать и оставить его в таком положении. В конце концов ни ему, ни мне скрывать нечего» Мы непричастны к убийству. А бегство могло быть квалифицировано как признание вины. Так что я отказался, и он уехал домой. А сегодня утром мне надо было приехать рано в город. И тут мне сразу попалась на глаза газетная статья...
— Знает ли доктор Жаннэ, что вы к нам пришли с целью обо всем рассказать? — спросил инспектор.
— О, нет!
— Мистер Свенсон, — старик уставился на бывшего хирурга, . можете ли вы мне дать какое-то объяснение этого преступления? Свенсон покачал головой:
— Для меня это большая загадка. Я старуху не очень хорошо знал. Я был ребенком, когда она так много помогла моему отцу. А когда стал подростком, я все время находился в школе. Единственное, что могу сказать — мой отец к убийству непричастен.
Инспектор снял трубку одного из аппаратов на письменном столе Самсона.
— Так вот что, молодой человек, ради порядка я вас проверю. Посидите минуточку спокойно.
Он набрал телефон Голландской мемориальной больницы.
— Алло, соедините меня с доктором Жаннэ.
— Отвечает оператор. Кто это говорит?
— Инспектор Квин из управления полиции. Пожалуйста, побыстрее.
— О, одну минуточку. — Инспектор услышал щелканье переключателей, затем раздался мужской бас:
— Алло, отец, это ты?
— Эллери! Что за чертовщина, куда ты пропал? Ты где? — В кабинете Жаннэ.
— Как ты туда попал?
— Просто зашел минуту назад, точнее — три минуты назад. Я пришел навестить Джона Минчена, отец.
— Не бросай трубку, — закричал старик. — У меня новость. Сегодня утром явился Свенсон. Мы только что заслушали его рассказ. Очень интересно, Эллери, я тебя подробно проинформирую, дам тебе стенограмму его показаний. Когда я тебя увижу? Да, самое главное — он сын Жаннэ.
— Что?
— То, что я тебе сказал. Где доктор Жаннэ? Ты что, целый день будешь молчать? Дай мне минуточку поговорить с Жаннэ, сынок.
Эллери, чеканя слова, медленно ответил: — Поговорить с Жаннэ тебе, не удастся.
— Почему? Где он? Разве он не с вами?
— Я пытался тебе объяснить, но ты меня прервал... Он здесь, — сурово произнес Эллери. — Но причина, по которой он не может с тобой гдворить, уважительная. Он мертв, отец!
— Мертв?
— Да, ушел к праотцам. — В тоне Эллери чувствовалась тревога, несмотря на легкомысленность его выражений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25