Джина пожала руки Лизе, Джой и Мередит (у Барбары был выходной) и села среди четырех соведущих шоу.— Здравствуйте, Джина. Как настроение?— Немного волнуюсь. Я очень рада возможности прийти сюда, — нашлась Джина, решив, что небольшое заискивание поможет завоевать сочувствие аудитории.— Так, значит, вы провели незабываемое лето?— О, Стар, вы себе даже не представляете.— Начнем с самого начала. Как вы познакомились с Большим Г?— Я пошла с подругой в бар, и, когда я заказала себе коктейль, он подошел и заплатил за него.— Вы полагаете, что именно в тот момент он что-то подсыпал вам в бокал? — вступила в разговор Джой.— Не сомневаюсь. Я не вожу домой мужчин из баров, — солгала Джина. — И никогда не сделала бы этого, если бы не находилась под влиянием наркотика, изменяющего сознание.— Мы знаем еще по крайней мере одну жертву, которая тоже подозревает, что ее чем-то опоили. Но, Джина, что вы скажете тем женщинам, снятым на видео, которые заявили, будто не были одурманены наркотиком и что вы, возможно, лжете? — не отставала Джой.— Я скажу, что все они шлюхи, — ответила Джина. Ее замечание было встречено смехом аудитории, отдельными аплодисментами и одним-двумя свистками с мест. — Нет, правда, Джой, неужели я похожа на девицу, путающуюся с такими типами?Джой задумчиво приподняла брови, словно говоря: «Да кто тебя знает», и спросила:— А как вы узнали, что этот Гриффин… Ведь его так зовут, верно? Большой Г?— Да, Гриффин Сирелли.— Как вы узнали о его веб-сайте? И каким образом вы, так сказать, вошли в этот сайт?— Одна моя подруга случайно упомянула название сайта в разговоре, и я решила посетить его.— Как вы поступили, обнаружив там… — начала Мередит, сидевшая через два кресла от Джины.— Как я поступила? Я сходила с ума. Я плакала. Я была чудовищно подавлена, чувствовала себя совершенно беспомощной. — Джина снова попыталась вызвать сочувствие аудитории.— Если бы сейчас Гриффин слышал вас, что бы вы сказали ему? — вступила в разговор молчавшая до сих пор Лиза.«Гореть тебе в аду синем пламенем, ублюдок с крошечным пестиком!»— Сказала бы, что мне жаль его, и я желаю ему не быть таким жестоким и не наживаться на несчастье ближнего своего…Не успела Джина закончить фразу, как в зале поднялась с места высокая, очень полная женщина и крикнула во весь голос:— Шлюха! Шлюха! Шлюха!Онемев, Джина вгляделась в кричавшую. Это оказалась та самая толстуха на роликах, которую пару месяцев насад покусал Гомес.— Ты лживая шлюха! — вопила женщина. — Ты спала с ним по доброй воле и сама захотела записать все на видео, чтобы разыгрывать здесь несчастную жертву и привлечь к себе внимание людей и прессы. — Толстуха обернулась к аудитории: — Я знаю всю правду, слушайте: она и Большой Г сговорились сделать из Джины Перри популярную звезду фильмов для взрослых и выбрали самый лучший способ — привлечь внимание газет и телевидения к этой шлюхе, притворившейся, что ее опоили и соблазнили! Она — зло, говорю вам. Джина Перри — воплощенное зло. Посмотрите, что со мной сделала ее собака. — Женщина поднялась со своего кресла, опираясь на клюку, и предъявила аудитории огромную зияющую рану на икре. — У нее душа блудницы, говорю вам. Смерть тебе, шлюха! Смерть тебе! Шлюха! Сука! Потаскуха! — кричала толстуха, пытаясь завести аудиторию. — Смерть тебе, шлюха! Сука! Потаскуха! — повторяла она.Некоторые из сидящих в зале принялись скандировать:— Смерть тебе, шлюха! Сука! Потаскуха! К ним присоединились другие:— Смерть тебе, шлюха! Сука! Потаскуха!И вот уже все собравшиеся затопали ногами и закричали:— Смерть тебе, шлюха! Сука! Потаскуха! Смерть тебе, шлюха! Сука! Потаскуха!Совсем растерявшись, Джина завопила в ответ:— Я не шлюха! Я не сука! И не потаскуха! — Смертельно испуганная, она молила: — Стар, помогите мне! Вызовите охрану, сделайте что-нибудь!Стар молча смотрела на нее, а три соведущие, наклонившись к самому лицу Джины, начали выкрикивать вместе со скандирующей толпой:— Смерть тебе, шлюха! Сука! Потаскуха!Резкое «бип-бип-бип-бип-бип» раздалось над ухом. Джина с силой ударила ладонью по кнопке будильника. Проснувшись в холодном поту, она некоторое время продолжала слышать эхо возгласов: «Смерть тебе, шлюха! Сука! Потаскуха!»Что же происходит? Неужели поганый коротышка вторгся в ее сны? Джина чувствовала, что ей необходимо разобраться с ним раз и навсегда.Пошарив на тумбочке в поисках телефонной книжки, Джина нашла телефон Анни Харрисон. Уже несколько дней она обдумывала одну идею, но не решалась вторично обращаться к Анни за помощью.— Алло, Анни?— Джина? Сейчас семь утра! — в сонном голосе Анни послышалось удивление.— Прости, я разбудила тебя?— Вообще-то да… Чего звонишь в такую рань?— Анни, мне очень неловко, но я хочу еще раз попросить твоей помощи.— Посмотрим. Что от меня требуется?— Ты вроде бы знаешь, как отыскать человека через Интернет, установить его адрес, номер телефона и прочие сведения. Я подумала, не поможешь ли ты мне найти одну особу?— Это несложно. Кого ты хочешь найти?— Это длинная история. Давай встретимся сегодня днем и все обсудим, — схитрила Джина, пытаясь выгадать немного времени. Ей следовало сочинить правдоподобную историю и скормить ее Анни. Открывать ей правду Джина не собиралась. Чувствуя себя последним негодяем — Присаживайтесь, доктор сейчас придет. — Медсестра-регистратор, вручила Питеру необходимые для заполнения бумаги. Он не то чтобы всерьез подозревал у себя рассеянный склероз или опухоль мозга, но несколько дней назад, проснувшись, почувствовал, что у него онемела рука, и решил на всякий случай сходить к врачу (хотя онемевшая рука всю ночь лежала у него под головой). Заодно Питер хотел поговорить с доктором о состоянии своих волос. С недавних пор молодому человеку стало казаться, что его волосы выглядят хуже, чем раньше, и он боялся, как бы не началось облысение. У его отца до сих пор была прекрасная шевелюра, и оба деда сохранили густые волосы до самой смерти, но Питер решил не рисковать и получить рецепт на «пропецию» или «рогейн», чтобы остановить облысение, если оно действительно начиналось. Ему вовсе не хотелось сверкать лысиной.В холле Питер поискал глазами свободное место и неожиданно заметил знакомое лицо. Он поспешно отвел глаза, не желая встречаться с сослуживицей взглядом и здороваться, но было уже поздно: она тоже увидела его.— Привет, — сказала Камерон, неловко улыбнувшись. Видимо, она тоже предпочла бы избежать встречи.Питер поздоровался и пристально посмотрел на нее. Он не встречал Камерон уже несколько недель. Краем уха Питер слышал, что после инцидента с рассылкой скринсеивера всем сотрудникам компании Камерон взяла отпуск, и сейчас видел, что она изменилась. Питер не мог бы сказать точно, что в ней стало другим, но изменения были очевидны. Держалась Камерон уже не так прямо и не вскидывала голову. Даже улыбка Камерон утратила былую жесткость, так раздражавшую его раньше.Почувствовав, что не может равнодушно пройти мимо, Питер опустился в свободное кресло рядом.— Как поживаете?— Держусь кое-как, — ответила Камерон, словно извиняясь. — Последние две недели выдались тяжелые.— Представляю. Мне очень жаль. Я слышал, что произошло. Это неслыханно.Камерон попыталась улыбнуться Питеру в благодарность за сочувствие, но ее глаза наполнились слезами.— Не понимаю, за что кто-то сделал мне такую гадость, — проговорила она, стараясь не заплакать. — Как я теперь покажусь на работе? — Взглянув на Камерон, Питер ощутил тяжесть на сердце и вдруг очень пожалел о содеянном. Чувствуя себя последним негодяем, он легонько погладил Камерон по плечу. Она опустила голову, и слезы закапали на пол. — Иногда мне казалось, что я сошла с ума. Какие-то странные звонки раздавались посреди ночи. Я боялась заснуть, потому что не знала, какие ужасы ожидают меня завтра. Мне звонили странные люди — доктора, к которым я в жизни не записывалась, психотерапевты, рабочие, занимающиеся перевозкой мебели. Кто-то изводил меня. Я не выдержала. Вот почему я здесь, Питер. Мне необходима помощь — успокоительные или что-нибудь еще.— Все обойдется. На работе все уже забыли о случившемся.— Ну да, конечно, — саркастически усмехнулась Камерон, вытирая глаза. В этот момент медсестра вызвала ее к доктору.— Камерон, подождите, — сказал Питер, когда она поднялась с кресла.Он хотел признаться в том, что это его рук дело, что он виновник неприятностей, свалившихся на нее. А главное, Питеру было необходимо убедить Камерон в том, что все уже кончилось. Странных событий больше не будет, она сможет жить по-прежнему.— Камерон, я не знаю, кто стоял за этими проделками, — солгал Питер, — но одно мне известно точно.— Что? — Камерон посмотрела на сидящего Питера сверху вниз.— Вы сильнее этого. Я не так уж хорошо знаю вас, но видел, как вы работаете. Видел вас в деле. Где жизнелюбивая молодая женщина, задавшая мне перцу за посещения Интернета? Вы сильнее какого-то негодяя, Камерон. Если вы покажете ему… или ей, что сломались, это лишь подстрекнет их на новые проделки.— Наверное, вы правы.— Ну же, Камерон, улыбнитесь мне своей фирменной улыбкой.Девушка улыбнулась скромно, почти застенчиво. Питер никогда бы не подумал, что Камерон умеет так улыбаться.— Ничего, пока сойдет и такая. Камерон улыбнулась чуть веселее.— Спасибо вам, Питер. Вы очень добры ко мне.— Камерон, не хотите ли пойти на ленч, когда освободитесь?— Конечно. С удовольствием.— Отлично, тогда дождитесь меня, ладно?— Договорились. Сегодня я злоупотребляю вашей дружбой.— Тогда назовем это свиданием, — широко улыбнулся Питер, глядя, как Камерон идет к двери кабинета врача. Шесть сотен в месяц Ширли только что закончила наводить порядок. Квартира блестела чистотой после генеральной уборки, которой здесь не было уже несколько лет. Мебель Ширли протерла полиролью «Пледж», а не влажной тряпкой, как обычно, и даже заняла у соседа пылесос, чтобы вычистить ковер. Впервые за много месяцев она постелила кровать, вытряхнула и вымыла до блеска все пепельницы. Ширли взбивала подушку на диване, когда в дверь постучали.— Здравствуйте, — сказала Ширли стоявшей на пороге женщине средних лет с серебристыми волосами.— Добрый день, меня зовут Дороти, я из агентства.— Очень приятно. Я — Ширли Перри, — представилась хозяйка и пригласила социального работника войти. — Присаживайтесь, пожалуйста.— С удовольствием присяду, но сначала, если не возражаете, я хотела бы взглянуть на квартиру. Мне очень важно увидеть, как вы живете, если решили взять приемного ребенка.— Конечно, пожалуйста. Это гостиная, здесь я читаю классиков при вот этом свете, — солгала Ширли, ведя Дороти к свободной спальне и открывая перед ней дверь. — Вот комната, где будет жить приемный ребенок. Прекрасная комната… Очень светлая.— Да, но здесь нет мебели.— Я куплю новую, — нашлась Ширли.— Вот как? И когда же?— Э-э… Я подумала, что мы с малым вместе выберем все, что нужно.— А где же малой будет спать, пока вы не купите самое необходимое?«А чем плох пол?»— Он может спать на моей кровати, а я временно переселюсь на диван.— Это исключено. Вам придется купить мебель. «Что ж, дай мне денег, сука, я и куплю».— Конечно-конечно, я немедленно приобрету все необходимое. Нет проблем.— Вы курите? — спросила Дороти. — Здесь немного пахнет табаком.— Нет-нет, это мой прежний жилец, э-э… э-э… Честер. Он был заядлым курильщиком. Прекрасный, знаете ли, старик, курение было его единственным пороком. Он поселился у меня, когда умерла его жена, и прожил здесь несколько лет, до самой смерти. — Ширли неожиданно открыла в себе способность сочинять на ходу.— Вот как… А что же случилось с его мебелью?— Э-э… ну… понимаете… Его жадные дети… да, его жадные отпрыски знать его не желали, пока он был жив, но как только он умер, слетелись сюда как вороны, словно на деревенскую распродажу, и вывезли буквально все.— Какой позор, — заметила Дороти. — А как выглядит ваша комната?— Моя комната?— Да, я хотела бы взглянуть на нее.— О'кей. — Ширли направилась к своей спальне и вошла первой, Дороти за ней. Женщина внимательно оглядела комнату, задержав взгляд на потолке.— Зеркальный потолок? — уточнила она.— Ах, это… Очень забавно, вы не находите? Я… Я… Я занимаюсь йогой по ночам. Упражняюсь на кровати и смотрю в зеркала, чтобы убедиться, правильно ли все делаю.— Неужели? — заинтересовалась Дороти. — Я тоже занимаюсь йогой. Вы предпочитаете «кундалини» или «интеграл»?— Э-э-э… «Конделинья» мне нравится больше.— О, у кровати пепельница! Это ваша?— О нет, нет, конечно. Это пепельница Честера. Единственная вещь, которая осталась на память о нем, поэтому я держу ее рядом с кроватью.Из спальни Ширли повела Дороти в кухню. Там социальный работник заглянула в холодильник, в котором (редкий случай!) были не только пиво, колбасные нарезки и кока-кола. Ширли уже считала осмотр законченным, но согласилась посидеть в гостиной, пока Дороти писала отчет, и заодно заполнить предложенные бумаги. Вписывая необходимые сведения, Ширли перебрасывалась с Дороти короткими фразами, когда в дверь постучали.— Кто там? — спросила Ширли.— Ширли, это я, — отозвался мужской голос из-за двери. Ширли сразу узнала этот голос, но не поверила себе. Гость не объявлялся уже несколько месяцев.— Извините меня, — сказала она Дороти и открыла дверь. — Коллин?— Привет, детка. Мне надо поговорить с тобой.— Мне нечего тебе сказать.— О, пожалуйста, Ширли, можно войти? — не дожидаясь ответа, Коллин шагнул через порог. — Прости меня. Я не должен был терять тебя. Черт побери мою жену, мне наплевать на нее. Я хочу быть с тобой. — Все это Коллин произнес в полный голос и лишь потом заметил Дороти, сидевшую на диване.— Это явно личный разговор, — сказала та, сгребая бумаги. — Я вернусь позже.— Отлично, Коллин, ты спугнул мою гостью, а с ней накрылись шесть сотен баксов в месяц, — сообщила Ширли, когда за Дороти закрылась дверь.— Пропади она пропадом, твоя гостья. Мне нужна только ты. Что скажешь, Ширли? Согласна ли ты начать все сначала?— Что я скажу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41