Ведь надо же доказать свою невиновность, верно? Так было бы лучше для всех нас. Живем мы здесь замкнуто, в мире и покое. А представляешь, что будет, когда сюда наедут полицейские и начнут задавать вопросы? Детективы всем нам души наизнанку вывернут, про журналистов я уж и не говорю. Конец тогда и тишине, и покою – вот что я тебе скажу!– Да, тебе сегодня будет о чем посудачить с приятелями в пабе, – только и сказала Лилит в ответ на взволнованный монолог мужа.Эдвард подцепил с тарелки крохотное солнышко желтка и ломтик бекона и отправил все это в рот.– Вон мисс Пламм на велосипеде едет. К мяснику, должно быть, направляется. А вот и Джетро со своими собаками – наверняка кроликов ходил стрелять, – заметила миссис Хардкасл, выглянув в окно.Джетро ворвался в дом, даже не удосужившись постучать в дверь. Швырнув кроличьи тушки на кухонный стол, он сказал:– Доброе утро. Решил вам кроликов занести. Их потушить можно или замариновать в уксусе и оливковом масле, а потом запечь на решетке – очень вкусно получается… Как у вас яичницей аппетитно пахнет! Прямо слюнки текут.Лилит бросила на сковородку еще четыре ломтика бекона.– Может, позавтракаете с нами, Джетро?– Не откажусь.Джетро вел себя так, будто заходить к Хардкаслам запросто было для него самым привычным делом. Но поскольку ничего подобного в реальности не наблюдалось, Эдвард и Лилит расценили его визит как весьма странный – это как минимум. Конечно, Джетро бывал у них в доме, и не раз, но только тогда, когда его приглашали.Джетро как хозяину паба не было цены, но человеком он считался, в общем, аморальным: не гнушался нарушать закон, крепко выпивал и волочился за женщинами. А со своими подружками он обращался не лучшим образом. Синяки и кровоподтеки, которые время от времени появлялись на лице и руках его нынешней любовницы, барменши «Фокса» Ханны Брайт, служили тому наглядным примером.– Спасибо за кроликов, Джетро. Но, по-моему, им самое место на кухне «Фокса», – сказал Эдвард.– Сегодня мне повезло. Застрелил больше, чем требовалось для рагу. Мда… хм… вы слышали о брошенной на дороге в Сефтон-Парк машине и о скандале, связанном с леди Оливией? Я позвонил в лондонский участок, где раньше работал, и навел справки. Похоже, она и впрямь убила принца и скрылась с места преступления. Думаю, в конце концов ее поймают. К этому делу уже подключился Интерпол. Сегодня у меня в пабе яблоку негде будет упасть: все придут, чтобы обсудить новость.– Надеюсь, вы, Джетро, не сказали своим приятелям ничего лишнего? Не стоит привлекать к нашему местечку внимание полиции.– Ничего я им не сказал. Но и вы держите рот на замке. Если Оливию в ближайшее время не арестуют, сюда понаедут люди из Скотленд-Ярда и начнут задавать всем каверзные вопросы и выяснять что да как. Предлагаю вам, не откладывая, изложить на всякий случай на бумаге, где вы и ваша жена были вчера вечером. К тому времени когда сюда нагрянет полиция, вы можете об этом и забыть, а на такие вопросы надо отвечать сразу и без малейших колебаний. А в том, что сюда нагрянет полиция, можете не сомневаться: у Оливии здесь было много друзей, и рано или поздно в Скотленд-Ярде об этом пронюхают.Покончив с едой, Джетро поблагодарил Лилит и без лишних слов удалился, с силой хлопнув дверью.– Странный все-таки тип этот Джетро. Ведет себя так, будто мы с ним закадычные друзья. Входит в дом, даже не постучавшись, кроликов вот принес. Что-то я не припомню, чтобы он прежде чем-нибудь нас одаривал. Уверена, кролики – только предлог, чтобы зайти к нам в гости. Кроме того, мне не верится, что его так уж сильно волнует наше алиби, хотя он и разыграл перед нами целое представление, – заметила Лилит.– Похоже, алиби он себе обеспечивал. Продемонстрировал нам, что ночью ходил на охоту кроликов стрелять. А эти тушки – материальное, так сказать, тому подтверждение, – произнес Эдвард, приподнимая за ногу одного из убитых зверьков.Джетро по крайней мере не соврал в одном. В тот вечер «Фокс» действительно был забит до отказа. Говорили о брошенной на дороге машине, о полицейских, которые приехали прочесывать лес, ну и, конечно, о леди Оливии. Большинство присутствующих пришли к выводу, что Оливию обвинили в убийстве ошибочно. Не такая это женщина, чтобы людей убивать.
Старший следователь Хэрри Грейвс-Джонс сидел у себя за столом в Новом Скотленд-Ярде и размышлял над делом, которое ему только что поручили. С одной стороны, льстило, что расследование убийства доверили именно ему, с другой – он не сомневался, что расследование привлечет повышенное внимание общественности. Да и как могло быть иначе, если речь шла об убийстве иностранного принца и о красавице аристократке, бесследно исчезнувшей с места преступления? Кроме того, дело косвенно затрагивало интересы представителей высшего общества, в нем смешались большие деньги, секс и политика. Хэрри не сомневался, средства массовой информации станут пристально следить за ходом расследования и смаковать каждую его деталь, а стало быть, не спустят глаз и с него, Хэрри.– Это дело – настоящий лакомый кусочек для всех ублюдков с Флит-стрит! – громогласно заявил он.Комиссар, который сидел на вертящемся стуле и смотрел в окно, после этого заявления вздрогнул, крутанулся и вопросительно посмотрел на старшего следователя.– Извините, сэр. Так сказать, мысли вслух. Подумал вдруг, что все эти газетенки… «желтая пресса»… парни с Флит-стрит… попытаются выдоить из этого дела все, что только возможно, – сказал Хэрри.В ответ комиссар разразился небольшой, но прочувствованной речью о том, что ждет от группы Грейвс-Джонса безупречного проведения следствия и задержания преступницы. Комиссар отметил, что дело осложняется тем, что касается особы наследного принца одной из арабских стран. Это означало, что в ход расследования постоянно будет вмешиваться правительство иностранного государства, которое, чтобы ускорить следствие, начнет давить на министерство иностранных дел, а министерство, в свою очередь, станет нажимать на него, комиссара.Поскольку в словах начальника не содержалось ничего нового, Хэрри слушал его рассуждения вполуха. Тот между тем приступил к заключительной части своего выступления и выразил уверенность в скорейшем завершении расследования. По мнению комиссара, это был вопрос дней, в крайнем случае недель.Комиссар зашел в кабинет Хэрри после инструктажа, который счел нужным провести для сотрудников старшего следователя. Их было ровным счетом тридцать семь, и от них требовалось заглянуть чуть ли не в каждый дом в районе Мейфер и опросить жителей. Комиссар надеялся получить важные для следствия улики в течение ближайших нескольких часов.– В этом деле, Хэрри, фактор времени является решающим. Надеюсь, вы уже разослали ориентировки на леди по вокзалам и аэропортам?– До сих пор никто ее не видел. Она как сквозь землю провалилась. Но у женщин, подобных леди Оливии, обычно множество друзей. Вполне вероятно, что она все еще в Лондоне и отсиживается у кого-нибудь из своих приятелей или подруг. Существует также возможность, что друзья успели вывезти ее за пределы страны. К примеру, на яхте или на частном самолете.Пока они разговаривали, Хэрри не отводил глаз от портрета леди Оливии, стоявшего у него на столе. Она была чудо как хороша. Сквозь холодную, классическую красоту английской аристократки проглядывали свойственные натуре этой женщины пылкость и страстность. Лед и пламя – именно так! Хэрри взял эту фотографию с крышки рояля в апартаментах Оливии в Олбани, что на Пиккадилли. Олбани был одним из самых престижных и дорогих жилых комплексов в самом центре Лондона.– В данном случае, сэр, мы имеем дело с необычной преступницей, – заметил Хэрри. – Она из высшего общества, а его представители чужаков в свой круг не допускают, при малейшей попытке властей сунуть нос в их дела эти люди тесно смыкают свои ряды. Друзья леди Оливии, ее воздыхатели и англофилы-арабы, с которыми она общалась, вряд ли окажут нам помощь в расследовании. Скорее, они станут всячески ему препятствовать. Нам придется действовать как в вакууме и полагаться исключительно на свои силы.– Потому-то я и поручил расследование этого дела вам, Грейвс-Джонс. Вы знаете, как общаться с такого рода публикой. Ваши методы, возможно, отличаются от общепринятых, но результатов вы неизменно добиваетесь высоких. Ведите следствие по этому делу, как сочтете нужным. Главное – арестуйте преступницу. Я же со своей стороны буду оказывать вам всемерное содействие и постараюсь оградить вас от преследований журналистов.С этими словами комиссар поднялся с места. То же самое сделал Хэрри. Мужчины пожали друг другу руки, после чего комиссар вышел из комнаты. Хэрри снова опустился в кресло, взял в руки фотографию в серебряной рамке и некоторое время пристально разглядывал снимок. Он хотел, чтобы образ этой женщины, ее черты засели у него в подсознании. Детектив надеялся, что ему удастся проникнуться чувствами Оливии, научиться мыслить, как она, смотреть на мир ее глазами. Это помогло бы ему просчитать ее действия в связи с обстоятельствами побега и предугадать ее дальнейшие поступки. Хэрри полагал, что если в своем воображении он влезет в кожу преступницы, то поймать ее не составит труда.Детектив знал, что в течение самого ближайшего времени на него обрушится лавина телефонных звонков. Будут звонить разные психи, а также добровольные помощники полиции. «Добрые самаритяне», как называл их Хэрри. Все они станут утверждать, что видели леди Оливию, или предлагать свои версии происшедшего. И все эти сведения ему, Хэрри, придется проверять. Даже если ничтожно малая часть этой информации окажется достоверной, это будет большой удачей для следствия.Хэрри снял трубку, позвонил в зал, где сидели оперативники, и вызвал к себе двух молодых детективов – Джо Сиксмита и Дженни Салливан.В кабинет начальника они вошли вместе. Хэрри уже приходилось иметь дело с этими молодыми людьми, и они втроем неплохо сработались. Сиксмит и Салливан тоже успели оценить своего шефа, который считался одним из лучших детективов Нового Скотленд-Ярда. Он обладал острым умом, отличался нестандартным подходом к делу и хорошо знал английское высшее общество, куда и сам был вхож. Между собой молодые детективы называли его Джентльмен, или Джент, поскольку Хэрри происходил из хорошей семьи, окончил Кембридж и носил элегантные костюмы и крохотную белую орхидею в петлице. Сиксмит и Салливан, которые не сталкивались прежде с такими оригинальными людьми, как старший следователь, смотрели на него снизу вверх и старательно копировали его манеру ведения дел, не без основания полагая, что это поможет им лучше справляться со своей работой. Короче говоря, они любили Хэрри за его человеческие качества и уважали как непревзойденного детектива.– Что-нибудь новенькое узнали? – спросил Хэрри у своих подчиненных.– Ничего достойного внимания, шеф, – отрапортовал Джо Сиксмит.– Дженни, отправьте подкрепление нашим сотрудникам, которые опрашивают свидетелей. Пусть ходят от дома к дому и задают вопросы всем подряд, не пропуская ни единой живой души. Кроме того, прикажите им расширить территорию поисков вплоть до Найтсбриджа, Белгрейв-сквер и Челси. Если наша «прекрасная леди» все еще в Лондоне, то нашла убежище в одном из этих районов. Пошлите также сотню полицейских на патрулирование улиц. Время работает на эту даму, так что нам нужно поторапливаться. Если выяснится, что эту особу кто-нибудь видел, сразу же поставьте меня в известность. Я буду обедать у себя в клубе, куда вы, Джо, сейчас меня отвезете. Да, Дженни, чуть не забыл! Обойдите магазины на Бонд-стрит. Выясните, не заходила ли туда в последнее время леди Оливия, а если заходила, то с кем. Вы, Джо, пройдитесь по ресторанам, в которых она бывала. Вот вам список. Начните с «Сан-Лоренцо» и бара «Харри».Клуб, где обедал Хэрри Грейвс-Джонс, назывался «Брукс». Его членами в свое время были отец Хэрри, его дедушка и прадедушка. Пребывание Хэрри в «Бруксе» обеспечил дядюшка Рэймонд, который, пока был жив, заплатил за него членские взносы на много лет вперед.Дядюшка Рэймонд, родной брат отца Хэрри, был старым холостяком, ставил свою свободу превыше всего и так никогда и не женился. Рэймонд, почтенный судья Верховного суда, вел уединенную жизнь, но иногда, если жизнь затворника ему вдруг надоедала, выбирался в свет. Он обожал племянника и, когда Грейвс-Джонс-старший умер, заменил Хэрри отца. Матери же Хэрри не знал вовсе, поскольку она умерла вскоре после того, как дала ему жизнь. Отец Хэрри очень любил жену и, когда она отошла в лучший мир, не одарил своей привязанностью больше ни одного человека, даже собственного сына, к которому относился почти равнодушно, хотя и был довольно щедр.Помимо членства в клубе, дядюшка Рэймонд обеспечил своего племянника еще и жильем: оставил ему по завещанию свои роскошные апартаменты в Олбани. Это было огромное здание времен короля Эдуарда с внутренним двориком и чугунными воротами, которые ограждали его от вторжения случайных прохожих с улицы. В Олбани, как в загородном поместье, имелась подъездная дорожка, а у парадных дверей стоял швейцар в дорогой ливрее. В этом комплексе проживали многие знаменитости, и, что самое интересное, там же находились апартаменты леди Оливии Синдерс, о чем Хэрри не имел ни малейшего представления до тех пор, пока ему не поручили это дело. Если разобраться, ничего удивительного в этом не было: обслуживающий персонал здесь был вышколен на диво и умел держать язык за зубами, оберегая покой, частную жизнь и секреты жильцов.Хэрри лишний раз убедился в этом, когда, переговорив со швейцаром, получил от него лишь ключ к дверям апартаментов Оливии и заверения в том, что «леди редко бывала дома». Судя по всему, коридорные тоже были от Оливии без ума и тщательно хранили ее тайны. Все они в один голос утверждали, что о частной жизни леди Оливии знали только из газет, а потом тоже чуть ли не хором добавили, что не верят, будто она убила принца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31