* * *
– Зачем ты пригласила ее? – раздраженно спросил Алекс, когда они с Мэдди вышли из гостиной на кухню. – Она абсолютно не к месту.
Стильная кухня была такой крохотной, что, стоя в центре, можно было дотянуться рукой до каждой стены.
– Почему? Не того класса?
– Мэдди, твоя подруга Джиллиан сделана из материала более низкого сорта. Ты, любимая, создана из шелка, – Алекс уклонился от свисавшей с потолка смертельно опасной кухонной утвари, – хотя и сырца. Она же на сто процентов искусственная. Господи, да ее отец был торговцем оружием!
– Но при чем тут ее отец? – Мэдди выразила свое возмущение, яростнее застучав ножом по разделочной доске. – Я оцениваю людей по внешнему виду. – Она обошла Алекса и направилась к раковине. – Во всяком случае, она честная. Она хотя бы знает, что тщеславна, ограниченна и зациклена на самой себе.
– Что ты этим хочешь сказать? – Алекс последовал было за Мэдди, но натолкнулся на колоду для рубки мяса и взвыл дурным голосом.
– Я просто ненавижу, когда твои друзья строят из себя Мать Терезу. То тебе пожертвования в «Оксфам», то дар Вацлаву Гавелу – и все думают, что они монополизировали рынок Человеческих Трагедий.
– Они хоть что-то пытаются сделать. Что до Джиллиан Касселлс, для нее трагедия – это, ну, не знаю, помада на зубах.
Мэдди отправила в измельчитель отходов крохотные печенки, сердечки и прочие жизненно важные органы, оставшиеся от перепелок.
– Эта тварь, Хамфри, претендует на звание прогрессивного социалиста. Да его беспокоит только то, как за столом распределяется вино, и женщины. – Мэдди щелкнула включателем, и возражения Алекса потонули в скрежете измельчителя, перемалывавшего кости. – На, – предложила она, протягивая мизинец, измазанный в чем-то сером, – попробуй.
– Но оно же не готово!
– А мне-то казалось, что тебе нравится сырое.
Алекс хотел что-то сказать, но запутался в косах чеснока и лука-шалота, свисавших с полки для сковородок.
– Я уже не говорю об этой старухе Гарриет, – продолжила Мэдди. – Вон она стонет по поводу безработных. Да что, проклятье, она знает о них? У нее же есть на что жить.
– Именно о работе она и рассказывает, – объяснил Алекс, выпутываясь из овощной удавки.
– Единственное, что может ее разжечь, – это бурный восторг. И главным образом в твой адрес.
– Я знаю, что пообещал взять тебя в следующую экспедицию, но мы имеем дело с каннибалами. Ты слышала о вегетарианцах, так вот та публика – гуманитарианцы. Они едят людей.
– Попробуй. – Мэдди все еще протягивала к нему мизинец, на котором поблескивали серые капельки чего-то. – Соли достаточно?
– Не могу, – скривился Алекс. – Это похоже на блевотину ротвейлера.
Мэдди почувствовала, как по спине потек пот. Она мрачно взглянула на Алекса.
– Послушай, дружище, ведь не мне пришла в голову идея полдня бланшировать корку от грейпфрута. Ведь это ты считаешься Обновленным Человеком. Предполагается, что именно ты должен уметь готовить нежные яства из mange-tout.
– Манж чего?
– О Боже! – Крышки кастрюль сердито постукивали. Из духовки вырывались крохотные торнадо пара. Итак, сообразила Мэдди, у них состоялась первая ссора. – Почему у мужчины, как только в его доме поселяется женщина, тут же атрофируются руки, едва он приближается к кухне?
В дверях показалась остриженная голова Гарриет. Зубастая ухмылка на ее лице растянулась от уха до уха.
– Все в порядке?
– Все замечательно, – хором ответили любовники, лучезарно улыбаясь.
– Есть что-нибудь выпить? – Гарриет помахала пустым фужером. Обычно Гарриет хлебала алкогольные напитки так, будто у нее в кармане была запасная печень.
– Сейчас приду, Г. – Когда она удалилась, Алекс закрыл ладонями нос и рот, изображая кислородную маску. Сделав несколько глубоких вдохов, он примирительно улыбнулся Мэдди. – Ты права, дорогая. Прости меня. Теперь ты видишь, как мы отравлены «классом»? – Он присел на корточки и принялся перебирать бутылки на стеллаже. – Подумай об этом. Я хочу сказать, что даже наша почта путешествует первым и вторым классом.
– Я заметила. Письмам, летящим первым классом, во время рейса показывают кино и выдают коктейль с бумажным зонтиком?
– Это не смешно, любимая. Мы живем в больном обществе. – Поставив бутылку на прилавок, Алекс обнял Мэдди за талию. – Тебе значительно полегчает, когда ты вернешься в Австралию. – Он чмокнул ее в лоб. – Кстати, когда ты собираешься ехать? – небрежно осведомился он.
Мэдди отпихнула Алекса, хотя все ее тело так и искрилось от его прикосновения.
– Моя виза действительна еще четыре месяца, ты, тупица, – Мэдди играючи стукнула его. – Кроме того, старый пропойца, я скоро подыщу себе жилье. – Она потрепала его по волосам и добавила, имитируя его акцент: – И ты превратишь меня в честную девочку.
Алекс взялся за горлышко бутылки с таким видом, будто собирался придушить ее.
– Конечно, конечно, – пробормотал он, вытащив пробку и поспешно направляясь к двери. – Но сначала нужно кое-что обсудить, знаешь ли, решить кое-какие проблемы.
Мэдди как обухом по голове огрели. Она вывалила перепелок на сковороду, и ей показалось, что они забили крылышками, попав в раскаленное арахисовое масло. Теперь-то она понимала, что они чувствуют.
* * *
Нарушив тщательно продуманное – дама – джентльмен – размещение за столом, гости – Хамфри, Величайший-из-существующих-писателей, Соня, Исключительная экофашистка, ее Общепризнанная Поп-Звезда, Брайс и Имоджин, Авторский малыш, приникший к фотогеничному соску, высланный из какой-то африканской страны Лидер оппозиции (Алекс настоял, чтобы на обеде обязательно присутствовал негр), – Гарриет, Джиллиан и сам Рыцарь в твидовых доспехах расположились где кому удобно и говорили все одновременно. Друзья Алекса вели не беседы, а прерываемые монологи. Участвовать в таком мероприятии – все равно что пробираться сквозь разговорный пудинг из тапиоки. «Обеденное хныканье» – так Мэдди окрестила это подобие беседы. Они стонали по поводу консервативного правительства, отсутствия хороших мастеров по «саабам» к югу от Темзы, о том, как трудно нанять няню, которая согласилась бы жить в доме, и о том, что учеба в частной школе отнюдь не делает сноба из любимого отпрыска.
– У них нет своей Монтессори, – изрек Брайс, – иначе я отправил бы его туда. – Итак, во всем виновата разбитая взлетная площадка для вертолета. Из-за этого в государственной школе к их ребенку будут относиться предвзято.
Далее Брайс опять принялся за метание фамилий. За восемь и три десятых минуты Мэдди насчитала тридцать пять имен, среди них много великих: Гор ВИДАЛ, Эл ГОР Ванесса РЕДГРЕЙВ, Вуди АЛЛЕН.
– Ну и ну, Брайс! – воскликнула она. – Вам придется укрепить челюсть, чтобы произносить еще более известные имена.
– Что поделать, – ответил Брайс, – если мои друзья так знамениты!
Алекс бросил на Мэдди суровый взгляд.
– Между прочим, никто не понимает, что быть знаменитостью очень тяжело, – строго проговорила Имоджин, поправляя юбку так, чтобы было видно тугое бедро. – Я собираюсь взять напрокат фотоаппарат с переменным фокусом и поснимать всех этих редакторов бульварных газетенок, когда они отдыхают голенькими. Посмотрим, как это понравится им. – Полностью завладев вниманием присутствующих, она переместила малыша от одной груди к другой.
Дабы отвлечь Оппозиционера-Изгнанника от выставленной на обозрение груди Имоджин, Общепризнанная Поп-Звезда решила заговорить. Мэдди не верила своим ушам. Пусть он Самая-знаменитая-рок-звезда-в-мире, но у него характер испорченного газового счетчика. И все же он приятнее, чем Оппозиционер-Изгнанник, который каждое свое высказывание предваряет словами «будучи черным».
– Замечательный день, не так ли? – запустила беседу Поп-Звезда.
– Ну, будучи черным…
– Глоток вина, а?
– Ну, будучи черным…
– Вот было бы хорошо, если бы в детстве со мной жестоко обращались, – обратился Хамфри к графину с водой. – Тогда мне было бы что сказать прессе.
– Не помню, чтобы в детстве со мной плохо обращались, – честно призналась Соня, – но я уверена, что меня… Я просто отгородилась от этих воспоминаний.
– Это, естественно, относится к неупорядоченности в питании. Булимия и тому подобное, – внесла свой вклад Джиллиан.
Желая показать, что принимает живейшее участие в общении, Мэдди заявила, что булимия – это отличная идея.
– Я имею в виду, что если есть быстро, то можно наслаждаться едой дважды. Сначала, когда она поступает внутрь, а потом – когда рвется наружу. Можно съесть пирожное и тут же извергнуть его из себя.
Женщины посмотрели на нее так, будто она только что живьем содрала с них кожу и опутала колючей проволокой.
– У меня целых три месяца была булимия, – похвасталась Имоджин.
– Три месяца? – засмеялась Соня. – У меня булимия длилась три года!
Мэдди забыла, что все, что бы ни случалось с принцессой Ди, становилось модным, – от адюльтера и отдыха на Неккаре до булимии на нервной почве. Неудивительно, что в Лондоне ей трудно устоять на ногах – ведь ей же постоянно ставят препоны.
Джиллиан сделала тактический ход и последовала за Мэдди в кухню, прижимая к груди «Кто есть кто».
– В этой книге действительно очень много полезной информации. Той, которую тебе нужно обязательно знать. Мэдди, дорогая, поверь мне. Нет дыма без…
– Тостов, – безапелляционно заявила Мэдди, увидев, что гренки охвачены пламенем.
Бегая из кухни в столовую и обратно, Мэдди слышала обрывки разговора и пришла к выводу, что беседа сместилась куда-то не туда. «Красивые формы», «легкая на подъем». Она сделала три ходки в комнату, прежде чем поняла, что они обсуждают бочку, в которой хранилось вино, а не Модель-превратившуюся-в-актрису. Раскладывая приборы, таская салатницы и блюда, расставляя фирменные бутылки с водой и вином, сворачивая салфетки, она начала чувствовать себя настоящей женой, только не одного, а семи прожорливых, визгливых и поддатых мужей. Потребовалось совсем немного, чтобы состоятельные англичане превратились в самых настоящих индийских раджей. «Повесьте куда-нибудь мой жакет. Он очень дорогой». «Долейте мне, будьте любезны». Они обратили на нее внимание только один раз: когда обнаружили, что соус остыл. Все замолчали на полуслове. Мэдди будто обдало холодом. Ситуацию спас Алекс, заметив, что Мэдди арестуют за ношение замороженного оружия.
– Я так рада, – обратилась к ней Гарриет, – что вы поймали меня на слове и не стали сильно утруждать себя.
– О Боже, – проговорил Брайс, окунув палец в оскорбительный соус и критически обсосав его. – А я-то думал, что мы друзья. – Он ткнул тем же пальцем в Мэдди, едва не попав ей в лицо. – Вы положили туда кубики льда, верно?
– Не беспокойся за меня. Если залить «Табаско», я могу съесть что угодно, – великодушно заявила Рок-Звезда.
– О-о! – взвизгнула Имоджин, разгребая вилкой салат. – Что-то уже поживилось моим салатом до меня!
Хамфри выловил из соуса пакетик со специями, взял его за веревочку, помотал им, как использованным тампоном, и с максимально возможной театральностью швырнул его на середину стола.
– Очевидно, вам следовало бы придерживаться более традиционного меню, – изрек он. – Кенгуру, скажем. Или австралийский попугай. Бросить парочку кенгуру и топор в котел. Варить, пока топор не станет мягким, потом подать на стол.
Гарриет оборвала смех лишь ради того, чтобы лично изучить соус.
– Лучший способ загустить соус, – с видом знатока посоветовала она, – это добавить в него кровь.
«Нет ничего проще», – подумала Мэдди. Она чувствовала себя так, будто вся ее кровь первой группы за двадцать секунд растеклась по ковру. Стряпать для лондонских знаменитостей оказалось сложнее, чем проходить посвящение в самураи.
Наконец дошла очередь до «волнистых попугайчиков». Поставив блюдо на середину стола, Мэдди со вздохом опустилась на стул. Птички лежали, беспомощно задрав лапки кверху. Однако результат ее кулинарных усилий был встречен не охами и ахами, как она ожидала, а криком Алекса «Быстрее, нас показывают!» И вся компания скрылась в гостиной, горя желанием посмотреть, как их хозяин выезжает из пустыни на верблюде, разглагольствует о голоде, вызванном гражданской войной, и подкрепляет свои слова красочными сценами с грязными, похожими на скелетов созданиями.
Мэдди, красная как рак, сидела за столом и наблюдала, как на сырной доске тает сыр бри и растекается бледными ручьями.
Когда Алекс в телевизоре закончил зловещим тоном перечислять всевозможные бедствия, гости вернулись к остывшим птичкам.
Гарриет перемежала еду перекрестным допросом Джиллиан, дабы выяснить, где та познакомилась с Мэдди.
– На кулинарных курсах? – Она равнодушно-подозрительно вздернула бровь. – Как в пятидесятые.
Мэдди была слишком заинтригована поведением Сони, чтобы ответить сразу. Каждые несколько минут Соня ныряла в свою дружественную природе сумку, сплетенную вручную из кактусовой фибры в каком-то мексиканском кооперативе, и вытаскивала оттуда салфетку из переработанной бумаги. Она подносила салфетку ко рту и кашляла, а затем кидала ее на груду таких же салфеток на диванчике.
– Что? – Мэдди опять переключилась на Гарриет. – Простите?
– Сексуальная революция pass?, – сказала Джиллиан. – Мужчины снова заинтересовались деликатесами и паштетом. Спроси Алекса. Думаю, это было его предложение…
– Действительно, Александр? – язвительно осведомилась Главная Феминистка Оксфордского университета.
– Мэдди говорила мне, что вы присматриваете себе мужа, – отомстил ей Алекс. – Полагаю, это будет брак под дулом пистолета. Отец Джиллиан, – разъяснил он остальным присутствующим, – был торговцем оружием.
Все брови мгновенно взлетели вверх, как волосатые ноги в кордебалете. Если бы не ее рост, Мэдди тут же сбежала бы через кухонный лифт.
Джиллиан улыбнулась. Так улыбнулся бы холодильник, умей он делать это.
– Конечно, мне следовало бы помнить, что вы интересуетесь семейными связями. Иначе вас бы не поместили в «Кто есть кто».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33