Ясно?
Алекс проскочил на красный и повернул направо, заехав при этом на тротуар. Уголки его губ подрагивали в такт мигалке. Мэдди так и не поняла, что это означало.
* * *
Прищурившись, Мэдди смотрела на дома в георгианском стиле. Они стояли шеренгой, по стойке «смирно», смыкаясь побеленными боками. Она знала, что такое Айлингтон. В «Монополии» он голубой, очень дешевый и никому не нужный.
– Я думала, что ты живешь на Мейда-Вейл.
– Я снял для нас кое-что новенькое. Моя старая квартира очень мрачная и обшарпанная. И мне захотелось пожить в квартире, похожей на тебя – свежей и полной света. – Алекс наклонился и поцеловал ее в губы. – Все, что я могу предложить тебе, любимая, – это сладострастные встречи в ватерклозетах мира, место в очереди за пособием по безработице на одной из убогих улиц консервативной Британии и безымянную могилу на Женском кладбище, находящемся на попечении феминистского совета.
– Вот как? Кладбище, где похоронены женщины, отказавшиеся лежать рядом с мужчинами, под которыми они лежали при жизни и которых всем сердцем ненавидели? Мне это по душе. – Она поцеловала его в ответ, просунув язык ему в рот почти до глотки. – Согласна.
* * *
– Чертовски холодно. – Мэдди сдернула с кровати одеяло и завернулась в него, пытаясь защититься от сквозняка. – Зато нам не надо выходить, чтобы подышать свежим воздухом.
Алекс обнял ее, его теплое дыхание коснулось шеи.
– Эту хитрость я придумал специально, чтобы удержать тебя в кровати.
В течение первых нескольких дней знакомство Мэдди с Лондоном ограничивалось цветочным ландшафтом на простыне. Освободившись от внешнего мира, они устремились в другое измерение: Измерение влюбленных, где правят сплетенные тела и соединенные сердца. Они доцеловались до такой степени, что у них саднили губы. «Каторга для губ», – назвала их поцелуи Мэдди. Телефонные звонки оставались без ответа, кровать не застилалась. Газеты даже не открывались, ни одна строчка не была прочитана. Они жадно набрасывались друг на друга, утоляя голод, исследуя тела и запоминая каждую впадинку, каждую родинку, каждое пятнышко. Они бодрствовали по ночам и отсыпались днем. Они руками ели прямо из кастрюльки, а потом дочиста вылизывали друг другу губы. Они пребывали в Измерении влюбленных, где можно сочинять стишки друг про друга и распевать их на мотив кантат Баха. Они без малейшего замешательства пользовались такими понятиями, как «страсть», «томление» и «сладостное опустошение». Он называл ее Занудой, Ягненком, Лизухой, Шалуньей, «его ка-ра-сивой малышкой». Она называла его Скрягой, Разгоряченным Стариканом, Ганнибалом (Каннибалом) или Горацием в память о синеязыкой ящерице, которая была у нее в детстве. Они переместились в Измерение влюбленных, где в четыре утра принимают пенную ванну, а потом занимаются любовью во всех комнатах по очереди, опробывают все позы и не замечают холода и боли от сместившихся позвоночных дисков.
Когда перетруженные яйца, или «очаровательные пончики», как обращалась к ним Мэдди, вынуждали их выбираться из дома, они сидели обнявшись в задних рядах зрительных залов, глухие к тому, что происходило на сцене, согретые близостью и погруженные друг в друга. Они находились в Измерении влюбленных, где Алекс позволял себе во время «Короля Лира» шептать ей, что любит ее «безгрошного Барда», а Мэдди воспринимала его слова как верх остроумия и горячо шептала в ответ, что «каламбуры были второй и оплодотворенной натурой Шекспира». Измерение влюбленных – это край, где человек совершает все то, что вызывает у него тошноту, когда это делают другие пары. Измерение влюбленных, если вы там не бывали, придает кишащим пришельцами планетам, на которые не раз летал «Старшип энтерпрайз», вид обычных.
* * *
– Я вернусь еще до того, как ты войдешь во временной ритм, – пообещал Алекс в конце второй недели их гормонального медового месяца.
Мэдди подняла на него глаза.
– Неужели ты не шутил насчет очереди за пособием по бедности на убогих улочках консервативной Англии?
– Я найду тебе работу. Должность исследователя или референта.
– Но я хочу поехать с тобой в экспедицию, – жалобно заныла Мэдди. Ее упругое и гибкое тело казалось шоколадно-коричневым на фоне белой простыни.
– Мэдди, мы же преследуем морскую лисичку. Это очень опасно. Знаешь, я буду думать о тебе каждый раз, когда меня начнут обыскивать и ощупывать на таможнях, договорились?
Алекс вытянул свое пальто из-под кипы влажных картонных коробок, приготовленных на выброс, и принялся рыться в карманах. Он вытащил брошюру с логотипом «Бритиш Эйруэйз». Мэдди так и засияла. Единственное преимущество Англии, как считали ее подруги, – это близость до любой другой точки земного шара. Мэдди надеялась на Прагу, хотя лучше бы был Париж. Еще в Сиднее, запершись в гостиничном номере, они обсуждали, в какие страны поедут вместе. В перечень не попали Ирак, Иран, Судан, Коста-дель-Соль и Канада.
Алекс протянул ей брошюру. Она быстро пробежала глазами текст, отыскивая название конечного пункта путешествия.
– Кулинарные курсы Пру Лейт?
– Приз за налетанные мили. Либо это, либо «Уикенд с таинственным убийцей» в Брайтоне.
– Но кулинарные курсы?
– Да.
– В Англии?
– И что из того?
– Алекс, мы говорим о тех, кто взял желе и белок и сказал: «А давайте-ка соединим их!»
– Я просто подумал, что тебе будет чем занять себя, пока я в экспедиции. Кроме того, мы не можем вечно питаться холодным тандури. Моя голова не в ладах с моим желудком.
– Мы говорим о стране, чей вклад в мировую кухню ограничивается картофельными чипсами.
– Эй, – притворившись оскорбленным, возразил Алекс, – ты забываешь «далматинец».
– Звучит так, будто ты собираешься отлавливать его на Кингс-Кросс.
Алекс заключил ее в объятия.
– Отныне мне больше не надо думать о том, чтобы что-нибудь отловить.
Мэдди отпихнула его.
– Кроме самолетов, как мне кажется.
– Это работа, Мэдди. Это самый долгий, двадцатичетырехчасовой грипп во всей истории человечества.
– Знаю. Просто… – Она шлепнула его по руке. – Чудак. Когда я увидела значок British Airways, то подумала, что ты собираешься взять меня с собой на выходные.
– Прости, солнышко. Я обязательно возьму тебя с собой. Куда бы ты хотела поехать? – Он неторопливо оттянул резинку ее трусиков. – Я знаю одно уютное местечко. Оно известно под названием, которое начинается с буквы В.
– Ты сумасшедший, – восторженно простонала Мэдди.
– Тебе не будет одиноко. – Его голос донесся до Мэдди, как сквозь туман. – У меня есть для тебя сюрприз.
Но она уже не слушала его. Надо срочно сообщить девчонкам. Пиво в Лондоне отнюдь не теплое.
* * *
Несколько часов спустя Мэдди проснулась и в полусне провела рукой по холодной, как льдина, простыне. Встревожившись, она села, потом откинула одеяло, встала и открыла жалюзи. Из окна были видны притиснутые друг к другу дома. Они напоминали серые картонные коробки из-под обуви, и создавалось впечатление, будто они съеживаются, страшась солнечного света. Послышалось щелканье дверного замка, и квартиру заполнил удушливый и отчетливый запах мокрой псины. В следующую секунду на Мэдди уже несся мускулистый ком шерсти.
– Любимая, это Мориарти. Пока меня не будет, ты не против?..
Мэдди в мгновение ока запрыгнула на туалетный столик. «Сюрприз» сел и уставился на нее слезящимися глазами.
– Он тебя просто пугает. На самом деле это добрый славный пес.
– Алекс, это не добрый славный пес. Это собака Баскервилей.
– С кормежкой нет никаких проблем.
– И даже банки вскрывать не нужно, я правильно поняла?
– Сейчас время прогулки. – Собака-убийца натянула кожаный поводок. – Мориарти, за мной. За мной! – Алекс беспомощно пожал плечами. – Обычно он подчиняется командам, честное слово. – И направился к двери.
– Эй, а как насчет моей прогулки? Я сижу здесь взаперти уже…
Дверь захлопнулась. Мэдди оглядела собачьи пожитки: моющийся стеганый пуховой коврик, набор для обработки зубов на дому фирмы «Петродекс», включающий пасту с энзимами и марлевые салфетки. Мэдди заподозрила, что в этой стране владельцы находятся под каблуком у своих собак.
Позже, когда они с Алексом лежали обнявшись, отдыхая после бурных ласк, во дворе громко залаял Мориарти, и Мэдди призналась, что предпочитает кошек.
– Кошек? – Алекс потянулся за пультом и вернул к жизни телевизор. – Кошки типичные яппи. Они страшно непостоянны, причем их непостоянство растет с каждым днем, – безапелляционно заявил он. На экране крупным планом появилось его лицо. – Не говоря уже об их тщеславии. – Несколько раз нажав на кнопку, он увеличил громкость. – И о бесстыдном эгоизме.
– «Старший инспектор Джискард, – шипящий голос ведущего потонул в голосе Алекса, – вы отрицали, что один из участников митинга протеста «Гринпис» был арестован и подвергся оскорблению действием. Тогда как, сэр, вы объясните, откуда на его брюках, причем не где-нибудь, а в районе промежности, появился след от точно такого же очень дорогого черного крема для обуви, каким пользуетесь вы?»
– Я его уел. – Алекс еще раз нажал на кнопку громкости. – Жалкий лягушатник, ублюдок! – Гордый собой, он откинулся на подушку.
Мэдди внезапно вспомнила, что Алекс так и не прислал ей список своих недостатков и фобий.
Если бы она находилась поближе к началу Туннеля Любви, то взглянула бы на эту сцену по-другому и тем самым сделала бы первый шаг к пониманию причины той напряженной, проявлявшейся только в побелевших костяшках пальцев эмоциональной скачки, которую ей предстояло пережить.
Прелесть нового вкуса
Мама Мэдди утверждала, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Несмотря на заверения дочери в том, что та целится чуть выше, она ежегодно дарила ей на день рождения прессы для чеснока и всевозможные кастрюли. Однако Мэдди упорно сопротивлялась и не позволяла заманить себя в ловушку домоводства. На собственном опыте она сделала вывод, что «домашняя кулинария» – это область, где, по мнению мужчины, обитает его приятельница. Поэтому утром в понедельник, прежде чем отправиться на первое занятие в Школе кулинарии Пру Лейт, она тщательно загримировалась. Если в Сиднее узнают о курсах, ее поднимут на смех. На дворе девяностые. Единственное, ради чего женщине стоит заваривать кашу, – это решение проблем.
Перечитав в сотый раз последнюю открытку Алекса – «Привет из рая морских лисичек. Местная полиция, как обычно, принимает суровые меры. Стандартная ситуация: «Не морочьте нам головы, мы сами их вам поморочим». Как занятия? Жду не дождусь, когда в моем меню будешь ты», – Мэдди запихнула ее в бюстье и вошла в класс. Она тщательно продумала наряд для посещения курсов и сейчас была одета в жакет из фальшивого стриженого леопарда, красную кожаную мини-юбку и сапоги-«чулки». Другие ученицы к кухонному фартуку нацепили жемчуга. На украшенных цветочками табличках – таких же, какие прицепляют детям в детском саду, призывая: «Давайте знакомиться!», – красовались имена «Кларисса», «Октавия», «Саския». Те, у кого было тройное имя, носили две таблички, чтобы уместить его. Ученицы оживленно обсуждали своих мамочек и лошадок и делились жеваными-пережеванными идеями о любви и браке.
– Привет, – поздоровалась Мэдди, усаживаясь за предназначенную ей парту.
Женщины сухо кивнули ей и разгладили белые фартуки с таким видом, будто это были бальные платья. На стенах посверкивали медные кастрюли и сковороды. Ингредиенты для урока были разложены на подносах, предварительно взвешенные, аккуратно упакованные и готовые к употреблению. Преподавательница Присцилла («зовите меня Плам») принялась с достойным миссионерки рвением перечислять цели уроков: хаггис, рубец, бифштекс, пудинг с начинкой из почек, кишки для кровяной колбасы и почки в соусе «Роберт». На учительском столе, по бокам которого стояли духовки и газовые плиты, были разложены зарезанные и четвертованные представители животного мира. Плам по локоть запустила руки в их туши и увлеченно копалась в них. Когда она вытащила нечто, напоминавшее путаницу из велосипедных камер, Мэдди отвернулась. Жизнь на готовых блюдах из кафе с каждой минутой казалась ей все более привлекательной.
Мэдди была погружена в непристойные воспоминания о постельных подвигах Алекса, когда дверь со стуком распахнулась и в класс вошла женщина. Темноволосая, она выглядывала из своей меховой шубки, как крыса из норки.
– Для тех, кто не знает, меня зовут Джиллиан Касселлс, – объявила новоприбывшая.
Ее голос был под стать кричащему наряду. Когда Джиллиан скинула шубку, Мэдди обратила внимание на то, что она по-модному тонка. Причем настолько, что могла бы пролезть в собственный браслет с очаровательными брелоками. Кстати, кроме брелоков, в ней не было больше ничего очаровательного.
– А там, – Джиллиан Касселлс указала рукой на дверь, при этом ее длиннющие ногти мелькнули, как пять смертоносных кинжалов, – Имельда. – В проеме показалась мужеподобная филиппинка. – Когда понадобится, она будет вместо меня возиться с водой. – Она упрятала в ножны свои кинжалы. – У меня нежные кутикулы.
Октавии, Клариссы и Саскии с подозрением уставились на новенькую. К великому сожалению Мэдди, Джиллиан танцующим шагом направилась к пустующему стулу рядом с ней. Пристроив на спинке свою шубку, она потянулась через парту и с хрустом выдрала листок из блокнота Мэдди.
– Уверена, ты не возражаешь. Мэдди положила блокнот на колени.
– Будь моей заклятой гостьей!
– Так ты с того края земли? – Ярко накрашенные глаза Джиллиан скользнули по Мэдди. – Можешь не отвечать. Ты еще не получила свой багаж из камеры хранения?
– Внимание, девочки! – раздался звонкий голос Плам. – Чтобы избавиться от всякого мусора, мозги нужно вымачивать сутки. – Мэдди подумала, что эта процедура пошла бы на пользу серому веществу Джиллиан Касселлс. Когда она высказала эту полезную идею вслух, Джиллиан издала шипящий смешок и скрестила стройные ноги, обтянутые чулками.
– Итак, какого типа муж тебе нужен?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33