«Эсмеральда Уинтропа». Мне кажется, особу, которая спит в футболке с надписью «Голосуйте за Кеннеди!», это не должно шокировать.— Не спит, а спала, Джиджи, — уточнила Саша. — Теперь я сплю в майке с надписью: «Зеркала» — фильм года!» и очень этим горжусь. И я хотела бы обратить твое внимание на то, что майка, агитирующая за Кеннеди, была не моя — кто-то мне ее подарил. А я голосовала за кандидата какой-то новой партии — не помню, как его звали. Мама настояла.— А разве ты не сама решаешь, за кого голосовать? — поинтересовался Бен.— С моей мамулей это невозможно.— А что тебе мешает согласиться с ней, а потом в кабинке для голосования сделать по-своему? — спросил Бен.— От нее ничего не утаишь, — мрачно ответила Саша.«Что ж, эта „мамуля“ заслуживает уважения», — подумал Бен, довольный тем, что есть хоть кто-то, способный держать в страхе эту несносную подружку Джиджи. Хуже, чем подружку, — жену отца. Он мысленно поздравил себя с тем, что скоро избавит Джиджи от ужасного влияния Саши, увезя ее за три тысячи миль. Когда его знакомили с этой парой, он еще не знал, чего от них ожидать, но Вито, по крайней мере, был ему знаком по фотографиям и статьям в журналах, посвященным кино, и пока что производил вполне приятное впечатление.Заочно Бен почему-то представлял себе Сашу как некое подобие Джиджи, только постарше и куда менее обаятельное, но никак не ожидал увидеть холеную красавицу с манерами, временами напоминающими оскорбленную английскую герцогиню.Ее громила-братец его мало беспокоил — с ним проблем быть не должно. Но что, если Саше взбредет в голову навязаться им в гости, когда они с Джиджи обустроятся в Нью-Йорке? Когда у калифорнийской дамы вдруг заводится подруга в Нью-Йорке, всегда находятся предлоги для того, чтобы провести на Манхэттене пару месяцев весной и осенью, походить по магазинам, посмотреть новые постановки и выставки. Да, эта проблема может стать серьезной, придется ему брать ее на себя и решительно пресекать подобные попытки. Впрочем, он с этим без труда справится.Бен имел на Джиджи в будущем совсем другие виды, продолжение знакомства с Сашей не вязалось с его планами. Мысленно он уже отчетливо представлял себе дом, который они с Джиджи купят и обставят по своему вкусу; интимную жизнь и количество детей, которых Джиджи ему родит, но не раньше чем лет через семь-восемь; тщательно продуманный список благотворительных обществ, куда Джиджи будет вносить крупные суммы; приемы для избранных, которые они будут давать, а также те, на которые будут ходить и — что требует еще более взвешенного подхода — на которые ходить не будут.Конечно, будет и большой загородный дом, вероятно, вблизи Эдгартауна, хотя они будут при всякой возможности ездить в Венецию. Надо проявить гибкость, сказал себе Бен, ведь она ждет от него именно этого. Если окажется, что Джиджи по душе какое-то другое место в Европе — например, вдруг ей вздумается облюбовать замок королевы Анны с полями, садами и конюшнями неподалеку от Лондона, — почему бы нет? Или французский замок на берегу Луары? Или виллу в Тоскане? Или все три разом — да ради бога! Он купит ей все!Она должна стать его дополнением, как и всякая уважающая себя жена, в том старомодном значении этого слова, которое он вкладывает в него. Бен уже в том возрасте, когда жена становится непременным атрибутом, без которого жизнь носит оттенок какой-то незавершенности.Бен вдруг стал понимать, что прежде жена была ему попросту не нужна. Он слишком много ездил по стране, приобретая землю и открывая новые и новые торговые, центры, и поэтому не чувствовал потребности в семейной гавани, довольствуясь своим холостяцким жильем в Нью-Йорке, шале в Клостере и старинным палаццо на Большом канале. Но те выходные, которые он провел с Джиджи в компании своих однокашников, заставили его осознать, что и ему пора остепениться.Он ни за что на свете не женился бы ни на одной из тех бостонских барышень, с которыми рос и учился; они были ему как сестры — энергичные, образованные и начисто лишенные эротичности. Никто из нью-йоркских знакомых женщин также не привлекал его.Джиджи же самой судьбой была предназначена ему.Конечно, происхождение у нее неважное. Мать — танцовщица мюзик-холла ирландского происхождения; отец — итальянец, подвизающийся на почве шоу-бизнеса! К счастью, сам он достаточно благородных кровей, этого должно хватить на двоих. Конечно, для чопорного Бостона, для отца, который не одобряет его бизнес, для всех самодовольных Уинтропов его женитьба станет бельмом в глазу, хотя у Джиджи есть один козырь — мачеха Билли Уинтроп Эллиот, и это обстоятельство, возможно, смягчит поток неизбежной критики в ее адрес. Необычность его выбора пуще всяких денег будет подтверждением его небывалых успехов в жизни.Что до Джиджи, то с ее обаянием, недюжинным умом и привлекательной внешностью она легко их всех очарует. Ее богатое воображение, направленное в русло благотворительности, скоро привлечет к ней внимание дам того узкого круга, который, собственно, и правит Нью-Йорком, и со временем она займет достойное место в этом кругу, ведущее место. Да, Джиджи — лучший для него — нет, не компромисс, он никогда не пошел бы на уступки в вопросе женитьбы, — она идеальный для него… как бы это назвать… идеальный выбор.И, конечно, он влюблен. Безумно влюблен? Нет, слава богу, он способен не поддаваться эмоциям и не впадать в крайности. Но он сильно влюблен, даже больше, чем он мог себе представить. Глубоко влюблен. Чего еще можно желать от жизни?
Адриатическому морю и венецианским каналам, казалось, нет никакого дела до того, что туристский сезон официально закрылся. В городе, который даже Диккенс, по его признанию, не брал на себя смелость описывать, в игривых лучах солнца серебрилась вода; филигрань тумана еще не подернула малых каналов, таинственной игры розовой палитры Дворца дожей и выстроившихся вдоль Большого канала многочисленных мраморных палаццо.В прозрачно-голубом воздухе, казалось, растворились все звуки, остались только колокольный звон и плеск воды. Ветви глициний, протянувшиеся от окна к окну, больше не поражали взгляд буйным цветением; кое-где с высоких стен свешивались ветви олеандров, уже лишившихся белых и розовых цветков. Осенняя Венеция поражала той свободой и ощущением простора, какие возникли в городе после отъезда пяти с лишним миллионов туристов, каждый год совершающих сюда свое паломничество.В день их приезда Венеция выглядела как никогда романтично. Казалось, невозможно даже помыслить о ноябрьском приливе, который грозит затопить мраморные плиты площади Сан-Марко. Из двухсот приглашенных на церемонию журналистов почти никто не ответил отказом. Назавтра сюда ожидались все мало-мальски известные журналисты, пишущие о проблемах переживающего стремительный взлет бизнеса, связанного с торговлей недвижимостью и туризмом.Джиджи на славу поработала с туристическим агентством, и все было готово для того, чтобы участники презентации были доставлены и размещены в Венеции с максимальным комфортом. На весь срок за ними была закреплена целая флотилия в сорок или пятьдесят катеров, и теперь эти красавцы с горделивыми очертаниями выстроились на рейде, расцвечивая лагуну своими бело-зелеными флагами. Номера для гостей забронированы в «Гритти», «Даниели» и «Киприани», к приезду каждого ожидают вазы с цветами, фрукты и шампанское в ведерках со льдом. Мини-бары в комнатах тоже заполнены до отказа. На каждом ночном столике гостя ждут написанное красивым почерком приветственное послание от Бена Уинтропа, а также план поездки, путеводители и карты Венеции.В первый день в распоряжение гостей предоставят скоростные катера, и они смогут осмотреть Венецию, Мурано, Лидо или Торчелло, при этом для них во всех трех отелях будут предусмотрены круглосуточные роскошные буфеты, снятые на все время мероприятия. На второй день после обеда их доставят на вокзал, где их будут ждать автобусы, чтобы отвезти на материк, а оттуда — в Порта Марджера. На верфях гостей снова будут ждать автобусы, которые доставят их на трибуны, сооруженные вдоль сухого дока. Перед ними выступит с короткой речью Бен Уинтроп и объяснит суть предстоящей операции с монетами. Потом на их глазах Джиджи произведет замену, после чего стальной лист будет опять приварен к днищу «Эсмеральды».После церемонии они поплывут обратно на речном трамвае, освещенном разноцветными гирляндами, на борту которого гостей будут развлекать музыканты, а официанты — разносить напитки. Гости прибудут в отель как раз вовремя, чтобы успеть переодеться к вечернему торжеству, которое запланировано в специально украшенном для этого случая казино в палаццо Гримини. Там танцы и рулетка будут продолжаться до тех пор, пока не уйдет последний гость. Следующие два дня будут свободны, от официальных мероприятий, и каждый сможет провести их по своему усмотрению.— Три с половиной дня в Венеции в лучших отелях, дармовой транспорт, еда, напитки, роскошный банкет и всего одно официальное мероприятие — если не это, то что тогда может сделать человека счастливым? — спросил Бен, когда Джиджи изложила ему программу мероприятия.— Сколько бы мы ни старались им угодить, скептики всегда найдутся, — беспокоилась Джиджи. — Все же мне кажется, тебе надо зафрахтовать круглосуточно пятьдесят гондол под бело-зелеными флагами, чтобы сразу можно было определить хозяина.Бен отрицательно помотал головой.— Это означало бы бесконечные переговоры с профсоюзом гондольеров, а это куда хуже, чем у наших водителей грузовиков. Если кто-либо из журналистов захочет прокатиться на гондоле, пусть заплатит за себя сам, в конце концов, дорогая, все остальное для них бесплатно.— Я знаю, но почему не включить сюда и гондолы? Это же лицо Венеции!— А я не желаю иметь дела с грабителями в лице профсоюзов! — не сдавался Бен.Джиджи не стала настаивать. Бену была свойственна эта узколобость, он мог принимать беспредельные в своей экстравагантности решения в одних делах, но отказываться отступить и на йоту — в других. Джиджи уже не считала это проявлением забавной подчас бережливости, которая свойственна многим богатым людям. Билли бы сразу поняла, что даже дармовую прогулку в Венецию гондолы бы только украсили. А цена, которую может запросить профсоюз гондольеров, — просто капля в море расходов, которые фирма готова потратить на все это пышное мероприятие.В своей жизни Бен руководствуется какой-то одному ему известной схемой, которой следует неукоснительно, — для нее эта схема по-прежнему остается загадкой. Интересно, что было бы, если бы в их первый приезд в Венецию она нарушила его планы и вознамерилась бы целый день провести в картинной галерее? Неужели бы он выволок ее оттуда силой, не дав всласть насладиться полотнами Джорджоне?После драки Зака с Беном присущее обоим чувство такта помогло им замять это недоразумение. Бен в шутку упрекнул ее за то, что она надела столь вызывающее платье, а изображала из себя невинную скромницу; она же ответила, что он вел себя как эксгибиционист и получил фонарь под глазом совершенно заслуженно, после чего сделала вид, что ничего не было. Но в глубине души Джиджи понимала, что имеет полное право возмущаться слишком вольным обращением с собой в присутствии посторонних. Она негодовала по поводу поведения Бена и была благодарна Заку за его заступничество, совершенно для нее неожиданное.Джиджи нахмурилась. Если оставить в стороне вопрос с гондолами, получалось, что все проблемы, которые возникают у нее с Беном, касаются каких-то мелочей: то это его пристрастие (другого слова она не могла подобрать) к ее заду; то вызывающая ночь в поместье друзей; его упорство в приобретении дорогих серег, которых она не хотела; даже их первый поцелуй. Он все время старался извлечь преимущество из ситуации и тем самым самоутвердиться, он стремился к господству. Безраздельному господству.То не был эгоизм в обычном понимании этого слова; Джиджи казалось, что никто не может сравниться с Беном в щедрости и экстравагантности, когда он в ударе. Это было что-то другое, что-то присущее его натуре, чему она не могла дать название, как ни старалась.Конечно, все было исключительно романтично. Положа руку на сердце, разве нашлась бы женщина, на которую бы не произвело впечатление похищение на самолете и последующий уик-энд в Венеции? Конечно, нет! Судя по всему, она слишком привередничает, упрекнула себя Джиджи. Представления мужчины и женщины о романтическом времяпрепровождении могут не совпадать. Большинство женщин были бы наверху блаженства, заполучив такого поклонника, но Джиджи немного тяготилась его знаками внимания. Иногда ей казалось, что ее хотят посадить в золотую клетку.Главное же заключалось в другом: она еще не принадлежит ему. Во всяком случае, не целиком.
В два часа дня Арчи и Байрон сидели в баре.— Ну, мы и влипли, — подвел итог Арчи. — Не могу для себя решить, с чем это сравнить — с ощущениями утопающего или человека, которому загоняют щепки под ногти или сжигают на костре.— Представь, что тебя предали, кастрировали, избили и под дулом пистолета обобрали до нитки, — уныло ответил Байрон, пытаясь нарисовать картину повыразительнее.— А может, мы все драматизируем? Реагируем неадекватно? В конце концов, мы пока здоровы, не облысели, наши костюмы при нас и таланты тоже. Единственное, что мы потеряли, — это плоды тяжелейших многолетних трудов и репутацию фирмы.— Но, Арч, мы ведь понимали, что идем на риск.— Ты хочешь сказать, что мы того заслужили?— Нет, просто такое в бизнесе случается.— Байрон, если ты намерен тут философствовать, то лучше помолчи. Еще слово — и я не оставлю от тебя мокрого места, — совсем неубедительно пригрозил Арчи.— Джиджи укатила в Венецию, Виктория пожизненно сослана в Токио… Скольких контрактов мы лишились, Арчи? Я сбился со счета.— Оглашаю список: три наших любимых — «Оук-Хилл Фудс», «Индиго Сиз» и «Бич-Кэжуалс» да еще, как сообщил нам из Парижа Спайдер Эллиот, — «Новый магазин грез».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55