Очарованная, Билли накинула пеньюар прямо поверх одежды и подошла к большому зеркалу. На нее смотрела совсем другая женщина. Женщина, знавшая секреты обольщения. Та, о существовании которой Билли уже забыла. Она смотрела на себя с удивлением и легким испугом, понимая, что испытывает сексуальное возбуждение. «О господи, а это еще что?» — подумала она, вынимая открытку, которой Джиджи сопроводила свой подарок.
«Этот пеньюар был на Габриэль — да, той самой божественной Габриэль, в день ее дебюта в „Фоли-Бержер“. С тех пор она считала, что этот пеньюар приносит ей счастье. Конечно, ее дебют состоялся весной, конечно, в Париже и, конечно, тогда, когда женщины одевались так, чтобы сделать процесс раздевания как можно более долгим. Габриэль была по натуре мечтательницей. Она смотрела в окно своей мансарды, на деревья в парке Монсо, подернутые вечерними сумерками, и думала о мужчинах, которые в эту минуту возвращались в свои холостяцкие квартиры. Она жалела их, и эта жалость становилась еще больше, когда всходила новая луна и на небе зажигалась вечерняя звезда. Что может сделать для них милосердная девушка, одновременно сохраняя самое драгоценное, что у нее есть? Габриэль не спала много ночей и наконец придумала нечто необыкновенное. А что будет, если скромная, целомудренная и красивая женщина — такая, как сама Габриэль, — позволит этим бедным холостякам увидеть, как она раздевается, готовясь ко сну? Что будет, если она позволит пеньюару из розового шелка упасть на пол и будет медленно-медленно раздеваться в такт музыке, расстегивая пуговицы и крючки нижнего белья… О, конечно, последний слой — сорочка и трусики — всегда останется при ней, дабы не вызывать в мужчинах недостойных мыслей и в то же время не дать жандармерии повода закрыть театр. Ах, Габриэль, любимица Парижа, придумавшая стриптиз из сострадания к мужчинам, почему ты отклонила предложения желавших жениться на тебе? Не потому ли, что ты каждый вечер после представления надевала голубовато-серое бархатное пальто, шляпу с серым страусовым пером и велела кучеру, правившему четырьмя серыми лошадьми, поскорее ехать к твоему большому новому дому с видом на парк Монсо, где сладко спали крошечные мальчики-близнецы? Бедная мягкосердечная Габриэль, ты на собственном опыте убедилась, что случается с женщинами, которые слушают мужчин и отдают им свое последнее бесценное сокровище. Как видно, судьбу не обманешь и против природы не пойдешь… С любовью от Джиджи».
Билли прочитала открытку и решила надеть пеньюар сегодня же вечером, потому что она тоже послушалась мужчину, но, в отличие от Габриэль, ничуть не пожалела об этом.
Вернувшись в свой кабинет, Джиджи позвонила Саше, у которой в тот день был выходной, и пригласила ее на ленч. Саша Невски входила в круг близких людей, с которыми Джиджи хотела поделиться новостью. За исключением Зака. Но Заку было совершенно все равно, где будет работать Джиджи. Самое главное, чтобы она была довольна.Впрочем, как и ее отцу. Сейчас Вито Орсини был в Европе, но Джиджи решила, что сразу после его возвращения пригласит отца пообедать и все ему расскажет. В последнее время их отношения становились все более тесными. Когда Джиджи оставалась одна, Вито часто приглашал ее в ресторан, и за изысканным ужином, в разговорах на самые разные темы незаметно пролетал вечер.— Похоже, ты ужасно довольна собой. Что случилось? Кто-то посулил всю жизнь снабжать тебя хорошими колготками? — спросила Саша Невски свою ближайшую подругу, с которой делила кров в Нью-Йорке и Западном Голливуде, пока год с небольшим тому назад не встретила адвоката Билли по имени Джош Хиллман и не вышла за него замуж после первого же свидания.— Я испытываю огромное облегчение, — радостно призналась Джиджи. — Я жутко боялась сказать Спайдеру и Билли, что ухожу, но они оба сочли, что это здорово!— Уходишь? Значит, ты уезжаешь из Лос-Анджелеса? — захлопала глазами Саша.— Конечно, нет. Я ухожу из «Нового магазина грез».— Что? — воскликнула Сайга. — Ты с ума сошла!— Ради бога, не поднимай шума. Волноваться не из-за чего. Я решила принять предложение тех ребят из рекламного агентства, о которых тебе рассказывала. Разве это не замечательно?— Замечательно? Ничего хуже я в жизни не слышала! Как тебе такое пришло в голову? Сообщаешь мне кошмарную новость с таким видом, словно в этом нет ничего особенного. Когда ты успела стать такой жестокой?На глазах заблестели слезы, сделав ее еще более очаровательной. Благодаря классической красоте, точеному профилю, роскошным черным волосам, ослепительно белой коже, потрясающей фигуре и пленительной походке она считалась лучшей моделью Седьмой авеню и оставалась ею, пока Джиджи не переманила Сашу в «Новый магазин грез».Джиджи уставилась на подругу, открыв рот. Саша, знаменитая сокрушительница мужских сердец, с первого взгляда покорившая самого завидного жениха Беверли-Хиллз, высокая, величественная, уверенная в себе Саша — и вдруг плачет? Такого не было за все годы их дружбы…— Саша, — пробормотала она, — зачем все принимать так близко к сердцу? В наших с тобой отношениях ничего не меняется… Скучать по мне ты не будешь, потому что в «Новом магазине грез» мы почти не видимся. И моей новой работе ты не завидуешь, потому что у тебя есть своя, причем просто фантастическая… Утри слезы, — строго сказала Джиджи и сунула Саше салфетку. Она не для того все утро посвятила Спайдеру и Билли, чтобы позволить Саше упрекать ее в предательстве.— Если ты уйдешь… «Нового магазина грез» больше не будет…— Не глупи. Дело идет прекрасно и расширяется с каждым днем. А незаменимых людей нет.— Ну да… Наверно, какой-нибудь копирайтер смог бы повторить твой стиль. Но на самом деле «Новый магазин грез» — это мы с тобой. Гели ты уйдешь, из каталога исчезнет главное — его дух…— Саша, — мягко сказала Джиджи, — этот дух ушел давным-давно. Ушел в ту минуту, когда «Новый магазин грез» начал пользоваться успехом. Ты вздыхаешь о премьере, хотя пьеса уже третий год с успехом идет на Бродвее.— Нам было так весело, когда мы начинали! — Голос Саши был таким печальным, что у Джиджи глаза полезли на лоб. Ее лучшая подруга в двадцать шесть лет имела все, о чем можно было мечтать: обожаемого мужа, чудесную дочь, замечательную работу и кучу денег…— А разве что-то изменилось?— Еще как… Мы стали взрослыми, а взрослым никогда не бывает весело. Ты этого еще не понимаешь, но скоро дойдет очередь и до тебя, — с непривычной тоской закончила Саша.— Было бы странно, если бы ты не чувствовала себя взрослой, — ответила Джиджи, пытаясь не обращать внимания на неуместные переживания лучшей подруги и вернуться к реальности.— Тебе хорошо… — У Саши вновь искривились губы. — Тебе не приходится скучать с моим чокнутым гениальным братом, ты пробуешь то, берешься за это… На самом деле ты еще не взрослая… и не доросла до настоящего понимания вещей.— Слушай, о чем мы говорим? О моем уходе из каталога или о твоей семейной жизни? — уточнила Джиджи.— Сама не знаю, — смущенно сказала Саша. — Как хочешь… Может, ты начнешь первой?— Нет уж, начинай ты.— Ох, Джиджи, — вырвалось у Саши, — Джош такой серьезный и солидный… В первые месяцы мне было все равно, что ему пятьдесят лет, но… Наверно, я не ожидала, что для него так важны вещи, которые мне безразличны… Я думала, что у нас все будет так же, как у других пар, но сейчас…— Саша, не говори глупостей, — решительно сказала Джиджи. — Когда ты познакомилась с Джошем, ты прекрасно знала, кто он и сколько ему лет. Ты сама захотела стать женой влиятельного адвоката со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами…— А как бы ты чувствовала себя, если бы внезапно оказалась женой одного из главных распорядителей фондов Музыкального центра, больницы «Синайский кедр», Музея изящных искусств и еще полудюжины других организаций? Что бы ты делала, если б тебе приходилось регулярно приглашать на ленч дам, у которых дочери моего возраста, которые знали первую жену Джоша и обожали ее? Что бы ты сказала, если бы три вечера в неделю просиживала на торжественных обедах, где произносят бесконечные тосты, а удрать пораньше невозможно, потому что либо на тебя смотрят во все глаза, либо вечер ведет Джош? О, он все понимает. Прекрасно понимает, что должен идти на компромисс, потому что знает, на какие компромиссы приходится идти мне!— Похоже, жизнь у тебя действительно не сахар, — сочувственно кивнула Джиджи.— Да уж… — Саша высморкалась, покоряясь судьбе.— А Джош не может отказаться от этих обязанностей?— Он и так отказался от половины из них. Я люблю его за то, что он хороший человек, очень добрый и мягкий, но дорого дала бы, чтобы он был немного похуже. Вернее, хотела бы, чтобы он был таким же хорошим, но не связывался со всем этим дерьмом. Ты меня понимаешь?— Не очень.— Почему мужчины с удовольствием занимаются тем, что не доставляет никакого удовольствия их женам?— Спроси об этом своего «чокнутого гения», — мрачно ответила Джиджи.— Выходит, и ты тоже?..— Тоже.— Ну вот… А я ведь тебя предупреждала, — мстительно напомнила Саша. — Предупреждала, чтобы ты с ним не связывалась.— Прекрасно помню. А потом ты призналась, что ревновала его. Говорила, что Зак твой. И обзывала меня шлюхой.— Ну что, дошло наконец? Говорю же, нам было весело! 3 С тех пор прошло всего четыре дня, а Джиджи уже сидела в кабинете с Дэвидом Мелвиллом. Ленч в «Куполе» оказался рекордно коротким, после чего они вернулись в офис и приступили к работе.— Так что ты думаешь про эти купальники? — осторожно осведомился Дэвид.— Говорить об этом после одиннадцати часов утра запрещается под страхом смертной казни, — отрезала Джиджи. — Мне хочется побольше узнать о Виктории Фрост. За столом ее имя не прозвучало ни разу, хотя вы болтали, не закрывая рта. Настроение у меня улучшилось, и все же с нами за столом сидел призрак мисс Вики. Расскажи мне о ней все, что знаешь.— Я работаю здесь всего шесть месяцев, а она не сидела в офисе больше недели подряд, — нехотя сказал Дэвид.— Дэви, ты явно о чем-то умалчиваешь. Давай-ка выкладывай.— О ее личной жизни я ничего не знаю. Честное слово. Но профессионал она крепкий. Она постоянно охотится за новыми заказами, а когда мы представляем свои идеи перспективному клиенту, всегда присутствует при этом.— А если клиент отвергает наши идеи?— Тогда мы идем домой и бьемся головой о стену. В результате мы либо умираем, либо в эту голову приходят новые идеи. Одно из двух.— Разве она не пытается убедить клиента, что идея хороша?— Это дело творческой бригады. Виктория — мастер по части компромиссов. Иными словами, она умеет сделать так, чтобы заказчик остался доволен.— Кто на самом деле руководит агентством? — полюбопытствовала Джиджи. — Виктория или Арчи с Байроном?— Все трое. Они равноправные владельцы агентства и делят между собой прибыль — как именно, точно не знаю. Арч и Бай — художественные руководители, а Виктория — исполнительный директор, который одновременно курирует финансовые вопросы.— А что бывает, когда они спорят? Чье мнение перевешивает — художественных руководителей или мисс Вики?— Ты задаешь вопросы, которые находятся вне моей компетенции, — возразил Дэвид. — Меня на такие совещания не приглашают.— Как ты думаешь, почему она с самого начала окрысилась на меня?— Лично я думаю, что во всем виноват твой наряд. В этом костюме ты была похожа не столько на нового творческого работника, сколько на менеджера. А управление — ее территория.— Но в офисе должны быть и другие управленцы, — заметила Джиджи.— Все управленцы — мужчины, и Виктория командует ими как лагерный капо. Она сама нанимала их. Реклама — дело главным образом мужское, а в «ФРБ» особенно. Виктория здесь единственная женщина, обладающая реальной властью, и одевается соответствующе.— Ладно, будем считать, что лично против меня она ничего не имеет, — не слишком убежденно пробормотала Джиджи. Едва ли ее появление в деловом костюме могло вызвать столь враждебную реакцию. — Теперь давай о себе, малыш. Ты женат, холост или разведен? Мы еще не обсудили все личные вопросы.— На это сейчас нет времени, — хмуро ответил Дэвид. — В данный момент для нас самое важное — это реклама купальников.— В нормальных условиях ни одна женщина не станет выставлять себя напоказ в хорошо освещенном месте. За исключением немногочисленных девиц, которые родились… нет, были генетически созданы, чтобы в лучшую пору своей жизни демонстрировать купальники, — рассудительно сказала Джиджи. — Предположительно от семнадцати до девятнадцати. Плюс-минус пара лет в зависимости от наступления зрелости.— Выходит, ты не собираешься помогать мне продавать купальники или, как выражается моя мать, костюмы для плавания? — мрачно спросил Дэвид. Он поклялся себе, что не станет влюбляться в Джиджи. У него нет времени на любовь. Реклама — это не работа, а каторга, продолжающаяся шестнадцать часов в сутки. Поэтому на ближайшие десять лет никакой личной жизни…— А где капуччино, которым ты так рвался угостить меня утром? — поинтересовалась Джиджи.— Джиджи, купальные костюмы — это огромный рынок, — стоял на своем Дэвид, с ужасом понимая, что ему нравится произносить ее имя. — В конце концов, женщинам нужно в чем-то плавать, а один и тот же купальник нельзя носить вечно.— Ты так считаешь? Слушай, кажется, ты что-то говорил про булочки. После ленча я успела проголодаться.— Исследования показывает, — продолжал упрямиться Дэвид, боровшийся с желанием вскочить и принести ей всю еду, которая есть в офисе, — что женщины чаще всего жалуются на толстые ляжки, расплывшуюся талию, выступающий живот и другие естественные возрастные изменения. Джиджи, ты меня слышишь? Джиджи! Хочу, чтобы ты знала, что две другие творческие бригады — Керри с Джоанной и Джон с Лью — тоже составляют проект рекламной кампании «Индиго Сиз». Так что у нас тут жесткая конкуренция. Пока мы с тобой болтаем, они сидят в своих норах и пытаются придумать что-нибудь такое, чтобы у нас кишки свело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55