https://wodolei.ru/catalog/dushevie_ugly/s_poddonom/
Не возражаешь, если я его приглашу? — спросила Джиджи. Вместе с Сашей они гуляли с малышкой Нелли в саду около дома, где Саша с Вито снимали квартиру, одновременно подыскивая себе постоянное жилье.— Конечно, нет. Мне самой интересно наконец взглянуть на него, и — кто знает — вдруг и мне выпадет честь прокатиться на его самолете? Не сможет же он отказать невесте на приеме по случаю свадьбы!— Он не откажет, — убежденно сказала Джиджи. — И куда ты полетишь?— Кататься! Ты теперь без работы, и мы запросто можем слетать на ленч в Сан-Франциско, пробежаться по магазинам — обязательно в белых перчатках и шляпках, как настоящие сан-францисские леди, — и обернуться домой к обеду.— Я полагаю, перчатки и шляпку ты мне одолжишь? Вообще это замечательная идея — я смогу лично вручить свой подарок к юбилею синьоре Элеоноре. Саша, я бы просила не говорить обо мне «без работы». Не забудь: я сама ушла из агентства.— Да какая разница? — пожала плечами Саша. — Ты ведь не расписываешься в ведомости раз в неделю.— Это решение я приняла сама, и ты представить себе не можешь, насколько свободной я себя теперь чувствую. В любом случае, у меня сейчас так много дел — сначала ваш прием, потом прием в Венеции, — так что я все равно не могла бы сейчас работать в полную силу.— Прием в Венеции? — спросила Саша. — Ты имеешь в виду первое плавание?— Это будет следующий прием, в будущем году. А я говорю о том, который состоится через две недели. Это будет небольшое мероприятие для бизнесменов и прессы. Бен считает, что это хорошая возможность для презентации всей компании, а туристический бизнес — это только предлог.— А какой смысл, если корабль все еще в доках?— Когда строят корабль, — пояснила Джиджи, — то в первый килевой лист заваривают на счастье монетку от лица владельца. Бен хочет, чтобы эту пластину заменили на другую — с американским серебряным долларом, в ознаменование приобретения им трех судов и переоснащения «Эсмеральды». Я организую это мероприятие совместно с одним крупным турагентством. Мы должны привезти журналистов в Венецию, потом — в Порта Марджера на торжественную церемонию замены памятной монеты, после чего отвезти назад в Венецию, где у «Киприани» состоится обед. Транспорт, еда и жилье для двухсот журналистов и нескольких десятков служащих Бена — это все на мне.— А тебе за это заплатят? — поинтересовалась Саша.— Бен хотел мне заплатить, но я ему не позволила.— Джиджи! — Саша была шокирована. — Я, как твой бывший агент, не могу этого допустить!— Саша, я просто не могу — и не буду — брать у него деньги!— Как ни странно, я тебя хорошо понимаю, особенно если учесть, что между вами еще столько неясностей. О'кей, работай задаром, мне все равно. И я рада, что вы с Беном будете много времени проводить вместе — может, что-нибудь сдвинется в голове у Зака и он наконец вернется с небес на землю. Я все готова сделать, чтобы он наконец забыл тебя. Нелли, Нелли, это червяк, детка, а не игрушка! Дай маме. Ой, Джиджи, она тянет его в рот! Останови ее, ради Христа!— Нелли, не надо, — мягко произнесла Джиджи, отбирая у малышки червя. — Смотри, какая хорошая лопатка, иди покопай песок. — Она повернулась к подруге. — Почему ты вдруг заговорила о Заке, Саша Невски?— Прошу называть меня Сашей Орсини. Или тебе не нравится носить со мной одну фамилию?— Не увиливай от ответа. Что за чушь ты несла о Заке?— Вито очень обеспокоен на его счет. Черная комедия у Зака превращается в сентиментальную любовную историю, потому что режиссер по-прежнему неравнодушен к дочери продюсера — чем тебе не сценарий для фильма? Надо подбросить Вито идейку, еще не поздно переделать сценарий.— Саша, я не вижу никакой другой причины, почему ты это мне говоришь, кроме как из-за твоей обычной страсти мутить воду. Я наивно полагала, что два брака за столь короткий промежуток времени тебя от этого излечили.— Все-таки это подло с твоей стороны, Джиджи, напоминать мне о Джоше сейчас, когда я так счастлива. Как ты можешь?— Саша, меня не проведешь, даже не пытайся! Говори, что у тебя на уме?— Если бы Зак с кем-нибудь сошелся, я бы считала, что ты для него в прошлом. Но он, видишь ли, ни с кем не встречается! Скажи честно, Джиджи, ты считаешь это нормальным для молодого здорового мужчины в расцвете сил?— Что за бред собачий! С чего ты взяла?— Каждый вечер, приходя домой, мой муж мне все подробно докладывает. Спроси его сама. Ты считаешь, что твой отец стал бы городить огород на пустом месте?— Если это помогло бы ему снять фильм — стал бы. Но это… это плохая шутка. Что вы затеваете?— Неужели ты думаешь, что нам делать больше нечего, как петь дифирамбы твоей неотразимости? Тоже мне — центр мироздания! Нелли! Прекрати! Джиджи, только посмотри, она лопаткой разрубила червяка пополам! О господи, как можно?— Она готовится стать маньяком-убийцей, для женщин это редкость, но все же такие случаи известны. Когда я на нее смотрю, у меня нервы сдают. Я начинаю понимать, чего стоили Билли ее двойняшки.— Не дашь Нелли бутылку? Время перекусить.— Нет, лучше не надо, — сквозь зубы процедила Джиджи.— Да брось ты, смелее, когда-нибудь и тебе придется это делать. Все женщины через это проходят, даже мама нам давала соску, хотя я не очень уверена: может, она кормила нас до того возраста, когда мы могли уже пить из чашки? Я попрошу Зака спросить ее, когда он будет ей звонить в следующий раз.— Когда Зак что будет делать?! — У Джиджи округлились глаза. Она испытывала неподдельный страх перед Татьяной Орловой-Невски, этой вздорной, внушающей трепет, властной главой большого клана Невски, о чьем крутом нраве ходили легенды.Саша вздохнула.— Он, как нежный сын, звонит маме узнать, как у нее дела. Вито говорит, в последнее время это происходит по два раза в неделю.— Ты меня обманываешь, Саша?— Это истинная правда, клянусь крошкой Нелли.Джиджи молча переваривала услышанное.— А Зак… — неуверенно начала она, — он ничего не говорит обо мне? Может быть, отцу?— Ни слова. Ни мне, ни Вито.— Ну видишь, вы впадаете в заблуждение.— Как раз наоборот. Такое впечатление, что он волевым усилием вычеркнул тебя из своей памяти. Принимая во внимание, сколько времени он проводит с Вито, согласись, что это довольно подозрительно. Если бы он хоть раз — между делом — поинтересовался, как у тебя дела! Но не произносить твоего имени больше года, притом что он изо дня в день работает вместе с Вито? Это самый верный признак, что он еще не пережил вашего разрыва. В конце концов, ты-то говоришь о нем легко, потому что любишь Бена, но мой бедный брат не в состоянии даже вслух произнести твое имя, значит, он не может смириться с мыслью, что жизнь идет своим чередом, но без тебя.— Ну и дурак!— Именно это я и сказала Вито, — кивнула Саша.— И что ответил мой старый добрый папуля?— Какие-то милые слова, вроде того, что он тоже не смог бы забыть меня до конца своих дней… Это неважно. Не забывай — Вито другой, он взрослый человек, а Зак — влюбленный мальчишка.— Мальчишка? Послушай, Саша, брак с мужчиной в возрасте сделал тебя снисходительной. Заку, кажется, тридцать один год?— Но в душе он мальчишка, страстный, романтичный мальчишка. Печально, конечно, но я стараюсь об этом не думать. А вот и Нелли, можешь ее потискать, если не хочешь покормить. Почему бы мне не доставить тебе этого удовольствия, раз ты обещаешь свозить меня в Сан-Франциско?
Свернувшись в кровати калачиком, Виктория Фрост перебирала в уме свои победы. Агентство окрепло настолько, что в состоянии проворачивать контракты на девяносто миллионов в год; она избавилась от наглой выскочки Джиджи Орсини, не потеряв при этом добытые ею контракты, за исключением компании «Индиго Сиз», расстаться с которой им пришлось бы в любом случае.Хотя Джиджи и заявила, что намерена уйти из рекламного бизнеса, вся минувшая неделя прошла в изрядном напряжении — все ждали, что Джиджи уговорит Спайдера Эллиота расторгнуть контракт с агентством, а Бена Уинтропа — отказаться от их услуг в «Волшебном чердаке» и «Уинтроп-Лайн». В конце концов из неофициальных источников удалось выяснить, что Джиджи не пошла работать ни в какое другое агентство и не прихватила с собой свои контракты, что могла бы сделать без труда. Предварительная работа с «Бич-Кэжуалс» и «Магазином грез» продвигалась быстро.В дополнение, «ФРБ» получило приглашение принять участие в конкурсе, объявленном тремя крупными компаниями в Нью-Йорке. Конечно, подготовка к показу требовала денег и времени, а также сосредоточения всех усилий на одном направлении, однако агентство сейчас, как никогда, было готово к работе на таком уровне. Их рекламная фирма стала известной по всей стране, и все это — за какие-то два года.Виктория решила, что у Ангуса больше нет никаких оснований оставаться в Нью-Йорке. Она уже давно поняла, что он человек привычки, не способный на решительный следующий шаг — а кто из мужчин свободен от этого недостатка? Но по мере того как их встречи случались все реже и реже, его страсть к ней становилась глубже и жарче. Каждой клеточкой своего тела Виктория чувствовала, что ни одна женщина не обладает той физической властью над Ангусом, какой обладает она.Виктория перевернулась на спину и стала мысленно перебирать тех мужчин, с которыми развлекалась в Калифорнии. Каждый из них добавил что-то свое в копилку ее сексуального опыта. Это пошло ей на пользу. Всякий раз, как они виделись, Ангус набрасывался на нее с такой необузданной страстью, что она подчас пугалась. Этот мужчина полностью в ее власти, пора настоять на своих условиях.Виктория рассчитала, что при нынешнем положении в агентстве совершенно неважно, что многие контракты Ангуса не перейдут вместе с ним, а останутся в «Колдуэлл и Колдуэлл», хотя он потратил массу времени на подготовку отходного маневра. Им и в Лос-Анджелесе хватит работы. Не менее важным было то, что в руководстве «ФРБ» Ангус мог бы оказаться весьма полезным.Виктория чувствовала, что уже с трудом справляется с навалившейся на нее нагрузкой, хотя тщательно скрывала это от Арчи и Байрона. Те усиленно набирали новый персонал для работы по вновь заключенным договорам; в той же части дела, которая касалась ее, Виктория продолжала держать минимум работников, намеренно приберегая место для Ангуса и всех, кого он захочет с собой привести.Была суббота, раннее утро. Виктория проснулась задолго до рассвета. На выходные мать и Ангус, конечно, уехали в Саутгемптон, но в эту рань мать наверняка еще не спустилась к завтраку. Пора! Виктория села, придвинула к себе телефон и набрала номер в Саутгемптоне.— Пожалуйста, мистера Колдуэлла, с ним хочет говорить Джо Девейн, — сказала она, когда горничная сняла трубку. Через минуту раздался голос Ангуса.— Это я. В какой ты комнате? — спросила она.— В библиотеке. Какого черта…— Не перебивай. Ты, должно быть, читал о моем контракте с «Бич-Кэжуалс»?— Да, но…— Ангус, прошло уже почти два года. Я не намерена больше ждать. Хватит держать меня на поводке, я больше не могу. У тебя больше нет никаких причин оставаться там, ты нужен мне здесь!— Время неподходящее, ты слишком спешишь…— Время всегда будет неподходящим. На следующей неделе я буду в Нью-Йорке. Во вторник утром у нас назначена неофициальная встреча с Харрисом Ривзом, а днем я должна увидеться с Джо Девейном. Последующие три дня мы будем работать с «Бич-Кэжуалс». У тебя масса времени, чтобы поставить ее в известность.— Я… послушай…— Если ты ей не скажешь, я сделаю это сама.— Нет, Виктория, ты шутишь…— Не испытывай меня. Пока.Ангус молча положил трубку. Он заперся в библиотеке и стал думать. В ушах все еще звучал голос Виктории. Как долго он оттягивал этот момент в надежде — нет, в уверенности, — что он каким-то образом не настанет. Она кого-нибудь встретит или перерастет свое чувство, потеряет к нему интерес… Одному богу известно, на что он надеялся, но он так и не верил, что этот день когда-нибудь наступит.Внезапно ощутив, что не может больше оставаться в четырех стенах наедине со своими мыслями, Ангус стремительно вышел из огромного дома, стоящего в нескольких сотнях ярдов от моря. Он быстрым шагом пересек зеленый газон и пляж и остановился у самого края воды. Мягкие волны ласково набегали на берег.Ангус медленно обвел взором горизонт и стал смотреть на утреннюю, молочного цвета дымку, поднимающуюся над океаном, уступая место яркому солнцу нового осеннего дня. Он переводил взор с одной роскошной виллы на другую и мысленно произносил имена хозяев этих престижных владений на участке морского побережья, сравниться с которым по красоте не могло ни одно другое место. Здесь каждого он знал как близкого друга, в каждом доме он был желанным гостем.Ангус дышал полной грудью, с наслаждением втягивая в легкие бодрящий солоноватый воздух Атлантики, и смотрел на свой дом — старинный дом, под черепичной крышей, с глубокими глазницами окон и широкой верандой, дом, куда он каждую пятницу летел вертолетом, испытывая неподдельное нетерпение — такое же, с каким в воскресенье возвращался в просторную, ачегантно обставленную и полную произведений искусства квартиру на Пятой авеню, зная, что впереди у него неделя напряженной работы. С каждым ударом сердца он все отчетливее понимал, как много для него значит и этот дом, и квартира, и тот миг, когда открывается дверь лифта и он ступает в роскошную приемную агентства, где у них с Миллисент в подчинении работают сотни сотрудников. Ангус Колдуэлл смотрел в морскую даль и размышлял о своей доле в агентстве, оборот которого скоро достигнет миллиарда долларов в год.Его жизни позавидует любой мужчина. Он стал думать о том, что в спальне на втором этаже лежит его жена — Миллисент, которая предоставляет ему полную свободу — только не ту, что была ему так нужна. Окажись Виктория здесь, он бы прямо сейчас нашел место, где овладеть ею, где найти то успокоение, какое могла ему дать она одна, ибо звук ее голоса по телефону сегодня утром привел его в невыносимое возбуждение, граничащее с болью. Нет, он не сдержался бы, даже если ему пришлось бы швырнуть ее голышом на песок у всех на виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Свернувшись в кровати калачиком, Виктория Фрост перебирала в уме свои победы. Агентство окрепло настолько, что в состоянии проворачивать контракты на девяносто миллионов в год; она избавилась от наглой выскочки Джиджи Орсини, не потеряв при этом добытые ею контракты, за исключением компании «Индиго Сиз», расстаться с которой им пришлось бы в любом случае.Хотя Джиджи и заявила, что намерена уйти из рекламного бизнеса, вся минувшая неделя прошла в изрядном напряжении — все ждали, что Джиджи уговорит Спайдера Эллиота расторгнуть контракт с агентством, а Бена Уинтропа — отказаться от их услуг в «Волшебном чердаке» и «Уинтроп-Лайн». В конце концов из неофициальных источников удалось выяснить, что Джиджи не пошла работать ни в какое другое агентство и не прихватила с собой свои контракты, что могла бы сделать без труда. Предварительная работа с «Бич-Кэжуалс» и «Магазином грез» продвигалась быстро.В дополнение, «ФРБ» получило приглашение принять участие в конкурсе, объявленном тремя крупными компаниями в Нью-Йорке. Конечно, подготовка к показу требовала денег и времени, а также сосредоточения всех усилий на одном направлении, однако агентство сейчас, как никогда, было готово к работе на таком уровне. Их рекламная фирма стала известной по всей стране, и все это — за какие-то два года.Виктория решила, что у Ангуса больше нет никаких оснований оставаться в Нью-Йорке. Она уже давно поняла, что он человек привычки, не способный на решительный следующий шаг — а кто из мужчин свободен от этого недостатка? Но по мере того как их встречи случались все реже и реже, его страсть к ней становилась глубже и жарче. Каждой клеточкой своего тела Виктория чувствовала, что ни одна женщина не обладает той физической властью над Ангусом, какой обладает она.Виктория перевернулась на спину и стала мысленно перебирать тех мужчин, с которыми развлекалась в Калифорнии. Каждый из них добавил что-то свое в копилку ее сексуального опыта. Это пошло ей на пользу. Всякий раз, как они виделись, Ангус набрасывался на нее с такой необузданной страстью, что она подчас пугалась. Этот мужчина полностью в ее власти, пора настоять на своих условиях.Виктория рассчитала, что при нынешнем положении в агентстве совершенно неважно, что многие контракты Ангуса не перейдут вместе с ним, а останутся в «Колдуэлл и Колдуэлл», хотя он потратил массу времени на подготовку отходного маневра. Им и в Лос-Анджелесе хватит работы. Не менее важным было то, что в руководстве «ФРБ» Ангус мог бы оказаться весьма полезным.Виктория чувствовала, что уже с трудом справляется с навалившейся на нее нагрузкой, хотя тщательно скрывала это от Арчи и Байрона. Те усиленно набирали новый персонал для работы по вновь заключенным договорам; в той же части дела, которая касалась ее, Виктория продолжала держать минимум работников, намеренно приберегая место для Ангуса и всех, кого он захочет с собой привести.Была суббота, раннее утро. Виктория проснулась задолго до рассвета. На выходные мать и Ангус, конечно, уехали в Саутгемптон, но в эту рань мать наверняка еще не спустилась к завтраку. Пора! Виктория села, придвинула к себе телефон и набрала номер в Саутгемптоне.— Пожалуйста, мистера Колдуэлла, с ним хочет говорить Джо Девейн, — сказала она, когда горничная сняла трубку. Через минуту раздался голос Ангуса.— Это я. В какой ты комнате? — спросила она.— В библиотеке. Какого черта…— Не перебивай. Ты, должно быть, читал о моем контракте с «Бич-Кэжуалс»?— Да, но…— Ангус, прошло уже почти два года. Я не намерена больше ждать. Хватит держать меня на поводке, я больше не могу. У тебя больше нет никаких причин оставаться там, ты нужен мне здесь!— Время неподходящее, ты слишком спешишь…— Время всегда будет неподходящим. На следующей неделе я буду в Нью-Йорке. Во вторник утром у нас назначена неофициальная встреча с Харрисом Ривзом, а днем я должна увидеться с Джо Девейном. Последующие три дня мы будем работать с «Бич-Кэжуалс». У тебя масса времени, чтобы поставить ее в известность.— Я… послушай…— Если ты ей не скажешь, я сделаю это сама.— Нет, Виктория, ты шутишь…— Не испытывай меня. Пока.Ангус молча положил трубку. Он заперся в библиотеке и стал думать. В ушах все еще звучал голос Виктории. Как долго он оттягивал этот момент в надежде — нет, в уверенности, — что он каким-то образом не настанет. Она кого-нибудь встретит или перерастет свое чувство, потеряет к нему интерес… Одному богу известно, на что он надеялся, но он так и не верил, что этот день когда-нибудь наступит.Внезапно ощутив, что не может больше оставаться в четырех стенах наедине со своими мыслями, Ангус стремительно вышел из огромного дома, стоящего в нескольких сотнях ярдов от моря. Он быстрым шагом пересек зеленый газон и пляж и остановился у самого края воды. Мягкие волны ласково набегали на берег.Ангус медленно обвел взором горизонт и стал смотреть на утреннюю, молочного цвета дымку, поднимающуюся над океаном, уступая место яркому солнцу нового осеннего дня. Он переводил взор с одной роскошной виллы на другую и мысленно произносил имена хозяев этих престижных владений на участке морского побережья, сравниться с которым по красоте не могло ни одно другое место. Здесь каждого он знал как близкого друга, в каждом доме он был желанным гостем.Ангус дышал полной грудью, с наслаждением втягивая в легкие бодрящий солоноватый воздух Атлантики, и смотрел на свой дом — старинный дом, под черепичной крышей, с глубокими глазницами окон и широкой верандой, дом, куда он каждую пятницу летел вертолетом, испытывая неподдельное нетерпение — такое же, с каким в воскресенье возвращался в просторную, ачегантно обставленную и полную произведений искусства квартиру на Пятой авеню, зная, что впереди у него неделя напряженной работы. С каждым ударом сердца он все отчетливее понимал, как много для него значит и этот дом, и квартира, и тот миг, когда открывается дверь лифта и он ступает в роскошную приемную агентства, где у них с Миллисент в подчинении работают сотни сотрудников. Ангус Колдуэлл смотрел в морскую даль и размышлял о своей доле в агентстве, оборот которого скоро достигнет миллиарда долларов в год.Его жизни позавидует любой мужчина. Он стал думать о том, что в спальне на втором этаже лежит его жена — Миллисент, которая предоставляет ему полную свободу — только не ту, что была ему так нужна. Окажись Виктория здесь, он бы прямо сейчас нашел место, где овладеть ею, где найти то успокоение, какое могла ему дать она одна, ибо звук ее голоса по телефону сегодня утром привел его в невыносимое возбуждение, граничащее с болью. Нет, он не сдержался бы, даже если ему пришлось бы швырнуть ее голышом на песок у всех на виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55