Его папочка снова отвез нас в отель. Еще несколько поцелуев в холле, и просьба позвонить ему в 22. 00. Великолепно – я вернусь в гостиницу, посмотрю пару передач, а затем упаду к нему в объятия. Я помахала ему рукой на прощание и повернулась к администратору.
– Понимаю, что звучит немного странно, но я выехала из гостиницы сегодня утром, а теперь хотела бы поселиться снова. Мой багаж – в камере хранения.
Администратор сделала грустное лицо и сообщила, что мест нет.
– Ни одного? – переспросила я.
– Ни одного, – ответила она.
Вероятно, у меня был вид человека, находящегося на грани нервного срыва, потому что она сжалилась:
– Подождите, пожалуйста, я спрошу у менеджера. Она вернулась и сообщила, что у них есть маленький конференц-зал с большим диваном и телевизором, так что я согласилась.
Я смотрела, как стрелки часов перешли отметку 22. 00, наслаждаясь вновь обретенным мной спокойствием – мне больше не казалось, что я пытаюсь поймать ускользающий конец веревки. В 22. 30 он мне позвонил. Я была на седьмом небе. Правда, наш разговор пришлось прервать, так как вмешался его друг Джон.
– Можно, я перезвоню тебе через десять минут? – спросил он.
– Конечно, сэр, – легко согласилась я и понеслась в киоск купить какой-нибудь еды.
По возвращении я узнала, что мне никто не звонил. Я не волновалась. Ясно же, что Джон проболтает дольше, чем десять минут. В 23. 00 я решила позвонить сама – вдруг он звонил, а администратор просто пропустила звонок. Трубку снял его отец.
– Здравствуйте, а Пол дома?
– Нет, он вышел с Джоном.
Сначала я решила, что он на пути ко мне и что Джон решил его подвезти. Я ждала и ждала. Никто не появился.
Поначалу я была до странного спокойна, а потом впала в гнев от сознания того, что он вынудил меня остаться еще на одну ночь и выбросить на ветер еще 80 баксов. Единственное объяснение, которое приходило мне на ум, что он совладелец гостиницы «Холидей инн», иначе как еще можно объяснить такое поведение? Я была на пути в аэропорт, а он уговорил меня остаться еще на одну ночь. Для чего? Чтобы еще раз унизить меня? ЗА ЧТО? ЗА ЧТО? ЗА ЧТО?
Если это моральное избиение, то я могу устроить ему и физическое прямо сейчас. Я презирала его. За последние четыре дня все мои положительные эмоции иссякли, Пол выпил из меня все соки. Мне и в страшном сне не могло присниться, что я буду испытывать такую боль. Я не знала, что делать – кричать от злости или завыть, как побитая собака. Я стонала от отчаяния.
Моя мама всегда говорила о житейских уроках. И чему же научил меня этот урок? Не рисковать? Не следовать порывам сердца? Я могла видеть только свои отрицательные стороны, например то, насколько отчаянно я пытаюсь найти свою любовь. И мне казалось, что в данном случае это действительно самая большая проблема. Я нуждаюсь не в сексе, а во внимании. Очевидно одно – я готова выкинуть почти штуку баксов просто за то, чтобы кто-то подержал меня за руку.
Монастырск, штат Луизиана
После того ужаса, который я пережила с Полом в Казанове, абсолютно логично, что мне захотелось уйти в женский монастырь. Сложно подобрать более подходящий день для начала целомудренной жизни, чем День святого Валентина.
– Хорошо, что ты едешь в этот раз без Эмили, – заметил Джеймс, погружая мои чемоданы в багажник такси, – из нее монахиня, как из меня балерина!
– Ты прав! – согласилась я, высовываясь в окошко машины и подставляя щеку для поцелуя. – А я еще волновалась, что Кэрри будет недостаточно сексуальной – она же просто идеально подходит для монастыря!
Пока я катила свои чемоданы по аэровокзалу, я думала о том, что Кэрри напоминает мне юную Мэг Райн в фильме «Когда Гарри встретил Салли». Она выглядела такой же чистой и идеалистической, только у нее были короткие каштановые волосы и очень сильный шотландский акцент. Оказалось, что она даже согласна на обет безбрачия, так как только что пережила тяжелый разрыв со своим бой-френдом, с которым они были вместе семь лет.
– Мне так жаль! – отреагировала я на ее приветствие в аэропорту Гатвик, когда она сразу выпалила мне, что теперь свободна. – Извини, я не знала.
Мы с ней настолько мало знакомы, что я и понятия не имела, что у нее вообще был бойфренд.
– Мне очень-очень жаль, – теперь произнесла она, как только выслушала мою печальную историю о Поле.
Весь полет от Лондона до Нового Орлеана (ближайшего аэропорта к Монастырску) мы поочередно рассказывали друг другу истории своих болезненных разрывов. Хотя, конечно же, ее история говорила, что у меня все еще впереди. Мне даже страшно представить, как можно расстаться с человеком, с которым ты прожил треть своей жизни (Кэрри завтра исполнялось 23), а из того, что она рассказала мне о поведении своего бывшего, она даже больше меня нуждалась в утешении. Таким образом, наша остановка на ночь в Новом Орлеане была очень даже кстати, учитывая, что примерно 15 % здешнего населения исповедуют древнюю страстную африканскую религию, боготворящую змей. Что же касается Бурбон-стрит, так это просто идеальное место для прощального кутежа. (Нет смысла выбирать непорочность и целомудрие, если за душой нет парочки грехов. Каждому, кто приходит в церковь, надо иметь в запасе что-то, за что можно попросить прощения у Бога.)
– Расскажи мне поподробнее про это брачное агентство на кладбище, – попросила Кэрри, когда мы, дружно держась за руки, отправились на поиски кладбища Святого Луиса.
– Конечно, там нет офиса в склепе. Все намного более эзотерично.
– Это как? – удивилась Кэрри.
– Смысл такой – ты идешь к могиле Мари Лавое, многоопытной новоорлеанской жрицы вуду, стучишь три раза, чтобы разбудить мертвую, – я остановилась, чтобы дать Кэрри время содрогнуться, – затем рисуешь красный крест.
– А потом что?
– Дух Мари исполняет желания всех женщин, которые хотят замуж, – сказала я, стараясь говорить как можно серьезнее.
– Не надо заполнять никаких анкет? И не надо присылать видеокассету?
Я утвердительно кивнула.
– Классно!
Ну, Кэрри слишком слабо реагирует! Мне явно потребуется больше, чтобы проникнуться дьявольщиной, если мы хотим прийти к могиле с соответствующим почтением.
– А ты знаешь, почему мертвых в Новом Орлеане хоронят в склепах над землей? – попыталась я направить разговор в нужное мне русло.
– Думаешь, мне надо это знать? – Кэрри посмотрела на меня с подозрением.
– Потому что Новый Орлеан располагается ниже уровня моря, и первые поселенцы заметили, что если хоронить тела в земле, то они, в конце концов, выскакивают оттуда на поверхность. Представь, из-под земли торчит рука или нос. Прямо-таки триллер!
Я остановилась и осмотрелась.
– А тебе не кажется, что мы уже проходили по этой улице?
Мы уставились на старинные кружевные балконы. Все эти улицы французского квартала выглядели абсолютно одинаково – окна со ставнями, кованые изящные арки и подвешенные корзины, из которых виднелся папоротник и фиолетовые фиалки. На всех домах гордо реяли американские флаги, и в каждом был тенистый дворик со струящимися фонтанами. Все они были превосходны! Я вздохнула. Сегодня и впрямь слишком солнечный день, чтобы потратить его на прогулку между могилами. Если в конце этой улицы удача нам не улыбнется, то мы все бросим и пойдем на поиски невероятно знаменитой новоорлеанской кухни. (И вообще, из Интернета я узнала, что можно просто скачать фотографию склепа Мари и при помощи программы рисования начертить на ней крест.)
– А какого мужа ты хочешь попросить у Мари? – спросила я Кэрри, когда мы повернули на Рю Роял.
– Красивого, стильного, творческого, немного дерзкого. Лучше музыканта.
Я уже открыла рот, чтобы предостеречь ее от такого вы бора, но вместо этого произнесла:
– А на кого он был бы похож?
– На Родди из «Айдлвайдла», – объяснила она.
Даже если бы этот Родди выпрыгнул передо мной из ракового супа и сглазил меня, я бы все равно не узнала, кто это такой. Но я утвердительно кивнула.
– А ты?
Я уже собиралась рассказать ей, что хочу того, кто мог бы заставить меня плакать от смеха и целоваться три часа кряду, когда Кэрри заорала не своим голосом. Может, кладбище мы и не найдем, зато мы умудрились найти Музей истории вуду Нового Орлеана. Над входной дверью красовался амулет – голова крокодила.
– Знаешь, я, наверное, не пойду, – сказала Кэрри, нервничая и с любопытством поглядывая на мрачный интерьер.
– Да ладно тебе, пойдем. Ну, насколько страшно это может… быть, – я запнулась, так как из музея вылетела женщина с перекошенным от страха лицом.
Мне всегда казалось, что должно быть очень забавно запастись амулетами и стимуляторами страсти. Но это место было настолько зловещим, что становилось уже не смешно. Оба зала – оккультный и алтарный – переполнены африканскими барабанами, масками мертвых, черепами, скелетами, распятиями, бусами, бонгами, стеклянными банками с непонятными предметами и пыльными витринами с разлагающимися костями, зубами и сморщенными змеиными шкурами. Здесь все служило тому, чтобы напугать нас. Когда я обнаружила, сколько нужно собрать различного варева и высушенных частей животных, чтобы заставить кого-то полюбить тебя, я поняла, что не одинока в своих поисках – веками женщины переживали точно такие же крушения всех планов и надежд. Оказывается, не настолько уж я и отчаялась, как мне казалось. Я просто не смогла бы пойти на такое. Даже если бы мне гарантировали сто процентное исполнение моего желания, я считала бы себя обманщицей и постоянно жила в ожидании того, что однажды он пробудится от чар и сбежит. И кроме того, о чем это говорит, если ты считаешь, что единственный способ заставить мужчину полюбить тебя – это опоить его зельем? Я предпочитаю подождать того мужчину, который отдаст мне свое сердце на добровольных началах. (Признаюсь, если бы мне предложили зелье, которое наверняка вернуло бы мне моего мужа, в тот день, когда я застала его с инструкторшей по аэробике, возможно, я бы и дрогнула.) Хорошо хоть, здесь не было этих жриц «Эйвон» – теток, которые непременно суются со своими дарами к тем, кому недавно разбили сердце.
Когда я сошла с коврика для желаний, я пообещала себе, что с сегодняшнего дня я буду придерживаться только современных приемов вуду – сладких блесков для губ, бюстгальтеров, увеличивающих и поднимающих грудь, и духов с большим содержанием феромонов.
– Что ты делаешь? – Я застала Кэрри при попытке открыть дверцу шкафа в углу.
– Мне просто любопытно смотреть, что там внутри, – и она показала на табличку с надписью «Практически белый».
Я уже собиралась оставить ее заниматься любительским взломом, когда почувствовала какое-то движение за окошком в дверце.
– Кэрри! – завопила я, оттаскивая ее от двери как раз в тот момент, когда огромный питон-альбинос издал свистяще-шипящий звук. На голове у него были желтые чешуйки.
– О боже! Господи! – завопила Кэрри и заметалась, не зная, в каком направлении бежать к выходу.
К счастью, я помнила. Мы вылетели оттуда с той же скоростью и такие же бледные, как и та смертельно перепуганная женщина.
Ну, раз уж мы рядом с Бурбон-стрит, нам надо выпить.
– Почему нельзя было просто написать – «Питон»? – Кэрри залпом выпила свою рюмку. Ее руки тряслись.
– А ты бы носила бейджик с надписью «Человек» вместо «Кэрри»? – ответила я.
– Наверное, нет, – буркнула она и поморщилась от крепкой текилы. – Пойдем куда-нибудь поедим.
Наши желудки привели нас в «Петунию» – креольский ресторан, выкрашенный в ярко-розовый цвет. Здесь подавали самые большие в мире крепы – разбухшие тридцати сантиметровые блины с сочащимся из них ярко-оранжевым сыром. Мы заказали две порции и пожалели об этом. Большинство американских порций настолько чудовищны, что обычно обед заканчивается фразой: «Знаю, я сказал, что голоден, как волк, но передумал». Мы посмотрели на нашего официанта – блондинистого монстра Франкенштейна – с немой мольбой о помощи.
– Приятного аппетита, – сказал он нам с лукавой улыбкой.
– Я не могу понять, красивый он или страшный. – Я наблюдала, как двухметровая фигура двигалась между шаткими столиками. Официанту пришлось пригнуть свою огромную голову, чтобы пройти в остроконечный дверной проем.
– В нем что-то есть, – сказала Кэрри, хотя ее не очень-то подкупил его отсутствующий хвостик.
Когда он остановился рядом с нами в третий раз, мы решили завести с ним разговор. Промычав «вкусный сыр», мы спросили, бывал ли он в Монастырске. Оказалось, что нет.
– А мы подумываем, не одеться ли нам монашками, когда мы поедем туда. Как вы считаете? – осмелела Кэрри.
Он равнодушно пожал плечами:
– Одна моя бывшая подружка так делала. Она одевалась монахиней и шла гулять по барам.
– И как – срабатывало? – спросила я.
– В смысле?
– Ну, это помогало ей подцепить парней?
Официант удивился.
– Она никогда этого не делала! Она ходила со мной!
– Извините, – поспешно вставила я. – Тогда почему у нее была такая привычка? Она делала это для вас?
– Нет, – сурово прогремел он в ответ. – Ей просто нравилось подтрунивать над монахинями.
– По-моему, это задело его за живое, – скорчила я гримасу, когда официант отошел.
– Не переживай. Сдается мне, он заговорил с нами только для того, чтобы познакомиться. Он тебе понравился?
– Нисколько, – призналась я. – Ну что, попросим счет?
Кэрри посмотрела на наши тарелки. Ни я, ни она не смогли съесть и половины того, что нам принесли, – спаржа, обжаренная в сыре. А наши желудки уже чувствовали, как покрываются клейкой массой.
– Пойдем, – согласилась она, прикрывая свою тарелку салфеткой.
– А что, девушки, знакомы ли вы с южной традицией передавать любовные сообщения при помощи веера?
Этот странный официант опять оказался рядом с нашим столиком. Похоже на то, что он уже позабыл о своих страданиях с бывшей. (Вообще-то, такое поведение свойственно кошкам. Ты ругаешься на них, и в ответ они смотрят на тебя таким презрительным взглядом, будто собираются игнорировать тебя до конца своих дней. А потом, две минуты спустя, они уже вертятся вокруг и трутся о твои ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53