Ясно, что дополнение к петуху от Моник. Но я не стала ни громогласно звать на помощь, ни тем более догонять Жишонгу и Рейно, а просто прикрыла останки крысы полотенцем, благо высокое изголовье ванны на львиных лапах хранило их в достаточном количестве.
Голова была тяжелой, определенно намекая на приближение мигрени. Я достала из косметички аспирин, из-под крана налила в стакан воды, растворила таблетку и с удовольствием выпила кисленькую шипучую жидкость. Потом кое-как поплескалась в раковине, стараясь не думать о том, что перед окончательным упокоением на просторах ванны какое-то время крыса вполне могла полежать и тут.
Конечно, я бы предпочла умываться не в раковине, а под проточной водой, но ведь здесь же по дубовой английской традиции два крана: в одном – ледяная вода, и кипяток – в другом. К чему такие сложности, если давным-давно изобретены смесители и душ? Неужели стиль дороже комфорта? – уже под одеялом я рассуждала о сантехнике и стиле, чтобы отогнать мысли о том, что плата за молчание моим родственникам, похоже, оказалась для «папаши» более экономичной, нежели удовлетворение аппетитов собственной сестрицы-шантажистки. Но, не будь ее корыстной затеи, он обо мне и не вспомнил бы…
Проснулась я от настоящей бури. Окна сотрясал ветер, стекла звенели, скрипели рамы, тяжеленные гардины вздувались и шевелились, словно тюлевые занавесочки. Когда же на минуты ветер стихал, барабанной дробью рок-концерта начинал грохотать ливень. Но постепенно мне стало казаться, что среди этого природного буйства присутствуют еще какие-то звуки. Шорохи, шепот и вроде бы даже протяжные стоны. И вдруг я разобрала вполне отчетливо:
– Виктория! Виктория!
Я вздрогнула и прислушалась. Голос шел вроде бы с улицы, сливаясь с шумом бури, но уже в следующий момент я была уверена, что из коридора, где он снова превратился в шорохи, шепоты и стоны.
– Виктория… – опять долетело до моих ушей.
Похоже, шоу с привидениями продолжается. Ну а если правда здесь действительно живет нечто сверхъестественное? Это ведь женский голос. Да ну! Чушь.
Однако минуло достаточно времени, прежде чем я наконец вылезла из теплой постели, на цыпочках прокралась по гостиной к двери и прислушалась. Ничего! И я уже было собралась обратно в спальню, как снова долетел женский вскрик и стон.
Я вдохнула поглубже и решительно распахнула дверь. В коридоре было темно и тихо. Какие мы экономные, с раздражением подумала я, хоть бы одна лампочка на весь коридор, и уже схватилась за ручку двери, чтобы ее закрыть, как вдруг почувствовала движение воздуха. Похоже, кто-то еще выглянул в коридор. Но не видно и не слышно было по-прежнему ничего.
Оставив дверь в комнату нараспашку, чтобы хоть как-то осветить себе путь, я вышла в коридор и осторожно начала пробираться по стенке вдоль дверей. Все они оказались закрытыми, кроме последней – в торце. Она поддалась, когда я тронула ее рукой, но тут же захлопнулась перед моим носом – словно кто-то с силой придавил изнутри. Первым желанием было замолотить в эту дверь кулаками и ворваться внутрь. Ну а если кто-то тоже услышал эту возню и решил посмотреть, в чем дело? Утром разберемся, чьи это апартаменты.
Я лежала и опять заставляла себя думать про неправильные краны, и под убаюкивающие завываниями бури снова уснула. И мне даже начало сниться что-то цветное и вполне невинное: я совсем маленькая, бегу по лугу, а вокруг – ромашки. Я решила нарвать букет, но ромашки чем-то тяжелым шарахнули в стену и затопали ногами.
Я резко села на кровати, перевела дыхание и прислушалась. Дождь за окном стих, и, похоже, буря совсем улеглась. Однако ночной дом полнился всякими звуками. Шарканье, топот, тяжелые шаги, скрип половиц, какие-то стуки, шуршание, шепот прямо за стеной моего номера…
Я замерла. Звуки постепенно удалялись. Наконец воцарилась тишина. Дадут мне сегодня поспать или нет? – с раздражением подумала я, ложась на другой бок. Но стоило закрыть глаза, как за стеной завозились снова, и я разобрала уже в мужском исполнении:
– Виктория…
– Черт! – Я включила ночник, отшвырнула одеяло и в три прыжка преодолела гостиную. – Да чтоб вас!..
Я распахнула дверь и увидела в коридоре на полу что-то темное, длинное. Сундук, что ли, с бронзовыми украшениями и ручками? – в первый момент решила я и тут же едва не заорала: в коридоре, перегораживая выход из номера, стоял черный блестящий гроб…

Глава 13,
в которой кухня

Комнату заливало утреннее солнце. Горящая люстра на потолке выглядела одиозно. Я чувствовала себя совершенно разбитой и беспомощной. Все-таки, наверное, не надо было, забившись под одеяло, ждать рассвета, а еще ночью поднимать на ноги весь дом и ставить на место этих шутников! Трусиха! – ругала себя я, но дверь в коридор приоткрыла с осторожностью.
Никакого гроба.
Я бросилась ванную, однако крыса по-прежнему добросовестно отдыхала под полотенцем. Я еще раз прокрутила ночные события в голове. Меня разбудила буря. Потом начались эти звуки, шепоты, голос, скрипы, незапертая дверь в торце коридора, захлопнувшаяся перед моим носом, сон с ромашками и, наконец, гроб… Ну уж гроб-то мне точно приснился, одеваясь и приводя себя в порядок, убеждала я себя.
Я выглянула в коридор. Никого. Приветливые светлые стены, хорошенькие яркие светильники, мохнатый светло-бежевый ковер. Я присела на корточки и принялась водить пальцами по длинному ворсу. И вдруг – ого, щепка! Щепка, покрытая черным лаком с одной стороны! Я подняла ее и собралась вернуться к себе, как мой взгляд случайно упал на дверь в торце коридора. «Афродита», – извещала табличка на той самой двери. Гостей же нет – все апартаменты, кроме моих, пустые! Тем не менее я подошла и попробовала повернуть ручку. Дверь не поддавалась. Я вздохнула и решила для начала отыскать Жан-Пьера. Земляк наверняка в курсе насчет «духов».
Там, где ступени последнего пролета лестницы заканчивались, прямой путь вел в холл, а сбоку – вглубь уходил просторный коридорчик, застекленный по правой стороне, щедро открывая вид на голые деревья парка, и со сплошной стеной слева. Примерно посередине этой стены была дверь – я видела распахнутые створки, – и оттуда доносились специфические кухонные звуки, аппетитные запахи, невнятные голоса и томно тренькающая восточная музыка. Я пошла вперед; голоса делались все отчетливее.
– Еще котлету положи, Пьеро! – Бас конюха.
– Ты уж три сожрал! – Баритон повара. – Морда треснет!
Я невольно замерла на месте.
– Не жмотничай, Пьеро! – Мурлыканье управляющего. – Положи ему! А мне еще подкинь баночку пива!
– Это я-то жмот? Сантимная твоя, дерьмовая душонка! На лишнюю пачку соли от тебя не допросишься!
– А ты поменьше со счетами мухлюй!
– Это я мухлюю?
– Ну не я же. Или забыл, как этим летом…
– Хватит! – Голос «призрака»; от его звука я даже вздрогнула. – Достали! Хуже баб с вашими жлобством! Лучше скажите: страна в Африке из пяти букв.
Тут в дополнение к восточной музыке послышался звук открывающейся двери, и неожиданно залаяла собака.
– Ну куда ты на кухню с кобелем прешь?! – возмутился повар. – Сдурел совсем?!
– Да ладно тебе! Гостей же нет! – ответил незнакомый мне голос. – Дай нам с Гавром чего в живот кинуть по-быстрому.
Я решила, что для моего появления настал вполне подходящий момент.
– Доброе утро, господа!
Собственно, в первый миг онемели все, и я тоже: среди этих мужчин я не увидела «призрака»! Но я же точно слышала его неповторимый голос…
Первым пришел в себя Жан-Пьер:
– Держи Гавра, Шарло! Как бы не кинулся! – крикнул он и заметался явно в поисках телевизионного пульта.
Но ладный светловолосый парень студенческого возраста, вздрогнув от окрика, наоборот, растерянно выпустил пса из своих объятий. Впрочем, тот кидаться вовсе был не намерен, а вполне деликатно потрусил ко мне, обнюхал ноги. Я протянула ему открытую ладонь; он ткнулся в нее влажным носом. А кинулся – не на меня, к телевизору – и выключил его высокий сухопарый очень коротко стриженный мужчина.
– Значит, собак вы не боитесь совсем? – с одобрением спросил он, и я беспомощно задохнулась от его взгляда и голоса – это же «призрак», как я могла не узнать его фигуру и нос…
– Большие собаки – очень умные, – справившись с дыханием, сказала я. – Главное при неожиданной встрече не смотреть им в глаза, и они поймут, что ты не враг, а просто прохожий. С кошками все наоборот. – И, выдерживая потоки пламени его взгляда, добавила: – Кстати, куда делась ваша роскошная шевелюра, мсье?
– О чем вы? – Он изумился так, что даже это демоническое пламя потухло, и провел ладонью по короткому ежику на голове. – Я спортсмен! Какая еще шевелюра? Вы меня с кем-то спутали!
– Добрый день, миледи, – не давая мне возразить, медово замурчал управляющий, щуря зеленые глаза и проворно сменяя у моей руки огромного пса, тем временем потерявшего ко мне какой-либо интерес и вернувшегося к блондину. – Прекрасно выглядите! Свежи, как роза! Позвольте представить вам нашего тренера по гольфу мсье Сферато!
– Да… но…
– Рад наконец-то с вами познакомиться, хозяйка, – без внимания к моей реакции произнес спортсмен и, не сходя со своего места, галантно склонил стриженую голову. – Если пожелаете изучать гольф, всегда к вашим услугам.
– Мадам метресс! Чай, кофе, теплое молоко? – лучезарно поинтересовался Жан-Пьер. – А я сберег для вас кусочек торта!
– Вечно, Фернан, ты лезешь со своим гольфом, – одновременно с поваром забасил конюх. – Хозяйка, вам же наверняка будет интереснее научиться ездить на лошади? Вы ведь, как я понял, любите животных? Вы их так понимаете!
– А кого вы предпочитаете, миледи? – К их хору уже присоединилось мурчание управляющего. – Собак или кошек?
Пес оживился и весело залаял.
– Слонов. Но очень не люблю дохлых крыс в своей ванне.
– Бог мой, миледи! – Управляющий всплеснул руками. – Этого не может быть! Вы шутите?
– В ванне? Здесь? – очень озабоченно переспросил меня Жан-Пьер. Я кивнула. – А что ж вы, мадам метресс, сразу-то нам не сказали? Мы б ее заодно с петухом…
– Я нашла ее уже после вашего ухода. Прикрыла полотенцем. Не хотелось никого беспокоить.
– Вот и напрасно, мадам метресс! Шарло, сынок, сбегай в «Викторию». Выкинь эту тварь и ванну помой.
Блондин откровенно возмутился:
– А почему это я? Я – механик! С какой стати я должен мыть ванные? Пусть Глиссе для нее горничную наймет.
– Полегче, Шарло, при хозяйке, – крякнув, сказал конюх. – Не «она», а «миледи», понял? Вы уж, извините его, миледи. Шарло еще молодой, горячий. Я сам наведу порядок в вашей ванной. – И шагнул по направлению к двери.
Глиссе сердито зыркнул на механика и конюха.
– Я все сделаю сам. Не утруждайся, Андре! Сочту за честь, миледи, – он галантно поклонился мне на старинный манер, – послужить вашей горничной! – Молодцевато развернулся на каблуках своих высоких, расшитых узорами гаучо и легко зашагал по коридору, со звоном подкидывая на ладони связку неизвестно откуда взявшихся ключей.
Как все-таки мужчинам с хорошей фигурой идут узкие джинсы, заправленные в сапоги, подумала я, глядя вслед управляющему. И что этаким голливудским ковбоем в клетчатой рубахе – видимо, от очень дорогого производителя – с изумрудным шелковым шейным платком он смотрится гораздо моложе и сексуальнее, чем вчера во фраке.
– Так что же, мадам метресс? Кофе, чай, молоко, сок? – вернул меня на кухню голос Жан-Пьера; повар уже успел расстелить на столе салфетку и ставил для меня приборы.
– Спасибо, Жан-Пьер. Кофе, черный и без сахара, – сказала я, присаживаясь к столу. – Но у меня есть еще одна проблема.
Все оставшиеся напряглись.
– Боже мой, мадам метресс! Диабет? Но вроде бы вчера…
– Слава богу, нет! С проделками Моник мы разобрались, и теперь меня волнуют проделки местных привидений. Они шумели всю ночь! И устроили мне такое!
Тут я очень выразительно посмотрела на тренера. Но он лишь пожал плечами и вернулся к своему недоеденному завтраку. Зато повар, механик и конюх переглянулись. А Сале молча, но очень пристально наблюдал за всеми.
Неожиданно залаял Гавр и помчался к двери на улицу, забавно скользя на блестящем кафельном полу. Дверь открылась, и пес, чуть не сбивая с ног Рейно, запрыгал с радостным повизгиванием, высоко подскакивая и норовя лизнуть в лицо.
– Гавр! Прекрати! – со смехом отпихивал его Рейно. На стройных ногах – узкие серые брюки и сапоги для верховой езды. Короткая замшевая куртка до талии; из-под нее выглядывал краешек черного свитера. – Отстань, тебе говорю, зверюга! Кто тебя сюда впустил?
– Шарло. Кто ж еще? – ответил Жан-Пьер, а Рейно наконец заметил меня:
– Ой! Мадам метре… в смысле доктор Брэбьи! Добрый день! Наконец-то вы встали! Как спалось моей сестрице?
– Ужасно. Братец. Вы обещали мне, что больше не будет никаких шуточек, а меня всю ночь изводили привидения.
– То есть? – Он сорвал шляпу, сел верхом на стул рядом со мной и строго смерил взглядом остальных. – Как это изводили? Что вы имеете в виду, сестрица?
– Сначала были шепоты, стоны, кто-то пару раз позвал меня: «Виктория!». На всякий случай, мое полное имя Жюли-Виктория… Я вышла в коридор. Полная темень!
– Видишь, Рене, – встрял повар, – я говорил этому скупердяю Глиссе, не надо вырубать весь свет, когда…
– Помолчи! Не перебивай! – обрезал его Рейно.
– Потом где-то открылась дверь, – продолжила я. – Я пошла искать где. Действительно, в апартаментах «Афродита» кто-то прятался. Он захлопнул дверь прямо перед моим носом!
– И ваша сестра, похоже, теперь уверена, – обиженно сказал тренер, – что это был я.
– А кто? – поинтересовался у него Рейно.
– Откуда я знаю? Это только ты да твоя сестра ночевали в этом корпусе. А я спал у себя дома, в правом, как и все! – Тренер для наглядности показал направо рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21