– Вам требовалась помощь? – одновременно с поваром взволнованно спросил конюх. – Но он мне не рассказывал ни о чем таком, когда сегодня я помогал ему бриться.
– Нет, ничего такого не говорил, – подтвердил Жан-Пьер. – Я его с самого ранья бульоном отпаиваю. Он едва живой! Неужели ночью он был в состоянии встать с кровати?
– А что, собственно, произошло? – подал голос Жишонга.
Сале опять кашлянул.
– Ночью меня разбудили голоса и возня в коридоре. Я решила, что это грабители. – Я сделала паузу и проследила за общей реакцией: все напряженно слушали и молчали. – Почувствовав мое присутствие, неизвестные скрылись в «Афродите». Зря я пошла в холл, чтобы связаться с кем-нибудь из вас по внутренней связи, а не вызвала сразу полицию.
– Но внутренняя связь есть в каждом номере, – первым отреагировал Вариабль. – Вам не стоило его покидать!
– Мой номер был обесточен. Причем, как и прошлой ночью, в коридоре тоже не горел свет.
– Кошмар! Что за глупая экономия, Глиссе?
Тот смиренно-виновато пожал плечами и обиженно сказал:
– Только не подозревайте меня в связи с какими-то грабителями! Клянусь, миледи, я не отключал электричество в «Виктории».
– Но, мадам метресс, в каком бы состоянии ни был Рене, уж грабителей он все-таки запомнил бы!
– А это были не грабители, Жан-Пьер. Но, если бы оказалось, что в холле тоже не работает связь, я бы точно вызвала полицию, – заверила я всех и продолжила: – Так вот, поскольку я не знаю, где в коридоре рубильники и выключатели, то мне пришлось спускаться по лестнице в темноте. И тут меня окликнул Рейно. Я хотела остановиться, но вдруг упала во что-то мягкое. Рейно моментально оказался рядом и… – Я сделала паузу и многозначительно посмотрела на тренера.
…Рене сразу поднял меня на руки, а я обхватила его за шею. И это было замечательное ощущение: плыть по воздуху почти в полной темноте, прижавшись к нему и чувствуя его силу… Даже чересчур замечательное ощущение, и я сказала:
– Рене, хватит. Спасибо. Я все-таки тяжелая.
– Да ну, не больше шестидесяти килограммов, – прошептал он.
Я почувствовала на своей щеке его дыхание, впрочем, с очень сильным алкогольным ароматом, скорее даже из чистого алкоголя, но глупо уточнила:
– Пятьдесят семь.
– Тем более. А я парень крепкий, деревенский.
– Ты и выпил сегодня крепко.
– Извини. – Он опустил меня на диван в холле. Лунный свет пробивался между листьями растений на подоконниках. – Но, мне кажется, тебе сейчас тоже не помешает выпить.
– Не знаю…
– Ты проверь, все ли у тебя цело, а я пойду включу свет и принесу нам выпить. Только скажи, ты правда слышала голоса?
– Правда. Но тебе, по-моему, хватит сегодня пить.
– Ну и что ты слышала? – Лучик фонарика скользнул по мне. – Что?!
– Женский голос. Она хохотала и завывала. С ней был еще мужчина. Они заметили меня и спрятались в «Афродите». Принеси ключи, и мы их…
– Они не могли нигде спрятаться! Ты вообще не могла их слышать! Это мои голоса! Понимаешь, мо-и!
Я почувствовала озноб.
– Рене… Ты меня пугаешь…
– Ладно! – Он хмыкнул. – Посиди тут. Я вернусь и все тебе объясню. А я что, правда очень много выпил?
– Ужас сколько!
– То-то меня мутит так. Фу… Абсолютно ничего не помню! Просыпаюсь от этих голосов и понять не могу: как я очутился в своей кровати? И тут вдруг еще твой голос – ты зовешь меня.
– Я тебя не звала.
– Нет? Ну не важно. Слушай, а я ничего не натворил, когда напился? – спросил он уже от лестницы.
– Ну… Просто был очень мрачный. Все за тебя очень переживали! – ответила я, и тут всюду стало светло.
– Переживали, говоришь? – Он вышел в холл. – Ладно. Что ты будешь пить?
На нем был только небрежно подвязанный поясом синий махровый халат по колено. Волосы всклокочены, хвост сбился набок. Ноги голые и босые. Тонкая щиколотка, точеные крепкие икры…
– Не смотри так, – жалобно попросил он, совсем девчоночьим движением стянув резинку и заново налаживая свой хвост. – Сам знаю, вид ужасный.
– У тебя красивые ноги…
– Ну не издевайся, а? – Он прижал ладонь ко лбу. – И так башка, как улей… Давай выпьем чего-нибудь и спать пойдем.
– А эти? В «Афродите»?
– Жюли, не придумывай. Там нет никого. – Он открыл створку какого-то шкафчика; внутри оказались бутылки и бокалы. Поморщился, закрыл. – Ой нет. Видеть не могу!
– Рене, у меня есть аспирин. Но сначала принеси ключи от «Афродиты».
Он посмотрел на меня исподлобья.
– Шантажистка… Нет там никого, говорю.
– О! А что это вы не спите? – спросил тренер, неожиданно появляясь с лестничной клетки. – Помешал? Ухожу, уже ушел, – с лукавым прищуром добавил он, но с места не тронулся.
– Фернан. – Рене уже обеими руками сжимал голову. – Раз уж ты здесь, сбегай за ключами от «Афродиты». Пожалуйста…
– От «Афродиты»? Зачем?
– Потому что там кто-то прячется, – сказала я. – По-моему, мужчина и женщина. Они только что изображали привидений.
Тренер хохотнул, поведя бровями.
– Прелестно! Вы уверены, мадам?
– Фернан, ну сходи за ключами, как человека прошу, – раздраженно произнес Рене. – Я тоже что-то слышал.
– Допустим, – ехидно сказал тренер. – Но все ключи у Вариабля. Разбудить старика?
– В кухне есть запасные!
– Извини, но тебе придется самому сходить. Ни малейшего желания рыться в хозяйстве Жан-Пьера. У нас с ним, сам знаешь, отношения не те.
– Можно подумать, ты сюда среди ночи приперся не ради кухни! Нагулялся, аппетит взыграл?
– А ты меня не попрекай! – отрезал тренер и выразительно показал глазами на меня. – Тебе можно, мне нельзя?
– Помолчи! И так голова болит. Жюли, пожалуйста, посиди здесь, я сейчас. И вообще, шел бы ты отсюда, Фернан.
– А может, я тоже хочу посмотреть на привидения!
– Рене, ну не тяни время, – сказала я. – Принеси ключи.
Он неодобрительно взглянул на меня, на тренера и ушел.
– А у вас милая пижамка, – игриво поведя бровями, изрек тренер, подошел к шкафчику, извлек из бара бутылку и два бокала. – С кисками! Вот Глиссе не видит, а он так любит кошечек. Выпьете со мной глоточек, миледи?
– Думаю, будет самым правильным, если я завтра же попрошу Глиссе вас уволить.
– Нет, не самым правильным. – Он плеснул коньяку в два бокала, уселся в кресло напротив и протянул один бокал мне. – И Глиссе вам скажет то же самое. Масса клиентов приезжают сюда только ради меня. Я лучший. Я способен научить гольфу даже… даже вас! Держите. – Он сунул бокал мне в руку; пришлось взять. – Очень рекомендую. Лучший во Франции.
– Вы или коньяк?
– О! Пожалуй, я даже лучше. Во многих отношениях. – И воспроизвел глазами свой тот самый «демонический» взгляд.
Тут очень вовремя вернулся Рене: со связкой ключей и на ходу прикладываясь к банке пива…
Я насмешливо скользила взором по лицам «траурного караула» и держала паузу до тех пор, пока тренер не поинтересовался с нарочитой озабоченностью:
– Рейно сделал вам что-то плохое? Причинил боль?
– Нет, он просто помог мне перебраться на диван, а когда включил свет, выяснилось, что я упала на мешки с грязным бельем, которые были навалены возле лестницы и на нижних ступенях.
– А голоса, мадам метресс? Это был все-таки телевизор?
Сале в очередной раз закашлялся.
Я хохотнула как можно беспечнее.
– Господа! Вы забыли, что нотариус давно ждет? Конец этой истории я расскажу вам после оглашения. А сейчас мне нужно побыстрее одеться, и я бы не отказалась от чашки кофе.
– Ох, мадам метресс! – Жан-Пьер всплеснул руками, а остальные мужчины уже суетливо извинялись и пятились к двери. – Так кофе-то с самого начала сервирован в той комнате. Только, наверное, теперь остыл.
– Не страшно, – сказала я и, поймав взгляд Сале, безмолвно поблагодарила.

Глава 21,
в которой оглашение

Пустой и голый рыцарский стол выглядел сиротливо. Все занимали те же места, как и за первым ужином, правда, на месте Сале сейчас сидел нотариус Анкомбр, а Сале мостился на стуле за его спиной; в пустовавшем же тогда кресле рядом с тренером помещался сегодня Вариабль. Леди Бруксвилл демонстративно возлежала на диване. Слева от меня, как всегда, благоухал парфюмом и по-кошачьи жмурился управляющий, справа – присутствовал Рене. Впрочем, скорее отсутствовал, а здесь, неподвижно откинувшись на спинку кресла и с опущенными глазами, уронив руки на подлокотники, пребывал его фантом, безразличный даже к собственной свисающей пряди.
– Миледи, вы здесь хозяйка, – тихо-тихо промурчал Глиссе. – Очень скоро некоторым придется это принять.
Сале передал Анкомбру пачку документов и какой-то перевязанный шпагатом и запечатанный сверток, размером с толстую бандероль. Старик пригладил бороду, нацепил очки, зашуршал бумагами. В камине потрескивали дрова. Поблескивали золотые рамы, кубки в горках, оружие на стене.
Нотариус начал читать. Неспешно и словно нарочито монотонно. Все напряженно смотрели ему в рот, тетушка даже привстала на диване. Из чтения Анкомбра выходило, что Манор дю Ласмар со всеми его постройками, землями, транспортными средствами, оборудованием, животными, коллекциями, а также все банковские счета и содержимое банковских ячеек теперь принадлежат мне. Все это, хотя и обобщенно, перечислялось бесконечно. Затем последовали легаты. Что касалось леди Бруксвилл, то я должна была сохранить ей пожизненное содержание в прежних размерах.
– И это все? – возмутился скрипучий голосок. – Мерзавец!
– Простите? – Анкомбр посмотрел на нее поверх очков.
– Вернее мерзавцы! Вы оба! И вы, и мой безумный брат!
Нотариус растерянно открыл рот.
– Леди Бруксвилл! – строго одернул ее профессор Гидо. – Вы забываетесь. О покойных либо хорошо, либо ничего.
– А о живых? – Она иронично хмыкнула. – Ну, чего замолчали? Читайте дальше, старый болван!
– Вам пора вмешаться, миледи, – шепнул мне Глиссе.
– Пожалуйста, продолжайте, мэтр Анкомбр, – заявила я. – Простите мою родственницу, тетушка неважно себя чувствует.
Я скосила глаза на Рене. Он не отреагировал даже на это.
– Что?! Тетушка?! Что ты сказала? Самозванка! Воровка!
– Пожалуйста, мэтр, продолжайте, – повторила я. – И, если можно, чуть погромче. У тетушки плоховато со слухом.
Мэтр понимающе кивнул мне и стал читать под ее крики. Тетушка постепенно притихла. Рене вел себя по-прежнему.
Легаты в отношении Вариабля, Гидо, Глиссе, Жишонги, Жан-Пьера, конюха и тренера были просто смехотворными. Отдельный на каждого, но с одинаковым поручением выплатить указанному лицу по тысяче на помин души почившего. «Братья» выглядели ошалело-обиженными, зато тетушка на своем диване счастливо цвела злорадством. По тысяче так же назначалось самому Анкомбру и отсутствовавшей сейчас Моник. Однако о Рейно пока не было сказано ни слова.
– Итак, остались последние формальности. Скоро уже заканчиваем, – обнадежил всех заметно уставший нотариус, прокашлялся и продолжил читать: – В случае отказа, недееспособности или смерти упомянутой выше наследницы завещателя все вышеперечисленное, включая обязанности по легатам, передается фонду «Зеленая трава».
Взоры всех мгновенно обратились к Жишонге.
– В чем дело?! – возмутился он с необычной резкостью. – Что вы все так на меня смотрите?! Да, я как архитектор сотрудничаю с этим фондом. Но, на всякий случай, и профессор Гидо, и сам мэтр Анкомбр, и даже леди Бруксвилл входят в число его основателей.
– Как и многие другие достойные люди Нормандии, – выровнял ситуацию Глиссе. – Вы же понимаете, миледи, это же всего лишь формальность. Вы живы и здоровы, и ничто не мешает вам прямо сейчас начинать знакомиться с нашей… о, пардон! с вашей бухгалтерией! Предлагаю не откладывать, – он поднялся и галантно предложил мне руку, – и незамедлительно отправляться в контору или…
– Минуточку! – воскликнул нотариус. – Мадемуазель де Ласмар, не уходите! Вы должны еще расписаться в том, что вы ознакомлены с завещанием, что вы заявляете свои права, что… – Он сосредоточенно закопался в бумагах. – Сале! Ну куда вы подевали все подготовленные расписки и формы?
Сале проворно вытянул из кучи несколько листов.
– Да вот же они, мэтр!
Он принес мне эти листы, вручил ручку, а нотариус вдруг уставился на тот большой опечатанный сверток.
– Бог мой! Совсем забыл! – Старик схватил сверток. – Совсем забыл выполнить еще одну последнюю волю нашего дорогого, незабвенного Ромуаля… Мсье Рейно! Мсье Рейно! – повторил он, потому что Рене слишком медленно поворачивал к нему голову. – Шевалье де Ласмар поручил мне вручить вам этот пакет. Сале, передайте мсье Рейно пакет и возьмите с него расписочку в получении.
«Братство» оживилось, поглядывая то на Рене, то на пакет.
– Мэтр, вы меня не предупреждали, – с нажимом сказал Сале, забирая пакет у старика. – Я не подготовил такой расписки.
– Рене! – воскликнул Жан-Пьер. – Чего сидишь? Хватай пакет! Это же наверняка наличные!
– Да очнись ты, Рене! – Конюх хлопнул его по плечу. – Скажи, что от руки им все напишешь. Сале, давай пакет сюда!
Тот зажал пакет под мышкой.
– Сначала расписка!
Сале полез в свой портфель, извлек какую-то папку, достал из нее чистый лист, положил его на стол перед Рене. Я торопливо протянула ручку. Рене взял ее, даже не взглянув на меня, расписался в центре листа и передвинул его конюху.
– Андре, напиши, что они хотят, – встал и посмотрел на Сале. – Пакет.
– Отдайте ему, – сказал нотариус.
Сале протянул сверток. Рене взял его и покинул столовую.
– Жалкий комедиант! – вслед ему заявила тетушка. – Ничтожество!
Я молча подписывала бумаги. Все тоже молчали. Подписав, я протянула их Сале, и тут с криком: «Тварь! Лучше «зеленым», чем тебе!» – тетушка подлетела ко мне и вцепилась в горло.
Мужчины оттащили ее моментально. Я даже почти не успела задохнуться. Но меня трясло, как в ознобе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21