Вычурное солидное здание из светлого песчаника с позеленевшей от времени медной крышей и высокими узкими окнами, оно, подобно колоссу, вздымалось над английским парком с его подстриженными тисовыми кустами. На фронтоне красовался герб герцогов Сомерсет.
– Ну, как, нравится? – поинтересовался Найджел.
– Впечатляет, – ответила Элен дрогнувшим голосом.
– Дом как дом, – хмыкнул Найджел и, словно прочитав ее мысли, добавил: – Мне больше нравится твой замок.
Глава 7
– Еще чашку чая, дорогая?
Элен взглянула на изящную женщину. Герцогиня Фаркуарширская подавляла своей величественной статью и королевской осанкой. Она была женщиной того самого типа, который британская аристократия пестовала веками, и тип этот, как ни странно, не менялся со временем.
Фоллсворт – вполне подходящая резиденция для герцогини. Огромные комнаты и высокие позолоченные потолки особняка явно контрастировали с мягкой мебелью, небольшими столиками и старинными коврами, которые придавали всей здешней роскоши какой-то домашний уют.
– Спасибо, – вежливо ответила Элен. – Чай просто великолепен! – Она протянула герцогине свою чашку.
Герцогиня взяла в свои маленькие белые ручки заварочный чайник эпохи короля Георга V и налила чай.
– Я выписываю «Ле Мод», – с улыбкой сообщила она Элен. – Он гораздо интереснее, чем «Вог».
– Вы очень добры ко мне, – ответила Элен и посмотрела на Найджела. Тот ободряюще улыбнулся.
Элен едва удержалась от смеха: рядом с Найджелом в большом глубоком кресле сидел хрупкий на вид старый герцог и тихо похрапывал.
– Думаю, тебе пора выпускать английский вариант журнала, – перехватил ее взгляд Найджел. – Здесь для тебя уже готовый рынок.
– Хорошая идея, – одобрительно кивнула герцогиня. Через четверть часа Найджел поднялся.
– Я покажу Элен поместье, пока еще светло.
– Не забудь про птичник, – предупредила герцогиня.
– Я ему напомню. – Элен встала. – Спасибо за чай. Все было чудесно.
Они вышли из Зеленого зала и по тихим с мраморными полами коридорам направились к парадному входу. Найджел с улыбкой посмотрел на Элен. – Ну? Ты жива?
– Твои родители очень добры.
– Но слишком официальны. – Он добродушно усмехнулся. – Это у британцев в крови. Идем.
Влюбленные отправились в парк. Широкая, посыпанная гравием дорожка привела их к большому овальному фонтану, где под арками струящейся воды блестели позолоченные скульптуры. Найджел показал ей сад с подстриженными на разный манер деревьями и кустарником, затем они направились к птичнику. Длинное, со стеклянной крышей здание объединяло ряд павильонов. Здесь их встретил щебет экзотических птиц с радужным оперением.
– Фоллсворт – это целая страна! – с восхищением заключила Элен по окончании прогулки.
Найджел рассмеялся:
– Ну, может, не страна, а город. Ты не увидела и малой толики нашего хозяйства. У нас тридцать девять слуг только в одном доме, а за его пределами – пятнадцать садовников и двадцать рабочих. Сейчас напрягу свою память… – Найджел озабоченно нахмурился. – В доме почти восемь тысяч окон, двадцать две ванные комнаты, три акра медной кровли, семьдесят девять часов, которые надо заводить…
– Шутишь!
– Я серьезен как никогда, – ответил он и рассказал Элен длинную историю Фоллсворта.
История эта включала в себя целую цепь постоянных и упорных усовершенствований. Начало ее лежало на заре шестнадцатого века, когда сэр Артур Сомерсет вступил во владение поместьем. Он построил небольшой дом в стиле эпохи королевы Елизаветы, и этот дом был впоследствии-встроен в дальнее крыло. В тысяча пятьсот семьдесят третьем году его первенец-сын получил титул графа Фаркуарширского, в тысяча шестьсот девяносто третьем пятый по счету граф затеял грандиозную перестройку, изменив при этом и внешний вид здания. Сын графа стал первым герцогом. Каждый последующий герцог что-нибудь да прибавлял к первоначальной постройке. Вместо прежних садов посадили новые: из дальних стран привозились целые леса. Изменилось даже русло реки: вода теперь бежала по каналам, проходящим рядом с домом. Девятый герцог объединил все постройки в единое солидное строение. Впрочем, все следующие владельцы, тем не менее, привносили свои изменения, пристраивая к дому новые крылья.
Но, уделяя столько внимания его внешнему виду, они не забывали и об интерьерах, причем делали это с большой любовью. Постоянно пополнялась величайшая коллекция произведений искусства: Гейнсборо, Буше, Фрагонар, Рейнолдс – их картины здесь были представлены довольно широко; абиссинские ковры, мейсенский и севрский фарфор; лиможские эмали, бовейские гобелены, французские горки. За всей этой роскошью тщательно следили. Жалюзи закрывали окна от попадания прямых солнечных лучей, чехлы и обивка мебели регулярно чистились и реставрировались; с фарфора ежедневно смахивалась пыль. До настоящего времени не было разбито ни единого предмета!
Шарлотта Сомерсет, четырнадцатая герцогиня, отличалась слабым здоровьем и потому каждую зиму проводила на юге Франции. На это время каждое произведение искусства укладывали в специальный замшевый мешочек, упаковывали в специальные ящики или корзины и помещали в запасники. Весной, когда герцогиня возвращалась, все распаковывали и ставили на свои места. Во время Второй мировой войны в Фоллсворте нашли приют триста детей: надо было спасти их на время бомбежки Лондона. Здравствующие герцог и герцогиня вновь пустили в ход мешочки и ящики Шарлотты. В первый раз за прошедшие шестьдесят лет сокровища были снова упакованы и размещены в обширных запасниках Фоллсворта. И опять ни одна вещь не пострадала.
Элен выслушала эту историю с большим интересом, но теперь ей стало ясно, что Фоллсворт отнюдь не жилой дом, а скорее национальная сокровищница, которая требует от своих владельцев безраздельного внимания, любви и самоотверженности.
– Я еще никогда не видел Найджела таким счастливым, – изрек герцог. – Очаровательная молодая леди! – Он снова уткнулся в газету. Это специальное издание «Тайме» для королевской семьи в Букингемском дворце было отпечатано на тряпичной бумаге и доставлялось сюда со спецпосыльным.
Раздвинув тяжелые шторы, герцогиня пристально посмотрела на парочку, идущую к дому. Вернувшись на место, она прикрыла глаза и лениво проговорила:
– Да. Она чрезвычайно… удивительная женщина.
Обед был сервирован в фамильной столовой. Ее стены были отделаны белыми панелями с золотистой лепниной, на окнах висели красные бархатные шторы. Поражал воображение мраморный камин высотой в семь футов. Повсюду стояли старинные китайские ширмы, радовали глаз огромные полотна Рубенса. Стол сверкал уотерфордским хрусталем, столовым серебром эпохи короля Георга V, золотыми канделябрами. А еще здесь стояли старинные золотые кубки, которыми были жалованы Сомерсеты за своих лошадей, выигравших на скачках на ипподроме «Аскот» еще в девятнадцатом веке.
И все же когда обед наконец закончился, Элен с облегчением вздохнула. Сомерсеты перешли в гостиную, чтобы выпить кофе, и спустя приличествующее время они с Найджелом снова отправились на прогулку. На улице уже стемнело, воздух был прозрачен и свеж. Слышался стрекот кузнечиков. Они дошли до павильона и сели на садовую скамью.
– Мне кажется, тебе здесь не по себе, – произнес, наконец, Найджел.
Элен задумчиво посмотрела на светящиеся желтые окна.
– В том нет твоей вины, Найджел, – отозвалась она. – Просто Фоллсворт подобен… – она вздохнула, – …музею.
– Согласен. Но мы и не будем здесь жить. – Он с чувством сжал ее руку. – Думаю, нам следует обзавестись своим собственным домом в Лондоне. И пусть там будет не как в музее.
– Ты даже не представляешь, как ты меня порадовал! – воскликнула Элен.
Он привлек ее к себе и улыбнулся:
– Я и не собирался жениться на хранительнице музея! – Элен рассмеялась.
– Большой дом мне не нужен, – предупредила она. – Пусть будет что-нибудь поддающееся управлению…
– И чтобы слуги не вертелись под ногами…
– Но он должен быть просторным и современным. На дворе все-таки тысяча девятьсот шестидесятый год.
– Да, главное, чтобы дом был уютным…
– И с красивым садом…
– Где мы будем прогуливать наших детей…
Элен замерла, словно громом пораженная и посмотрела на огромный дом – дом, который требовал продолжения династии. А ведь ее тело никогда не сможет…
– Нет, Найджел, – решительно выдернула она свою руку.
– В чем дело? – удивился он. – Я тебя обидел? – От мучительной боли Элен закрыла глаза.
– Не знаю, почему я раньше тебе не сказала… Думала, это не имеет значения. Идиотка! Я думала только о нас.
– Конечно, прежде всего, мы с тобой, дорогая, но я никак не могу понять, о чем ты?
– О детях.
– То есть?
– У меня никогда не будет детей.
– Прости, дорогая, я не знал. – Найджел крепко обнял любимую. – Это и правда не имеет значения. В конце концов, мы всегда можем усыновить кого-нибудь. Хоть целый выводок, если захочешь!
– Это несправедливо! – горячо возразила Элен, вырываясь из его объятий. – Твой род корнями уходит в века. Если у тебя не будет детей, то он на тебе и закончится.
– Думаешь, для меня это так важно? Я гораздо больше ценю нашу любовь. Ведь она чего-нибудь да стоит?
– Да, – согласилась Элен. – Просто я поступлю несправедливо и по отношению к твоим родителям, и по отношению к твоим предкам.
– Почему тебя волнуют мои предки и моя семья?
– Видимо, сказывается война, – прошептала Элен. – Я знаю, как это важно – иметь семью. Зачем тогда так много работать, стремиться к успеху, создавать собственное дело, если не для того, чтобы потом передать все детям?
– А ты? Почему же ты столько работаешь, если тебе некому передать свою империю?
– Есть кому, – с гордостью произнесла Элен. – Моей племяннице. Она мне как дочь.
– А что плохого, если она унаследует и Фоллсворт?
– Ты не шутишь, Найджел? – Голос Элен дрогнул.
– Конечно, нет, дорогая. Без тебя… – Он мучительно подбирал слова. – Без тебя моя жизнь не имеет смысла.
И только его поцелуй заставил Элен поверить, что все слова любимого – правда. Она была на седьмом небе от счастья.
Элен погасила свет, собираясь лечь спать. Как же все хорошо! С самого приезда в Фоллсворт ее не покидала тревога, она все время ждала какого-то подвоха. Сейчас ей стало ясно: ничего плохого уже не случится.
В дверь вдруг тихо постучали. Найджел пришел разделить с ней постель! Стараясь сдержать волнение, она крикнула:
– Одну минуту!
Быстро включив ночник, она накинула на плечи пеньюар, пригладила волосы и поспешила к двери.
На пороге стояла герцогиня Фаркуарширская. Улыбка застыла на губах Элен.
– Простите, что побеспокоила вас, дорогая. – Герцогиня выглядела смущенной. – Можно мне войти? Мне хочется немного поболтать с вами.
– Пожалуйста… входите, – справилась с замешательством Элен.
Герцогиня вошла, и Элен закрыла дверь.
Глава 8
Отбросив одеяло, Найджел вскочил с постели и поднял голландские жалюзи. Яркий солнечный свет заливал парк.
Молодой человек порывисто распахнул окна, впуская в спальню солнце и прохладный утренний воздух. Он – снова нарушил правила Фоллсворта, согласно которым все окна в доме держались закрытыми, чтобы солнечный свет не испортил хранящиеся в нем ценности. Ему хотелось купаться в солнечном свете, хотелось, чтобы он наполнил каждую клеточку его тела. Жизнь прекрасна! С того самого дня, когда Элен, просияв, воскликнула: «Да! О, Найджел, да!» – теплое чувство бесконечного счастья переполняло его. Их взаимная с Элен любовь была дороже всех богатств Фоллсворта.
В это же самое время Элен смотрела в другое окно. На высоте двадцати тысяч футов над Англией. Далеко внизу под серебряным крылом самолета простиралось побережье. Тянущиеся вдоль пляжей волнорезы сливались в одну сплошную линию. Но вот побережье исчезло из виду, и перед ней открылась серая гладь воды. Она снова летела над Ла-Маншем.
– Вам что-нибудь налить, мисс?
Элен недоуменно посмотрела на склонившуюся к ней стюардессу, молча покачала головой и отвернулась. Солнце слепило ей глаза, мимо проплывала гряда облаков, но, глядя на них, Элен видела лишь спальню Фоллсворта и стоявшую перед ней герцогиню. А вот и она сама, охваченная внезапным ужасом.
– Пожалуйста… входите.
Герцогиня кивнула и вошла, окинув ее тяжелым взглядом своих аристократических глаз. Элен закрыла дверь.
– Присядете?
Герцогиня с царственным видом села на элегантный стульчик. Элен с тревожно бьющимся сердцем опустилась на другой. Интуиция уже подсказала ей, с какой целью пришла незваная гостья.
Та, вздохнув, посмотрела на Элен.
– Мой сын, – издалека начала она, – выразил желание жениться на вас.
– Да, – звенящим голосом ответила Элен, – мы любим друг друга.
– Это прекрасное чувство, – натянуто улыбнулась герцогиня. – Допускаю, что вы очень любите Найджела. – Она взволнованно взмахнула руками. – Мы, Сомерсеты, – древний род. Хочу надеяться, вы понимаете это.
Элен молча кивнула.
Виктория Холлингсворт Сомерсет была рождена от графа и названа в честь королевы. С детства ей внушали, что она должна сделать хорошую партию. Виктория вышла замуж за герцога не столько по любви, сколько из-за его титула. Это была весомая причина для брака. В их обществе любви не ищут. Любовь – удел черни. И герцогиня стала отличной хозяйкой Фоллсворта. Сейчас, впрочем, она питала искреннюю привязанность к старому герцогу. Так же искренне ей нравилась и Элен Жано. Она уважала всякого, кто постоянно трудился и своим трудом многого достиг, и ей вовсе не хотелось расстраивать Элен. Но она была хранительницей Фоллсворта и прекрасно знала свои обязанности. Имя Сомерсетов должно храниться как драгоценность, как все те богатства, что собраны в этом огромном доме. Еще ни разу королевская кровь, которая течет в жилах Сомерсетов, не была разбавлена выходцами из народа, и герцогиня призвана проследить, чтобы такого не случилось и на сей раз.
Задумчиво склонив голову, герцогиня вновь посмотрела на Элен:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41