– А если я не соглашусь подписывать его? Что тогда?
– Тогда я не буду обращаться к немецким властям. – Она выразительно помолчала. – Я обращусь к израильским.
Он на какое-то время закрыл глаза. Голос Элен упал почти до шепота, когда она начала перечислять, что с ним может случиться:
– Мало того, что вас привлекут к суду и осудят, – произойдет еще и самое худшее. Давайте не будем дурачить друг друга, герр фон Айдерфельд. Я деловая женщина, а вы деловой мужчина. Вы живете исключительно для «Фон Айдерфельд индустрия. Вам принадлежат все сто процентов акций вашей корпорации. Для немецкого правительства прибрать всю вашу собственность к рукам будет неслыханной удачей. Не догадываетесь, как они распорядятся ею? – Элен улыбнулась, заметив, как он вздрогнул. – Они выплатят Израилю репарации. Заплатят евреям, которые обвиняют Германию в преступлениях, требуя реституции. – Элен наклонилась к нему поближе. – Все ваши компании станут собственностью Израиля!
Комментария не последовало.
– Представьте себе апельсиновые рощи, которые они посадят! Подумайте об ирригационной системе, которую они построят, чтобы оросить пустыню! На ваши деньги будет перестроен и расширен порт Хайфа!
Было заметно, что фон Айдерфельд потрясен, и, тем не менее, он сделал еще одну слабую попытку.
– Вы кое-что забываете, фрейлейн, – проговорил он с расстановкой. – Я очень могущественный человек.
– Неужели? Вы просто привыкли считать себя таковым, но с этим покончено. Через девяносто дней я жду вас в Париже на наше первое совещание. Думаю, вы еще не забыли, как прекрасен Париж весной?
– Зачем вы все это делаете? – спросил он. – Почему? – В ответ Элен только недоверчиво покачала головой.
Неужели у этого человека с омерзительной белой кожей совсем нет совести? Ей хотелось как следует его встряхнуть, чтобы в нем проснулось хоть что-то человеческое, но она знала, что это бесполезно. Душа его была мертва.
– Молодой человек, который меня ожидает, будет сопровождать вас на каждое совещание и обратно, – невозмутимо продолжала Элен. – Предлагаю вам заранее оформить паспорт и получить визу. Как и предусмотрено в контракте, от дома до аэропорта вы будете добираться автобусом или поездом. Затем вторым классом летите в Тель-Авив. Там и переночуете. На следующий день вы вылетаете в Париж и добираетесь из аэропорта до города общественным транспортом. Любой неверный шаг, герр фон Айдерфельд, – и израильские власти будут иметь все оригиналы документов. И я твердо уверена, что вы не улизнете в Южную Америку или еще какое-нибудь другое симпатичное местечко, по крайней мере, потому, что вам многого удалось здесь достичь. Но я никому не доверяю и прослежу за тем, чтобы ваша компания находилась под постоянным контролем. Советую даже не пытаться продать ее. Прежде чем вы успеете установить контакт с покупателем, для вас все уже будет кончено.
Он посмотрел на нее с некоторой завистью и уважением.
– А вы умеете торговаться!
Элен защелкнула дипломат. Затем окинула негодяя презрительным взглядом.
– Я не торгуюсь, герр фон Айдерфельд.
Уже у самой двери она остановилась и оглянулась:
– Кстати, герр фон Айдерфельд, вы, случайно, не знаете, что случилось с моими сестрами?
– Они были отправлены в лагерь.
– И?..
Он опустил глаза.
– Дети были первыми… – Его слова повисли в воздухе. Элен плотно сжала губы.
– У вас сорок восемь часов до того, как вернуть мне эти бумаги, – процедила она сквозь зубы и, посмотрев на часы, добавила: – Время пошло.
Он машинально бросил взгляд на циферблат.
Через тридцать шесть часов после встречи адвокаты Элен в Париже получили подписанные документы, а на счет компании в банке Ротшильда поступил миллион франков.
Фон Айдерфельд принял ее ультиматум на двенадцать часов раньше назначенного срока.
Глава 7
Элен чувствовала себя акробаткой китайского цирка, по-всякому изгибаясь перед высоким наклонным зеркалом. Она старалась дотянуться до застежки на спине вечернего платья из светлого атласа. После минуты мучений она в изнеможении всплеснула руками.
– Черт! – досадливо выругалась она, когда крючок, расположенный в недосягаемой зоне между лопатками и затылком, в очередной раз выскользнул из ее длинных пальцев. Есть от чего прийти в ярость! Она в отчаянии развела руками и стала рассматривать себя в зеркало. Она уже вся взмокла, еще минута – и ее тщательно уложенные волосы повиснут, как сосульки. Пришлось воспользоваться бумажной салфеткой, чтобы стереть пот со лба.
Сердито нахмурившись и придерживая платье рукой, путаясь в подоле, Элен заковыляла к телефону. Нетерпеливо сняв трубку и набрав номер, она дождалась ответа.
– Жака Рено, пожалуйста.
– Минуточку, мадемуазель, – ответила телефонистка, и Жак сразу взял трубку.
– Слушаю, босс, – весело откликнулся он.
– Жак, поднимись ко мне. Прямо сейчас!
– Конечно, принцесса. Какие-то проблемы?
– Дело в том… – Элен набрала в легкие побольше воздуха, стараясь упокоиться. – Дело в этом проклятом платье! – выпалила она в ярости. – Я никак не могу его застегнуть!
– Сейчас поднимусь, – засмеялся Жак. – Только штаны натяну.
Элен бросила трубку и подошла к окну. В воздухе стоял сильный аромат цветов, и его томительная сладость перемешивалась с соленым запахом ветра, дувшего с моря.
И как ее угораздило оказаться здесь, на Лазурном берегу? Не надо было поддаваться на уговоры Жака и Любы. Лучше бы она осталась в Париже. Работать с моделями совсем не ее дело: тут она чувствует себя совершенно беспомощной.
Двухдневные съемки закончились еще до полудня. Модели разошлись по своим номерам в «Гельвеция-Отеле», а они с Жаком и Любой вернулись в фешенебельный «Отель де Пари», который находился в Монте-Карло.
Это был больше чем просто отель. Это была сладостная мечта, ставшая реальностью в райском саду. В «Отель де Пари» сделано все, чтобы каждый постоялец чувствовал себя по-королевски. Первое, что предприняла общительная Люба по прибытии, – разыскала главного администратора, обдала его высокомерным взглядом титулованной особы и потребовала, чтобы мебель в их номерах была заменена новой в соответствии с их вкусами. И в течение получаса, пока они потягивали охлажденное вино на увитой цветами террасе, их номера превратились в палаты роскошного дворца. Элен была явно смущена столь беззастенчивым требованием Царицы, однако управляющий отелем даже бровью не повел. Подобные просьбы в «Отель де Пари» считались делом обычным, и администрация была только счастлива услужить клиентам.
Неподалеку от отеля располагалось знаменитое казино с его позеленевшими от влажности медными куполами, башнями-близнецами и арочными сводами. Бассейн, сауна отеля, так же как и окна апартаментов Элен, располагались так, что из них открывался великолепный вид на море. Элен постепенно успокоилась, ибо просто невозможно было не поддаться очарованию простиравшегося перед ней простора. На сверкающей бликами водной глади вытянулись шеренги дорогах яхт; вдали за городом виднелись скалистые отроги Приморских Альп, высокие и величественные на фоне морской шири. Стоял август месяц, и вся природа достигла пика своей сказочной красоты.
Подобно величественной императрице, весь Монако, словно драгоценностями, был украшен цветами. Сказочные дворцы, виллы, высокие многоквартирные дома были окружены цветущими террасами, редкими экзотическими растениями, кактусами и пальмами, листья которых шелестели от легкого морского бриза. Теперь Элен научилась отличать величественные финиковые пальмы с их высокими гладкими стволами от почти припадающих к земле Канарских со стволами грубыми и чешуйчатыми. Вдоль проспектов и в парках тянулись к небу высокие эвкалипты, наполняя воздух каким-то особым ароматом.
Элен уже не жалела о том, что приехала сюда. Здесь было даже прекраснее, чем в Кап-Ферра, потому что вокруг не встречались высокие стены, ворота или заборы. Здесь был даже своего рода маленький Париж – как раз для тех, кто остро тосковал по дому, ибо архитектором «Гранд Опера» был тот же самый человек, что проектировал казино.
При воспоминании о том, как Жак с Любой уговаривали ее пойти вечером в казино, ее лицо осветилось улыбкой.
– Но я же совершенно не умею играть, – отбивалась от них Элен.
Угольно-черные брови Царицы взлетели высоко вверх.
– Вот еще! – фыркнула она презрительно. – Казино в Монте-Карло – единственное достойное развлечение, и приличия требуют, чтобы ты посетила его.
– Приличия? – удивилась Элен. – Не понимаю. – Жак приложил ей палец к губам.
– Живем один раз, принцесса, – проговорил он с радостным блеском в глазах. – Ради Бога, перестань возмущаться. Казино вовсе не злачное место, как ты считаешь. Гуда приходят очень уважаемые люди из высшего общества.
– Лучше возьми с собой кого-нибудь из моделей. Меня и впрямь туда не тянет.
Внезапно Жак подскочил к ней, крепко сжал в объятиях. И поднял, чуть ли не над головой.
– Скажи, что пойдешь, и я отпущу тебя, – прошептал он.
Лицо ее покраснело, но она продолжала энергично мотать головой, не давая ему своего согласия. Жак, казалось, не замечал ее возражений.
– И не забудь приодеться. Ты же не какая-то провинциалка или американка.
– Отпусти! Мне больно! – с возмущением кричала Элен.
– Я отпущу тебя, как только ты согласишься. Просто кивни своей хорошенькой головкой.
Она, наконец, нерешительно кивнула, и Жак сразу же поставил ее на пол.
– Ты… ты грубиян! – выпалила Элен, отдуваясь и одновременно оправляя на себе одежду. – Это шантаж!
Жак нежно взял ее за руку и развернул лицом к себе.
– Пойдем, принцесса, – сказал он. – Согласие есть.
– Ничего себе согласие! – фыркнула Элен. – Чистое принуждение и больше ничего!
Казино. Одна мысль об этом приводила ее в трепет. Никогда прежде она не посещала игорные заведения. Что же касается Монте-Карло, то Элен знала только то, что знает о нем каждый французский школьник: казино это было самым королевским из всех имеющихся в мире.
Не знала она ничего и о самой игре. Подобные развлечения никогда ни в коей мере ее не интересовали, ибо Элен не верила в простое везение и любые вложения, которые она делала, сами по себе уже были рискованной игрой. Но казино, где просто выбрасывают деньги на ветер? Ей бы и в голову никогда не пришло, что можно сорить деньгами ради забавы. И когда Царица без умолку трещала о тех играх, в которые можно играть в казино – баккара, рулетка, «железная дорога», «чепуха», блэкджек и прочая, – ее охватывал совсем уже необъяснимый ужас. Тем не менее, она мгновенно вычислила, что такое Монте-Карло на самом деле. Подобно дворцу Отеклок, оно было не более чем красивым фасадом, а уж в чем, в чем, а в красоте она прекрасно разбиралась.
Не без помощи главного администратора отеля она назначила встречу с самым лучшим парикмахером Монте-Карло и всего юга Франции Этьенном. Подходя к парикмахерской, она едва не столкнулась с возмущенной женщиной средних лет. Та только что с грохотом захлопнула за собой дверь. Элен, покачав головой, вошла в салон.
Навстречу ей шагнул Этьенн, высокий зрелый мужчина с бородой. Из распахнутой до пояса шелковой рубашки виднелась волосатая грудь и массивная золотая цепь на шее.
– Мадемуазель Жано? – спросил он. Элен кивнула и указала на дверь:
– Эта женщина… Чем она так расстроена?
Этьенн рассмеялся, глядя, как девушка-ассистент с ангельским личиком бросилась поднимать с пола журнал.
– Мадам Лапраде всегда чем-нибудь расстроена, – ответил он, пожав плечами. – Я просто сказал ей, что не смогу обслужить ее сегодня.
«Из-за меня!» – тотчас пронеслось у Элен в голове.
– В самом деле… Мне могли бы сказать, – забормотала она виновато. – Я вовсе не хотела так бесцеремонно…
– Что вы, мадемуазель Жано, – успокоил ее Этьенн, – не стоит беспокоиться. Мадам Лапраде сегодня вечером никуда не идет. Она делает прическу по той же самой причине, по какой ходит по магазинам, – просто так, от скуки. Проходите, пожалуйста… – Он жестом подозвал к себе одну из девушек. – Роксана отведет вас в кабинку для переодевания. И потом, нам не так уж часто приходится обслуживать столь важных клиентов, как вы. Взгляните. – Он кивнул на стопку журналов «Ле Мод». – Мои клиентки очень любят ваш журнал.
– Похоже, они не прочь также сорвать с его помощью на вас свою злость, – заметила Элен, войдя в кабинку.
– В этом бизнесе волей-неволей приходится с чем-нибудь мириться. Вы слышали о Полине Монье?
Высунув голову из-за занавески, Элен кивнула. Полина была репортером светской хроники журнала «Кутюр магазэн». Она знала также, что остроумная, неразборчивая в средствах Полина часто появлялась в компании Дафнии Эпаминондас, и злые языки болтали, что между ними лесбийская любовь.
– Яхта Эпаминондаса стояла в порту всю последнюю неделю, – сообщил Этьенн, когда Элен, раздвинув занавески, вышла из кабины в белом накрахмаленном халате и села в кресло. – Так вот, позавчера, – продолжил Этьенн, – бедная Полина потребовала, чтобы я сделал ей стрижку, на мой взгляд, совершенно для нее неприемлемую, о чем она и была предупреждена. Пришлось мне, потом выслушивать обвинения, что я испортил ее внешность, – с грустью заключил парикмахер. – И попытаться увернуться от нацеленных на меня ножниц. Можете себе представить?
Элен подавила улыбку, без особых усилий представив себе Полину в ярости. Правда, она сочувственно поцокала языком, ибо Этьенн ждал какой-либо реакции. По всей видимости, он был ужасным сплетником.
– Так вот, яхта Эпаминондаса стояла здесь до вчерашнего утра. Однако как только через волнорез прошла яхта Скаури, они моментально снялись с якоря и уплыли. Вас известно, что когда-то мадам Эпаминондас была мадам Скаури?
Не успела Элен кивнуть, как он продолжил:
– Бывшие мужья и бывшие жены становятся или большими друзьями, или ужасными врагами. – Этьенн вздохнул и сокрушенно покачал головой. – К сожалению, они стали заклятыми врагами. Говорят, ее даже не пускают в казино, когда он там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41