Но теперь Джули боялась, что любое движение может причинить боль ее незащищенной душе и плоти. Утешало ее только одно — она знала, что Скотт чувствует ее страх, но не собирается отступать. Джули как бы со стороны наблюдала эту битву, которую его любовь вела со злом ее прошлой жизни, и где-то в глубине ее души начало давать первые робкие ростки пугливое запретное чувство — надежда.Экипаж подъехал к выходу на Пятьдесят девятую улицу. Скотт теснее прижал Джули к себе; она ощутила на лбу нежный поцелуй и, свернувшись клубком, обхватила его за шею.— С тобою так хорошо, — пробормотала она.— С тобой тоже.Шепот Скотта одурманивал, как неведомый наркотик.За последнюю неделю Джули начала привыкать к его телу, как раньше привыкала к письмам, без которых уже не могла обойтись. Она осмелилась даже позволить себе наслаждаться им и мечтать о нем с тем девическим голодом, что пробуждается от чистых, наивных и юных фантазий.Но несмотря на эти новые чудесные ощущения, Джули по-прежнему вся сжималась при малейшем проявлении желания со своей или с его стороны. Ей самой это напоминало судороги больного клаустрофобией, оказавшегося в закрытом лифте. Джули ничего не могла с собой поделать и считала себя отвратительной лгуньей.Однако Скотт вовсе не казался обескураженным. Наоборот, он был с ней нежен и терпелив. Джули была настолько благодарна ему за это понимание, что почти смогла простить себе свое собственное ничтожество.Она не уставала изумляться себе, потому что говорила ему такие вещи, на которые, как она думала, никогда не была способна. Слова сами слетали с языка, неожиданные, сверкающие, необыкновенные, словно произносил их совершенно иной человек. Хороший человек. Быть со Скоттом — означало видеть бесконечный прекрасный сон или, вернее, существовать в солнечной реальности, заставлявшей всю ее прошлую жизнь считать дурным сном. И это случилось именно тогда, когда Джули почти уверилась в том, что с ней все кончено.— Суббота-мой последний день в Нью-Йорке. Не хочу ехать, -совсем по-мальчишески пожаловался Скотт. — Что я буду делать без тебя?— Ну, -улыбнулась Джули, — вернешься к работе, закончишь отделывать шкатулку для своей матери, будешь сидеть по вечерам с малышкой Люси, ходить в кино и читать своего Шекспира, и своего Торо, и доктора Джонсона.— Боже мой, — прошептал Скотт. — Ты знаешь мою жизнь лучше меня самого! Я чувствую себя пристыженным за то, что рассказал тебе слишком много.— Наоборот, — засмеялась Джули, -это самая полезная информация, которую я усвоила за последние двадцать лет.Скотт пристально посмотрел на нее:— А что ты будешь делать после моего отъезда?Джули задумалась:— Когда ты уедешь, я буду смотреть на часы, переводить нью-йоркское время в лондонское и думать, где ты и что делаешь. Проснувшись утром, я вспомню, что ты, например, сейчас обедаешь или разговариваешь с клиентом. Потом отправлюсь в колледж (Джули решила стать вольнослушательницей Нью-Йоркского университета) и буду гадать, как закончился твой день, а за обедом притворюсь, что сижу за столом с тобой. Когда же настанет уик-энд, я проведу его с тобой, представляя себе твой коттедж на ферме.Говоря это, Джули не допускала и мысли, что ее жизнь, и сексуальная в том числе, может вернуться в прежнее русло. Она думала только о нем.С неожиданной горячностью Скотт схватил ее за руки.— Не продолжай, — попросил он. — Слишком больно.— Больно?-удивилась Джули.— Не хочу уезжать. Не хочу, чтобы нас разделяли три тысячи миль. Не хочу, чтобы все оставалось по-прежнему. Не сейчас. Не сейчас, когда я знаю, что ты здесь, когда я верю, что ты думаешь обо мне. Это слишком тяжело.Джули долго и требовательно смотрела ему в глаза, и то, что она увидела в них, растопило застарелый лед. Словно решившись, она коснулась губами его губ. Поцелуй, вначале нежный и целомудренный, постепенно становился все более страстным. Джули чувствовала, как поднимается в нем желание, которое он сдерживает из-за нее. Прикоснувшись пальцами к его щекам, Джули отстранилась.— Скотт, — прошептала она, безуспешно пытаясь вновь обрести самообладание. — Мы о многом говорили, но не обо мне. Никогда обо мне. Это несправедливо. Ты ничего обо мне не знаешь.Скотт взглянул на нее с неподдельным изумлением:— Какой же секрет я должен узнать, чтобы сделать тебя счастливой?— Я не та, какой кажусь, — прошептала она.— Ты и не должна никем быть, — возразил Скотт ласково. — Ты — это я. Моя Джули. Я ждал тебя всю жизнь. И теперь ты здесь, со мной, так близко, что я могу коснуться тебя. О чем еще тут говорить?Словно сотни крохотных иголочек вонзились в тело Джули. Вместо ответа она вновь поцеловала Скотта. Не так-то легко было стоять на этом обрыве, ощущая, что смерть уже не кажется единственным выходом.Скотт сунул руку в карман и вытащил маленький конверт:— Совсем забыл. У меня для тебя сюрприз.И он вручил ей конверт, очень старый и потрепанный. Письмо, очевидно, было послано и получено много лет назад. Джули вытащила свернутый листок бумаги и начала читать. Она прочитала почти все письмо, прежде чем поняла, что это такое.Детский почерк, неуклюже выведенные строчки…«Дорогой Скотти!Получила твое письмо в субботу, как раз перед тем, как мы уехали в Ист-Хэмптон покататься с тетей верхом. Негодный мальчишка, ты так долго не отвечал мне, но я тебя прощаю, потому что твое письмо такое милое.Мамочка говорит, я должна целый день сидеть в своей комнате и разбирать школьные вещи. Ненавижу школу, потому что остальные девчонки такие злюки, а мальчишки все дураки. Ты должен написать мне, если тоже ненавидишь школу, тогда мы сможем удрать в Канаду или Австралию и никогда не будем учиться.Неужели ты никогда не вернешься в Америку? Пожалуйста, попроси свою маму привезти тебя, чтобы мы смогли поиграть в шашки и домино, как тогда, в доме твоей кузины.Сегодня Гретхен едет с мамой покупать платье для первого бала. Я останусь одна и буду убирать свою комнату — фу!Потом приедет папочка, и мы будем ужинать. Надеюсь, меня не заставят есть сегодня горошек. Ненавижу его. А тебе, негодный мальчишка, он нравится?»Буквы вдруг расплылись перед глазами Джули, и слезы закапали на измятую бумагу с ее инициалами. Рыдания сотрясали худенькое тело, но она изо всех сил прижимала к себе письмо. Темные глубины сомкнулись вокруг Джули — мрачный тоннель, в котором надолго затерялась невинная маленькая девочка.— Я расстроил тебя? — забеспокоился Скотт. — Прости, Джули. Я думал тебя развеселить, напомнить о старом времени. Пожалуйста, прости меня.— Ты тут ни при чем, — тряхнула головой Джули, раздражаясь оттого, что не находила слов, которыми могла бы объяснить обуревавшие ее чувства. Трясущимися руками она возвратила письмо Скотту.— Странно, — задумчиво сказал он. — Я сто раз читал это письмо и представить себе не мог, что в один прекрасный день оно будет залито твоими слезами. Слезами прелестной молодой женщины, в которую превратилась малышка Джули. Время иногда играет с нами странные шутки…Всхлипывая, Джули притянула Скотта к себе. Он, и только он, — ее единственный шанс на спасение.— О, Скотти! Не уезжай! Пожалуйста!Он погладил девушку по голове, словно ребенка:— Тихо, тихо, милая, не волнуйся! Придется ехать, но теперь все будет по-другому. Если двадцать лет не смогли разлучить нас, Атлантическому океану это уж точно не удастся. Во всяком случае, мы расстаемся ненадолго.Джули кивнула, обняв его за шею.— Обещай, что приедешь на Рождество, — попросил он. — Дай слово.— Приеду, — прошептала Джули.Скотт прижал ее к себе:— Я буду так скучать…Джули снова кивнула, не в силах говорить.Настала пора возвращаться домой. Они покинули экипаж, и Скотт проводил Джули до дверей. Особняк казался необитаемым, только крыло, где жили родители, было освещено.При виде мрачного здания Джули словно оцепенела. Почувствовав, как напряглась девушка, Скотт обнял ее за плечи:— Приедешь проводить меня в аэропорт? Пусть твое лицо будет последним, что я увижу в Америке, прежде чем сяду в самолет.— Да, -сказала Джули. — Приеду.Они поднялись по ступенькам, и Скотт поцеловал ее. Маленькое тело Джули было теплым и мягким; он чувствовал, что ее душа приоткрылась навстречу ему чуть больше, чем раньше. И так было во время каждого их свидания. Он испытывал непередаваемое возбуждение оттого, что узнает ее все лучше.— Спокойной ночи, — пробормотала Джули. — До завтра.Глядя ей вслед, Скотт недоуменно нахмурился. В поведении девушки было что-то неестественное, опасливо-настороженное, словно она собиралась с духом, прежде чем войти в зачарованный замок, боясь, что спящее чудовище вот-вот проснется и сожрет ее. И в это мгновение перед ним была не та Джули, которую он любил, а незнакомка, пришедшая из другого, непонятного мира.Он вернулся к экипажу, оглядываясь на темную громаду дома, скорчившегося как готовый к прыжку зверь, и невольно нащупал в кармане конверт с письмом, смоченным слезами Джули.«Что же они сделали с тобой? — подумал Скотт. — Ради Бога, что они сделали с тобой?» Глава 35 У входа в аэропорт Айдлуайлд, держась за руки, стояли Джули и Скотт Монтигл. Оба были грустны, но не подавлены. Хотя наступил час расставания, они знали, что скоро увидятся.Скотт смотрел на девушку с восхищением и нежностью.— Как ты прекрасна, — прошептал он. — Неужели мне и в самом деле нужно уезжать?Джули прижалась к Скотту, положив голову ему на грудь и сжав руку.— Я хотела бы, чтобы ты остался, — пробормотала она совсем по-детски. — Не желаю оставаться здесь одна, без тебя. Это неправильно. Хочу быть там, где ты.— Но ты приедешь на Рождество.— Да, — кивнула она. — Я приеду на Рождество.Объявили посадку. Скотт серьезно посмотрел девушке в глаза.— Не волнуйся, -сказал он. — На свете все возможно. Разве мы не доказали это самим себе на прошлой неделе? Полгода назад я был всего-навсего заурядным клерком и не ожидал от будущего ничего особенного. А теперь посмотри-ка на меня! Я чувствую себя, словно янки из Коннектикута при дворе короля Артура. Ты превратила меня в принца.— О, Скотти… — И Джули обняла его изо всех сил, не вытирая катившихся по щекам соленых капель.— Надеюсь, настанет день, когда я смогу осушить эти слезы, вместо того чтобы быть их причиной, -ласково сказал Скотт.Нет, она никогда не сможет объяснить ему, как прекрасны эти слезы, смывающие грязь с души, как драгоценна боль разлуки, потому что он хочет снова увидеть ее.Они поцеловались долгим, жадным, страстным поцелуем, не похожим на прежние. Восхитительное тепло охватило Джули, предвестник избавления от страданий, залог того, что скоро мука превратится в наслаждение.Наконец Скотт неохотно разжал руки.— Я буду писать тебе каждый день, — пообещал он.— А я буду ждать почтальона, — сквозь слезы улыбнулась Джули.— Будь счастлива, — сказал он, отступив на шаг. — И береги себя.«Только для тебя», — подумала Джули, почти ничего не видя от слез.Она долго махала вслед Скотту, пока тот не скрылся из виду.Если бы Джули случайно оглянулась, то за колонной она непременно заметила бы Джонни Марранте, не сводившего с нее темных недобрых глаз. Глава 36 11 августа 1958 года Стояла самая середина жаркого нью-йоркского лета.Однажды в душный вечер в мансарде Сэма Карпентера собрались Фрэнси, Сэм, Дэна и еще несколько человек. Среди них были Барбара Беттинджер, программист, главный помощник Дэны, и Джоэл Грэгг — эксперт и коммерческий директор, знавший все, что только можно знать, о финансовых операциях и менеджменте.Фрэнси решила не объявлять о банкротстве «КомпьюТел». Она велела Ли Надженту тянуть время, делая вид, что они готовы оспаривать иск «Магнус индастриз», а между тем постепенно свертывать операции и ликвидировать счета разочарованных клиентов.Фрэнси собиралась сохранить название «КомпьюТел» по собственным соображениям, которыми собиралась поделиться только сегодня.Барбара и Джоэл уже искали работу, Дэна тоже возобновила контракт с коннектикутской фирмой, но пока оставалась с Фрэнси, чувствуя, что нужна ей.Что касается Сэма, то в его глазах не было заметно ни печали, ни тревоги, скорее, едва скрытое возбуждение.Вскоре пришли еще двое мужчин.Фрэнси представила их своим сотрудникам:— Познакомьтесь с Терри Джеллином и Куинном Метцлером. Они специалисты по компьютерному аппаратному обеспечению и находятся здесь по приглашению Сэма. Куинн воевал вместе с Сэмом в Корее.И она стала разливать кофе, в то время как остальные выжидающе смотрели на нее.— Знаю, вы все удивлены тем, что я попросила вас собраться сегодня, — начала Фрэнси после паузы. — Ну что ж, сейчас все объясню. Но сначала несколько слов о «КомпьюТел».Она остановилась, переводя взгляд с одного лица на другое. Присутствующие расселись на диване, старых креслах и даже на брошенных на пол подушках, напоминая скорее гостей на богемной вечеринке, чем специалистов по финансам и компьютерам.— Из-за предъявленного иска мы были вынуждены прекратить операции. Естественно, никто из нас этого не хотел, потому что дела шли совсем неплохо. Но не стоит думать о прошлом. Сегодня я хочу поговорить с вами о будущем.Раздались удивленные возгласы. У «КомпьюТел», по общему мнению, не могло быть никакого будущего.— Мы провели, — продолжала Фрэнси, — удачный эксперимент по применению компьютерной технологии в бизнесе. Мы смогли за короткое время помочь средним и даже крупным компаниям создать компьютерные системы учета и контроля и облегчить труд десяткам людей. Наши усилия увенчались успехом, и в этом, пожалуй, единственная причина спора с корпорацией, считающей, что она владеет патентом на наше изобретение.В голосе Фрэнси не было горечи или сожаления, наоборот, она говорила очень спокойно, почти бесстрастно, как человек, который всесторонне обдумал и свои слова, и свои дальнейшие действия.— Однако, несмотря на успех «КомпьюТел», в нашей деятельности было слабое звено. Прежде всего, аппаратное обеспечение стоит дорого, и покупка или аренда универсальных компьютеров значительно удорожали наши услуги. Мы были вынуждены повышать цены, чтобы оправдать расходы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48