Но привычки сильны в каждом из нас, и он ревностно наблюдал за моей реакцией на беспорядок в его доме.
Впрочем, мужчины и не на такой беспорядок способны. Хотя для Джереми это было не типично. Похоже, до сего дня он содержал свою просторную, модную и светлую квартиру в идеальной чистоте. Но с недавних пор стал оставлять все картонные контейнеры из-под китайской еды (из которых практически ничего не было съедено), все бутылки из-под спиртных напитков (каждая из которых была выпита досуха), все чашки из-под кофе (ополовиненные), которым он пытался привести себя в чувство, все газеты, которые он пытался просматривать, все журналы, которыми он пытался себя отвлечь, где попало. На полу, на кофейном столике из стекла и хрома, на подоконнике, на диване…
– Ничего себе! – удивленно воскликнула я. – Поздравляю. Обычно, чтобы так намусорить, требуется не одна неделя, но ты справился за рекордно короткое время. – Похоже, я польстила ему.
Однако Джереми напустил на себя безразличный вид и рухнул на диван.
– Итак, Пенни Николс, – произнес он сухим и уставшим голосом, – чем обязан этому неожиданному и, надо сказать, непрошеному визиту вежливости?
– Ты ведь все это время был дома? – спросила я. Он дерзко посмотрел на меня. – Мог хотя бы ответить на звонки.
– Ах да, да, те непонятные послания, – сказал он, поморщившись, словно от головной боли или от яркого света.
Похоже, он сидел в темноте до моего неожиданного прихода. Обычно такой сдержанный, сейчас он был возбужден, словно внутри у него все клокотало.
– Не хочу вываливать все это на тебя, но, если честно, мне больше неинтересно, что вы, Лейдли, задумали. И вообще, с любым вопросом обращайтесь к Гарольду.
– Гарольд – надменный придурок, – сказала я, надеясь таким образом шокировать Джереми, чтобы вернуть его в нормальное состояние. – Он, возможно, человек полезный, но поговорить по душам я с ним точно не могу. Каждый раз я чувствую, как в голове у него тикает счетчик, отсчитывая стоимость его драгоценных минут.
– Отныне и мой счетчик тоже тикает, – неожиданно заявил Джереми.
В тоне его слышалась горечь.
Однако я ему не поверила. Уж очень необычно он выглядел.
– Ладно. Я заплачу за прием, – сказала я с сарказмом. – Если это единственный способ поговорить с тобой по-человечески. Это, черт возьми, важно.
Джереми сделал широкий жест:
– Я весь внимание.
– Ролло хочет виллу… – начала я без прелюдий.
Но Джереми тут же отмахнулся от меня:
– Ну еще бы, конечно, хочет! Но мой тебе совет, предоставь это адвокатам своей семьи, поскольку я больше не…
– Да перестань уже жалеть себя! – воскликнула я. – Я в Лондоне одна. Ты не можешь просто взять и бросить меня на съедение волкам. Меня сегодня похитил Ролло собственной персоной.
Джереми немного выпрямился и раздраженно посмотрел на меня:
– Ты о чем?
– О том, что он запихнул меня в машину и силой вынудил пить херес с тетей Дороти, вот о чем, – сказала я.
– И что они хотели? – спросил Джереми встревоженно.
Мне было приятно, что ему все же не все равно. Но мне неловко было говорить ему. Я попыталась сказать так, чтобы не задеть его чувств.
– Сначала они попробовали добиться своего пряником. Они все делали, чтобы я считала их частью семьи. Если коротко, то они хотели уговорить меня выступать вместе против тебя. Но дело даже не в этом. Я подслушала их разговор, когда они не знали, что я их слышу. Дороти велела Ролло «избавиться» от меня. Она сказала, что они наняли людей, которые позаботятся об этом. Так что если все закончится тем, что мое тело выловят из Темзы, то виноват в этом будешь ты, потому что не присматривал за мной, хотя и обещал это моей матери. – Стоило мне заикнуться об обещании, как Джереми почувствовал себя виноватым.
– Что это у тебя за синяк на локте? – перебил меня Джереми.
Я удивленно посмотрела на черно-синее пятно на руке, которого раньше не замечала.
– А! – воскликнула я, поняв, в чем дело. – Должно быть, Ролло оставил мне эту отметину, когда запихивал в машину. Вот выродок…
От моей реплики Джереми вздрогнул. Я уже пожалела, что рассказала ему все. В итоге свою горечь он излил на меня.
– Что ж, милая моя, если ты избегаешь общения с выродками, то я тебе тоже не компания.
– Да нет же, – попыталась объясниться я, но Джереми меня не слушал.
– Хуже того, я американец, – сказал он с ужасом в голосе и таким выражением лица, будто на язык ему попал уксус.
– У, какой ужас! – с сарказмом воскликнула я. – Однако с этим можно жить. Мы же живем.
– Вам всем придется давать мне уроки. Нужно будет день и ночь тренироваться, чтобы выговаривать ваши ужасные гласные, вести себя развязно, жиреть на глазах и орать во всю глотку. Хорошую шутку сыграли со мной мой американский папаша-хиппи и дорогая матушка, которая и смогла только сказать: «Прости милый, я собиралась тебе когда-нибудь рассказать».
Кое-какие факты Джереми, конечно, переврал – особенно про отца, – но мне больше всего не понравился его новый тон и… в общем, я решила, что сейчас не лучшее время признаться ему, что я говорила с его матерью. Я понимала, что не стоит обижаться на его антиамериканские выпады, но меня задело, когда он сказал про излишки веса. Нет, конечно, я не самая худенькая девчонка во дворе, но я не считаю, что я или моя семья относимся к проценту американцев с избытком веса.
– Как видишь, я больше не твой кузен, так что не жди от меня поблажек, – выпалил он. В его глазах пылал огонь, и я невольно отпрянула. – Иди и забирай свои денежки, и посмотрим, как быстро ты привыкнешь к новому образу жизни. И, черт возьми, оставь меня в покое!
В конце концов вывели меня из себя не столько его слова, сколько тон, с которым он наседал и наседал на меня с обвинениями. Как ни странно, но когда такие приятные мужчины, как Джереми, теряют контроль и превращаются в монстров, то это еще больнее, потому что морально к такому их поведению не готов. Я видела, как такое случается с членами нашей съемочной группы. Обычно, когда окружающие сталкиваются с таким, то замирают в ступоре, не зная, что делать дальше. Я видела, как даже паук в паутине замер на полпути к жертве, когда режиссер вышел из себя на площадке.
Так что, когда Джереми вывел громкость своих легких на полную мощность, вращая глазами, то – о, ужас! – из глаз моих брызнули слезы! Чтобы скрыть свою реакцию, я вздернула подбородок.
– Перестань вести себя как осел! Ты сам на себя не похож, – сказала я, не задумываясь о последствиях.
Джереми решил, что я не воспринимаю его всерьез.
– Ты не понимаешь? Я вообще больше не знаю, кто я, черт возьми, такой! – сказал он голосом, который я приняла за агонию. – Я и есть осел, как ты любезно уточнила.
– Ты все такой же, как в детстве, – настаивала я. – Ничего не изменилось. Ты думаешь, меня или родителей интересует вся эта ерунда с наследством? Да вся человеческая раса произошла от одной праматери где-то в Африке. Логично? Так что все мы родственники. Согласен?
– Отлично! – кивнул он. – Ты всегда была умной занозой из Коннектикута, мисс Пенни Николс.
Вот теперь это было личное оскорбление.
– Если хочешь знать мое мнение, так я тебе так скажу: это твое чертово высокородное британское лицемерие заставляет тебя вести себя сейчас словно животное. Все твои хорошие манеры – подделка. Да и весь ты в этом. Ты такой воспитанный, только когда думаешь, что тебе перепадет деньжат. Но, мальчик мой, как только денежки помахали тебе ручкой, все твои хорошие манеры испарились в тот же миг, – сказала я горячо.
На этот раз я не смогла сдержаться и всхлипнула, он услышал и все-таки заметил, что в глазах у меня стоят глупые и ненужные слезы.
– Черт возьми, – покачал он головой, – ты говоришь как взрослый человек, а на самом деле ты еще такой ребенок!
– Отвали, – резко сказала я, меня сильно задели его слова.
Я развернулась, вышла вон и захлопнула за собой дверь. Кабина лифта была любезно открыта, и я успела заскочить в нее, хотя Джереми – пусть и не сразу – все же выбежал за мной, босиком и в пижаме.
– Что это за пакет ты держишь в руке? – спросил он неожиданно.
Я посмотрела вниз. Я уж и забыла про это.
– Персиковый торт, – всхлипнула я.
Мне хотелось сказать это зло, а получилось жалко.
Раздражение на лице Джереми сменилось сожалением, но двери лифта закрылись прямо перед его носом.
Когда двери снова открылись, я была уже в холле первого этажа. Я вышла на улицу и увидела, как кто-то как раз выходит из такси, так что у меня заняло не больше нескольких секунд заскочить в автомобиль. Я поехала обратно в квартиру бабушки Пенелопы. Все случилось так быстро, что я даже не заметила, выбежал Джереми за мной босиком под проливной дождь или нет…
Глава 19
Такси довезло меня до моей улицы уже в полной темноте, и я почувствовала себя по-настоящему одиноко. До сего момента я знала, что где-то там есть Джереми и он защитит меня в случае чего. А теперь он на помощь не придет. Но даже у меня есть гордость. Мне очень не понравилось, как он разговаривал со мной. Нельзя прощать мужчинам такое, иначе они будут обращаться с вами так до конца ваших дней. Я это точно знаю, потому что мой последний парень именно так и поступил. С тех пор мы с ним и не общаемся.
И все же мне было грустно. Я выскочила из такси, открыла дверь и с облегчением зашла домой, спрятавшись от дождя. Я убрала торт в холодильник, залезла в постель и тут же уснула.
Несколько часов спустя я услышала шелест и сначала решила, что сплю. Затем, разумеется, я решила, что это мышь. Но когда я открыла глаза, мне показалось, что я увидела проблески света из коридора. Как будто кто-то светил карманным фонариком. Затем снова стало темно. Когда я уже решила было, что это лишь свет проезжающей мимо машины мелькнул в комнате, я услышала отчетливые крадущиеся шаги и скрип половиц.
Когда вы представляете, как кто-то крадется по вашему дому – это одно. Но когда кто-то действительно крадется по вашему дому – это уже совсем другое! И это другое было ужасно. Кто-то шел из коридора в сторону моей спальни. Я затаила дыхание в призрачной надежде, что незваный гость пройдет мимо. Но нет. Я услышала, как скрипнула половица совсем рядом с дверью…
Телефон стоял далеко от кровати, на столике с косметикой. Я подумала, не спрятаться ли мне под кровать – не могла больше оставаться там, где была, – и медленно попыталась выбраться из постели, не наделав шума. Но едва моя нога коснулась пола, снова раздался скрип. Я замерла.
Незваный гость тоже замер, осторожно прислушиваясь. Мурашки ползут по коже, когда ждешь, прислушиваясь к тому, кто точно так же ждет, прислушиваясь к тебе с затаенным дыханием. Я понимала, что мне необходимо хотя бы попытаться добраться до телефона, прежде чем гость доберется до меня. Видимо, человек за дверью подумал то же самое, потому что в следующую секунду он вломился в дверь, схватил меня, вывернул мои руки за спину и зажал рот и нос рукой в перчатке, от которой пахло каким-то бензином. Лицо его закрывала лыжная маска. Человек оказался очень проворным.
– Молчи, или я пристрелю тебя! – зарычал он.
Незваный гость затолкал меня в ванную и запер дверь.
Я услышала, как он вышел из квартиры и спустился по лестнице. Страх парализовал меня, но когда я поняла, что он не размахивал пистолетом у меня перед носом, то выскочила из ванной и побежала в библиотеку, чтобы посмотреть в окно. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как человек добежал до угла и свернул. Вскоре я услышала шум двигателя и визг покрышек.
Улица была пуста и тиха, как прежде. Может, я живу в городе призраков? Вот только до недавнего времени мне казалось это милым. Я чувствовала себя жалким и никому не нужным существом, к которому может вломиться каждый желающий.
Я взяла телефон и набрала номер трясущимися руками. И разумеется, снова попала на автоответчик Джереми.
– Черт побери, Джереми! – закричала я. – Кто-то только что вторгся в мою квартиру. – Я бросила трубку и почувствовала, что меня всю трясет.
Наконец я собралась с духом и нашла номер полиции, телефон которой предусмотрительно оставил Руперт. Но едва я нашла его, как позвонил Джереми. С момента нападения прошло, возможно, минут двадцать, но для меня они растянулись, казалось, на года.
– Пенни? – воскликнул Джереми. – Ты в порядке?
Задыхаясь от переполнявших меня эмоций, я рассказала все, как было.
– Его уже нет, но… но он здесь был… прямо в спальне… – Я поежилась.
– Ты не ранена? – спросил Джереми испуганно.
– Он затолкал меня в ванную. Со мной все нормально, но, черт возьми, как страшно! – крикнула я.
– Ты не установила, кто это? Он был один?
Мне не приходило в голову, что нападавший мог оказаться не один.
– Не знаю. Я проверю. – Я бросила трубку и пробежалась по всем комнатам, включая свет и оглядывая помещения.
Когда я вернулась в спальню, то услышала в трубке:
– Пенни? Пенни, ты где? Возьми трубку! Что у тебя стряслось?
– Я здесь, – сказала я задыхаясь. – В квартире больше никого. Я собираюсь позвонить в полицию…
– Я сделаю это. А ты сиди и жди меня. Я приеду. Его еще кто-нибудь видел?
– Не думаю, – ответила я.
– Он что-нибудь взял?
– Не знаю.
– Проверь все, только ничего не трогай руками.
– Никаких отпечатков не будет, он был в перчатках.
– Все равно. Ладно, я еду. – Джереми повесил трубку.
Я снова прошлась по комнатам на цыпочках, как будто это я оказалась в чужом доме. Ничего, похоже, не пропало. Спальня, кухня, библиотека. Все выглядело так, как я и запомнила. Может, я спугнула его?
* * *
Когда приехал Джереми с полицейским, которого он знал и которому доверял, то вдвоем они еще раз тщательно осмотрели дом и составили список вещей более подробный, чем у Руперта. Ничего не пропало. Молодой полицейский добросовестно заполнил рапорт, покачал головой и сказал, что на его участке краж со взломом уже давненько не было, хотя кто его знает.
Еще он сказал, что нашел садовую лестницу, которую кто-то прислонил к стене дома возле моих окон. Он решил, что проникли в квартиру через кухонное окно, поскольку оно было слегка приоткрыто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36