Джин вошла в середину группы, и, когда появился помощник режиссера и позвал девушек, она вместе со всеми оказалась в студии. Они прошли в просторный холл и поднялись на лифте. Помощник режиссера велел ждать в коридоре и не шуметь, а сам скрылся за дверью с табличкой «Зов крови».Джин пошла вдоль коридора, читая таблички на дверях. Но нигде не было надписи «В джунглях любви». Одна из дверей отворилась. Появилась женщина в модном свитере и слаксах. Джин спросила, как найти съемочную группу Питера Скотта.— «В джунглях любви», — уточнила женщина. — Вам надо вернуться на улицу и войти с другого подъезда… — И сочувственно улыбнулась.Без четверти одиннадцать, время, назначенное Скоттом для интервью, прошло. Все было бесполезно и бессмысленно. Джин стояла у выхода на лестницу. На площадке застыл охранник. Мелькнула шальная мысль: прошмыгнуть, когда тот отвернется. Но страж не двигался. Если бы не его глаза, которые он то медленно, словно непосильную тяжесть, подымал вверх, то, не найдя на потолке ничего интересного, так же медленно опускал, его можно было принять за изваяние.Неожиданно он зашевелился. На застывшем лице появилось подобие улыбки. Джин проследила за его взглядом и увидела спускавшегося по лестнице Скотта. От неожиданности она вскрикнула. Охранник не шелохнулся. Но Скотт узнал ее, нахмурился, хотел продолжить путь, однако Джин подбежала к нему:— Мне надо поговорить с вами! Это очень важно…— Что, опять беременны? — Он не скрывал раздражения.— Нет… я хотела… мне необходимо…— Как вы здесь оказались? — Он вдруг догадался: — Так это вы звонили? «Журналистка»? Слушай… — Он перешел на «ты» и говорил почти шепотом: — Если ты не прекратишь преследовать меня, я вызову полицию и тебя вышвырнут!..Джин побледнела. Вышвырнут? За что? Она избыла уверена, что не произнесла вслух эти слова. Зато последующие точно сказала, потому что Скотт опасливо покосился на охранника, лицо которого приобрело осмысленное выражение.— Это я должна заявить в полицию! В «Горах» вы по-другому разговаривали. Благодарите Бога…Но он уже опомнился. Сказал с наигранной беззаботностью, рассчитанной на свидетеля:— У вас богатая фантазия. Сочиняйте романы…Джин не знала, сколько пробыла в оцепенении… Потом вернулась к девушкам. В их взволнованной группке никто не обращал на нее внимания. Джин стояла, ни на что не надеясь, ничего не ожидая. Понимала, что надо уйти. И боялась разреветься от обиды и отчаяния. В ушах продолжала звучать беспощадная угроза «вышвырнут!» и она вздрагивала, как от удара.Она не слышала, как из комнаты вышла расстроенная претендентка. Следом за ней — помощник режиссера. Он успел снять пиджак, из расстегнутого ворота рубашки торчала худая шея с острым кадыком.— Так… — устало проговорил он. — Кто следующий? — 0» взглянул на одну из девушек и без энтузиазма сказал: — Давайте вы… — Взгляд его упал на понурую спину Джин. — А вы чего страдаете? — Он взял Джин за локоть и повернул к себе. — Так-так… Откуда вы взялись? Я вас не видел. Идемте!— Вы же мне сказали! — обиделась очередная претендентка.— Вы потом. Идемте, как вас?..— Джин. Но я не собиралась…Он вошел первым, пряча Джин за своей спиной. В комнате в креслах сидело несколько мужчин и женщин. В мужчине с цветными подтяжками, по его уверенности и по тому, как к нему прислушивались остальные, безошибочно угадывался лидер. Он спросил помощника:— Джек, у тебя еще много?Тот сделал шаг в сторону, выставляя вперед Джин, и провозгласил торжествующе:— Что скажете?Какое-то мгновение все молча рассматривали Джин. Режиссер пробурчал:— Так какого черта ты нас мариновал — два часа? С нее и надо было начинать!.. Как вас зовут? — Это относилось к Джин.Она назвалась.— Представьте, Джин, что у вас ребенок. Он болен. От врачей вы узнаете, что болезнь, возможно, смертельная, и только чудо…Джин побледнела. Перед ней возникла Линда. Мать ведь явно скрывала, что именно с девочкой. Может быть, нет никакого банкротства, а деньги нужды для лечения Линды?..— Вы поняли меня? — повторил режиссер. — Вы должны…— Это неправда!.. — проговорила Джин. Она с ужасом и надеждой смотрела на присутствующих. Руки у нее дрожали. — Это неправда. Я не верю.Она заплакала. Слезы текли по ее лицу, и оно стало некрасивым, словно проступило само отчаяние.— Все, все! — крикнул режиссер. — Достаточно!Достаточно? Джин медленно приходила в себя, осознавая: это была игра.Режиссер сказал помощнику:— Джек, скажи тем в коридоре, пусть уходят. А вы. Джин, — он мельком окинул ее всю, — вы задержитесь.Джек распахнул дверь и крикнул:— Вое свободны!— Мы тоже свободны. — Режиссер обращался к коллегам. — А вам, Джин, Джек все объяснит…Он встал, остальные тоже поднялись. Джек подошел к режиссеру:— Как будем оформлять?— Как обычно…— Помл… Джин, вы приняты.Он положил перед ней контракт. Джин все еще не оправилась, хотя слезы, обессилев ее, немного успокоили. Не читая, она подписала договор.— Через два дня съемки, — сказал Джек. — Деньги получите в бухгалтерии.— Сколько?Он удивленно покосился на нее. Как правило, новички от счастья, что приняты, готовы сниматься даром, первое время.— Две тысячи.— Мне нужны деньги. Очень нужны… — В ее голосе звучало такое отчаяние, такая обреченность, что Джек, который уже собрался съязвить, сказал:— Минуточку.Он подошел к режиссеру.— Ред, у нее проблемы. Кажется, серьезные. Просит деньги.— Но мы же даем! Она сейчас получит.— Судя по всему, ей надо больше.— Сколько?Джек пожал плечами.— Так спроси!Джек вернулся к Джин:— Сколько?— Двадцать.— Тысяч?!— Я отработаю.Он внимательно оглядел ее.— Можно узнать, для чего?— Отец должен заплатить в банк, иначе заберут ферму. У нас засуха.— Понятно. А если бы тебя не взяли сюда?«Я бы вышла за Плейса…»Джин молчала.— Ладно, — сказал Джек. — Подожди.Он снова подошел к режиссеру.— Ну, что там стряслось? — спросил режиссер.— У нее отец банкрот. Могут забрать ферму.— Сколько?— Двадцать тысяч.Режиссер присвистнул.— У этой новенькой губа не дура. А что она потребует, когда станет знаменитостью?— Она, по-твоему, станет?..— Все в руках Божьих… Но в ней что-то есть.— Что ей сказать?— Получит половину. И пусть послезавтра не забудет приехать на съемку…Помощник режиссера кивнул и вернулся к Джин.— Спускайся на второй этаж. Получишь десять тысяч. Ты помнишь, когда съемка?— Послезавтра.— Верно. А где, помнишь?— У меня хорошая память.— Это похвально.Она получила десять тысяч долларов и отослала их отцу. Потом села на поезд…Первой она навестила Бекки. Та собиралась снова лечь в больницу. Она чувствовала себя лучше, но врачи настаивали еще на одном курсе лечения Идти в больницу Бекки не хотелось, и она пребывала в грустном настроении.— Бекки, я получила десять тысяч!Когда Джин посетила идея попросить деньги у Питера Скотта, Бекки не верила, что тот согласится расстаться с двадцатью или хотя бы с десятью тысячами долларов. Сандра рассказывала, что из всех знаменитостей, останавливающихся в отеле, Скотт самый скупой. Поэтому удача Джин поразила ее:— Он дал!— Он?.. Скотт даже не видел меня! Я буду сниматься в кино! — выпалила Джин.Бекки опустилась на стул:— Он решил снять тебя?— Я же сказала, я не видела его. Это другой режиссер.Джин рассказала о том, что произошло.— Значит, ты уедешь? — спросила Бекки.— Конечно! Съемки начнутся послезавтра.— А потом вернешься?Вернуться к Агате? К мистеру Плейсу? Жить отдельно от Линды? Этого Джин не думала делать ни после этих съемок, ни потом — никогда! Уж лучше сказать матери правду. Или придумать, что она развелась и решила жить с дочкой на родительской ферме…— После съемок будут другие съемки, — уверенно сказала Джин. — Я им понравилась.Конечно, думала Бекки, Джин не может не понравиться. Ее будут снимать. А я останусь совсем одна.— Я опять ложусь в больницу, — сообщила она.— Когда выздоровеешь, приедешь ко мне!Бекки промолчала. Она понимала, что Джин уезжает навсегда. В собственное будущее Бекки заглядывать не любила.— Ты попрощаешься с мистером Плейсом? — спросила она.— Я пошлю ему письмо. Напишу, что не могу выйти за него, не любя, и что он как порядочный человек должен одобрить мое решение и мою честную откровенность.Мысль о письме понравилась Джин. Она так и поступит. Это лучше, чем стоять перед мистером Плейсом и чувствовать себя виноватой. Да и ему лучше прочитать в письме, чем услышать сказанные прямо в глаза слова: «Я вас не люблю».Встретив случайно миссис Гастингс, Джин на ее вопрос, довольна ли она новой работой, ответила, что уволилась окончательно. Хозяйка кондитерской по-своему истолковала новость: будущей жене управляющего не обязательно работать.— Желаю удачи! — напутствовала она. — Я была вами довольна.Агата, увидев, что Джин складывает вещи, поинтересовалась:— Далеко собралась?— Я уезжаю.— Это куда ж?— Куда повезут. За квартиру я, по-моему, не должна?— Не должна. А куда тебя повезут, если не секрет?— Я в самом деле не знаю. Спасибо тебе за все.Больше прощаться было не с кем. Джин надела на плечо сумку и ушла… Глава 17Новая жизнь «Бекки! Ты обещала ухаживать за моими детьми. Если не передумала — приезжай! Ты, наверно, знаешь, что я снимаюсь в кино, а может быть, видела фильмы, где я играю. Теперь у меня собственная квартира. Я забираю к себе Линду. Приезжай, Бекки! Деньги на дорогу посылаю. Сообщи, когда приедешь.Твоя верная подруга Джин».Бекки следила за сестрой, читавшей письмо Джин. Сандра сложила листок и заглянула в конверт:— А деньги где?— Там было пятьсот долларов. Я спрятала.— И ты помчишься к ней?Бекки кивнула.— Думаешь, она такая, как была? — Сандра не сдавалась. — Я нагляделась на знаменитостей! Капризные, высокомерные. На нас смотрят вот так! — Сандра презрительно скривила губы и уставилась в пол. — Будет с утра до ночи тобой помыкать. А если что-нибудь случится с ребенком, она тебя со свету сживет!— Ты против того, чтобы я ехала?— Сама решай. Мое дело предупредить.— Если будет плохо, я вернусь. А здесь, Сандра… — Бекки обвела глазами комнату: конечно, своя, никто не командует, делай что хочешь. Но всю жизнь одна! Ничего, кроме этой комнаты и больничной палаты! — Здесь, Сандра, мне уже невмоготу.Сандра понимала, что отговаривать сестру бесполезно. Пожалуй, она и сама попыталась бы.— Пошли ей телеграмму, пусть встретит.Бекки послала телеграмму. Она приехала на тот самый вокзал, куда когда-то прибыла Джин в надежде, что Скотт одолжит ей двадцать тысяч долларов. Пассажиры успели разойтись. Смеркалось, и Бекки стояла в одиночестве у фонаря, чтобы ее легче было заметить. Сумкурюкзак, свой единственный багаж, она поставила у ног.К ней подошел мужчина в кепке и кожаной куртке-безрукавке:— Вы мисс Бекки?— Да…— Я шофер мисс Лоу. Разрешите ваши вещи?Бекки покраснела. Ее вещи даже она сама могла легко поднять одной рукой. Подумала с горечью: сама не встретила, шофера прислала!Машина неслась по шоссе, уходящему в предместье. Совсем стемнело. Вдоль дороги сплошняком тянулись громады деревьев. Иногда, прорываясь сквозь черную листву, мелькали огни вилл. Бекки сидела рядом с шофером, держа на коленях сумку. Неожиданная перемена в ее жизни, мрачные предостережения сестры, переезд в город, где обитали киношные боги, — все это было для нее слишком большим испытанием. Она чувствовала себя потерянной.Машина остановилась, посигналив фарами. Ажурные железные ворота, освещенные фонарями, плавно разошлись, и машина въехала во двор. Шофер вышел, открыл дверцу со стороны пассажира, Бекки вышла.Хозяйка виллы стояла на площадке перед украшенной лепным карнизом дверью. Она не успела переодеться после возвращения с приема по случаю завершения съемок и была в зеленом вечернем платье, усыпанном блестками. Свет из украшавшего подъезд ажурного фонаря падал на блестки, и они вспыхивали радужными искрами.— Приехала!Джин быстро пошла навстречу Бекки, нежно обняла ее и почувствовала, как та вся напряглась.— Просто не верится, что ты здесь, умница моя! — Джин сделала вид, что не замечает замешательства давней подруги. — Пойдем, ты, наверное, устала…— Я не устала, совсем нет, — возразила Бекки.Они поднялись на мансарду, в большую комнату с овальным окном. Возле кровати со спинкой из лакированных прутьев лежал толстый ковер. Обстановку дополняли кресла, маленький секретер и какое-то пышное растение в фаянсовом вазоне.— Это твоя комната, — сказала Джин. — За той дверью — ванная. Отдыхай. Завтра поговорим.— Когда ты привезешь Линду?— Линда уже здесь, она спит… Ты так смотришь на меня, Бекки… Что, я очень изменилась?— Ты другая…— Прошло больше трех лет.— Не поэтому. Ты другая.— Хуже?— Нет. Не знаю…Бекки действительно не знала. Ее поразил дом, платье, личный шофер, дорогая машина. Все было из другого мира, о котором сочиняют сказку. Ей хотелось остаться одной, и она была довольна, когда Джин ушла. Она прошла в ванную. Разделась и изучала свое отражение в зеркале. Зеркало было большое и беспощадное. Бекки отвернулась, но на противоположной стене висело такое же, и она снова увидела себя. Она отвернула краны, стала мыться. Потом вернулась в комнату, надела халат и подошла к окну. На газоне высвечивалось пятно — от ее окна и еще одно — от окна комнаты, расположенного под ней. Рамы там были распахнуты, и Бекки слышала голос Джин и другой, мужской. Мужчина сказал:— Ты тоже не сразу привыкла. Дай ей время.Значит, ей отведут время, чтобы она освоилась? Сколько? Неделю, месяц? А если не получится, отошлют обратно?.. Бекки не хотела слышать ответ Джин. Она откинула одеяло и легла. Надо было послушаться Сандру и не приезжать. Но никто не может ей запретить завтра же уехать!.. Утром она скажет Джин, что их мечты о совместной жизни всего лишь больничная болтовня…Она проснулась рано. Окно выходило на восток, и лучи еще низкого солнца, пройдя сквозь листву, расцветили стену напротив кровати. В доме было тихо. Все еще спали. Бекки смотрела на шевелящиеся блики. Вчерашнее настроение ушло вместе с ночью, унеся уныние и напряжение. Но уверенность еще не пришла к ней. Она оделась, не зная, спуститься ли ей или ждать, пока позовут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17