Тень деревьев за окном и опущенные жалюзи создавали прохладу и полумрак.— Мы уедем… совсем вечером? — спросила Джин.— Что значит «совсем»? Ты хочешь спросить, уедем ли мы поздно?— Да.— Это зависит от тебя.— А потом расстанемся — и все?— Что ты имеешь в виду?— Мы больше никогда не встретимся? — Можем встретиться, если захочешь.Они говорили осторожно, ощупью пробираясь к тому главному, что их волновало.— Ты этого хочешь? — спросила Джин.— Да. А ты?Она кивнула, и это означало ответ на другой вопрос, который оба подразумевали.— Иди ко мне! — позвал он.Джин все еще была в розовом эластичном бикини. Он одним движением разъединил застежку, и она уже не казалась, а на самом деле была обнаженной. Тело ее пахло водой и солнцем, было прохладным и горячим одновременно. Его рука в веснушках, поросшая светлыми мягкими волосками, обняла ее и осторожно, но настойчиво привлекла к себе. Джин уткнулась в грудь Стива. Волосы на его груди щекотали ей нос. Джин чихнула и засмеялась. Стив ладонями приподнял ей подбородок и, наклонившись, стал целовать ее губы…У Джин уже был короткий роман — так она считала. Если только несколько вечеров после танцев в дискотеке с шофером Диком можно назвать романом. Джин разрешала Дику запускать руки за лифчик не потому, что ей было приятно, — просто фермерские дочки шептались о любовных утехах с такими таинственными недоговоренностями, что любопытство Джин не могло устоять.Проделывая с Джин то, что он проделывал с другими молодыми фермершами. Дик тяжело и шумно дышал, и это смешило Джин. Дик обижался. Говорил, что этот дурацкий смех сбивает его с настроя. Но Джин так и осталась бесчувственной к его ласкам. Она спокойно пережила окончание романа. Страдать начала, только когда узнала, что после дискотеки Дик уединяется с докторской дочкой…Сейчас Джин стояла в объятиях Стива, и ей казалось, если Стив разожмет руки, она упадет. Но он продолжал целовать ее, и горячая волна растекалась по ее телу.Господи! — думала Джин. Пусть так будет всегда! Она произнесла последнее слово вслух. Стив спросил:— Тебе хорошо?— Да! Да!.. — нетерпеливо проговорила она. Подумала, что надо спросить, хорошо ли ему с ней, но не спросила. Она это знала…Потом он пошел в ванную и позвал Джин. Он стоял под душем, подставив лицо под пронизывающие струи. Не открывая глаз, сказал:— Становись рядом…Вода лилась на ее счастливое тело. Распущенные волосы намокли и потемнели. Стив языком слизнул капли, текущие по ее груди…Она первая набросила на себя махровую простыню, висевшую на никелированной подставке, и вернулась в комнату. Когда Стив, уже в халате, вошел к ней. Джин лежала в постели…— Знаешь, — сказала Джин Стиву примерно час спустя, — я много вру.— В чем же ты солгала?— Тебе — ни в чем…— А кому?— Всем.— Зачем?— Мне нравится, так интересней.— А почему ты мне не врала?— Не хотелось…Джин засмеялась. Стив спросил:— Чего ты?— Мои родители уверены, что я уже добралась до кузена.— А если узнают, как ты им объяснишь?— Никак. Я ничего не буду объяснять.Неожиданно раздался телефонный звонок. Джин оглянулась, но аппарата не обнаружила.— Это мне, — сказал Стив.— Но кто мог узнать, где ты? — тревожно спросила она.— По сотовому меня легко найти где угодно.Он подошел к креслу, на спинку которого была наброшена его рубашка, и достал из кармана мобильный телефон.— Да!.. Когда?.. Как?.. — Голос его стал напряженным. Он нахмурился и молча слушал. Потом сказал: — Сейчас же!..Стив постоял, держа в руках трубку. Потом спрятал ее и посмотрел на Джин.— Что случилось? — спросила та.— Я должен ехать. Мне надо вернуться.— Вернуться? Куда?— Не могу сейчас объяснять, это очень срочно. И очень серьезно, Я договорюсь, чтобы тебя довезли до кузена…Джин вскочила и принялась поспешно натягивать на себя платье. Затем схватила гребень и начала расчесывать влажные волосы.— Не торопись, — сказал Стив, — успеем.— Успеем? — вскричала она. — Ты все подстроил! Специально!— Что подстроил? О чем ты говоришь? Как я мог подстроить звонок?— Не звонок. Тебе позвонили, но вовсе не говорили, чтобы ты срочно возвращался, — ты все выдумал!.. «Иногда можно позволить себе», — презрительно повторила она ненавистные ей слова; — А потом сочинить срочное бегство…— Джин!— Я не верю тебе! И не трогай меня! Не прикасайся!— Ладно. Как хочешь. Идем!— Никуда я с тобой не пойду!— Хорошо. Сиди здесь.— Не буду сидеть в этой проклятой комнате!Она бросала в чемодан свои вещи.— Сядь! — приказал он.Она села, пораженная жесткостью его тона…— Скажи, чему ты не веришь?— Ты еще спрашиваешь?— Спрашиваю!Джин: молчала, сглатывая слезы.— По-твоему, — сказал Стив, — мне с тобой было так плохо, что я решил немедленно смыться?— Я не знаю…— Знаешь!Она смотрела на него с удивлением и испугом. Только что он во всем с ней соглашался и делал, что бы она ни желала…Она смахнула слезы и защелкнула на чемодане замок.— Ты куда?— К кузену.— Но ты веришь мне?— Что тебе нужно срочно уехать? Этому верю.— А чему не веришь?Она молчала, будто не слышала вопроса. Он сказал:— Через три недели я буду недалеко от города, в который ты едешь. Вот адрес. Там небольшая бухта, ты найдешь. На причале от полудня до часу сиди и жди меня. Я буду. Веришь?Ты сам не веришь, потому что это от тебя уже не зависит, — подумала она.— Веришь? — настаивал он, и она ответила:— Верю…Вот она и солгала ему. Глава 2На новом месте. Братец Франк Джин понимала, что восемнадцать лет, которые двоюродный брат прожил неизвестно где и неизвестно как, в состоянии оставить отпечаток на его внешности. Но когда она пыталась представить эту внешность, неизменно видела перед собой то, что запечатлела фотография: худой, длинноволосый, пучеглазый…Рачьи глаза — единственное, что уцелело от прежнего Фрэнка. По этой примете Джин убедилась, что высокий, жиреющий, лишенный длинных патл и почти лысый мужчина, отворивший дверь, это и есть ее двоюродный брат, о котором мать повторяла, что кроме неприятностей от него ждать нечего. В чем заключались неприятности, не уточнялось.Фрэнк также с любопытством рассматривал сероглазое существо с копной темно-каштановых волос.— Джин?.. — наконец произнес он, отступая от порога. — Я ждал тебя еще днем.— Я на попутке, — ответила Джин, втаскивая чемодан в прихожую.— Понятно… — Фрэнк был искренне рад и вместе с тем растерян, оттого что впервые в его жилище должна была поселиться женщина. Неважно, что эта женщина всего лишь сопливая кузина из провинции.Джин уловила эти чувства, вызванные ее приездом, и немедленно заключила: ее брат добрый тюфяк, которому можно вешать лапшу…У Фрэнка также сложилось мнение о впервые увиденной кузине: очень привлекательная! И, как следствие, — с ней не оберешься хлопот! Но в его глазах Джин была настолько хороша, что предстоящие хлопоты не омрачили встречу.Привыкшая к простору родительского дома, Джин не скрывала разочарования, разглядывая квартиру. В прихожей, кроме стенного шкафа и стула, стояла электрическая плита, покрытая картоном с пожелтевшей рекламой кинофильма «Унесенные ветром». Фрэнк объяснил, что дома он не готовит, а если хочет кофе, включает кофеварку в розетку, вмонтированную в стену над плитой.А если захочет рагу из кролика, включает гриль в розетку, вмонтированную под кроватью, насмешливо подумала Джин.— Мне одному много не надо, — виновато сказал он, видя уныние на лице сестры. Джин кивнула. Она поняла, что хотя бы в этом мать была права: Фрэнк зануда!Единственная комната оказалась довольно большой, с большим окном, выходящим на улицу, что Джин сразу понравилось.— А где я буду спать? — поинтересовалась она. Фрэнк подвел ее к нише, задернутой шелковым занавесом. За занавесом стояли кровать и комод, который служил шкафом и туалетным столиком. На стене висело зеркало в бронзовой раме. Зеркало и рама были дорогими, и Джин осталась довольна. Она не знала, что ниша была спальней самого Фрэнка, но тот уступил ее сестре, о чем умолчал.Ванная комната вызвала у Джин настоящий восторг — сверкающая кафелем и стеклянными полками, на которых размещался целый магазин косметики.— Вот это да!.. — выдохнула она. — И все это твое?«Все это» Фрэнк купил по совету старшей официантки в ближайшем парфюмерном шопе накануне приезда Джин. Сообразив, что банки с кремами и флаконы с туалетной водой примирили сестру с отсутствием кухни, а сам он как бы возвысился в ее глазах, он уклончиво ответил:— Надеюсь, тут что-нибудь подойдет для тебя. Бери, не стесняйся.Он сказал, что должен вернуться в ресторан, она пусть отдохнет, а если захочет, может спуститься потом к нему, он познакомит ее со своими коллегами.— Возможно, для тебя найдется работа…Джин предпочла промолчать: она еще не знала, где хочет работать — в ресторане или в казино, и хочет ли. Во всяком случае, не с первого же дня!Когда Фрэнк ушел, она подошла к окну и стала смотреть на улицу. На противоположной стороне сверкали рекламой казино и ресторан. У подъездов горели фонари. Сквозь верхнюю, стеклянную часть подъезда виднелись огромные хрустальные люстры. Освещенные зеркальные окна были закрыты занавесями из плотного шелка…Джин видела, как Фрэнк перешел улицу, вошел в подъезд и вскоре появился в черном костюме. Он стоял у центрального входа — высокий, крупный, в форменном головном уборе, скрывавшем голый череп, и выглядел эффектно. Но Джин разочарованно подумала: да он всего лишь швейцар!К казино и ресторану подъезжали дорогие лимузины. Из «роллс-ройсов» и «феррари» выходили мужчины в смокингах и женщины в нарядах от кутюр. Как в кино, думала Джин, завороженно глядя на них.Многие здоровались с Фрэнком, некоторые останавливались и о чем-то говорили с ним. Мысль, что брат знаком с богатыми и знаменитыми, заставила несколько иначе отнестись к его работе. Неплохо! — решила она, наблюдая, как массивный Фрэнк ответил на рукопожатие важного старика.Насмотревшись, Джин спрятала свои вещи в ящики комода. Затем достала из сумочки записную книжку, в которой ничего не было записано, но зато на последней странице напечатан календарь. Отсчитала, начиная с сегодняшнего дня, три недели и обвела авторучкой число, назначенное Ставом для их свидания. Когда Огив сажал ее в машину, которую нанял, чтобы Джин отвезли к кузену, он несколько раз повторил свой вопрос: «Веришь?» Будто от ее веры зависело их свидание. Она тогда хитро ему ответила:— Как ты, так и я!Но сама не знала, верит ли. Она вспоминала их близость и думала: этого он не может забыть. А потом засомневалась… Нет, лучше не думать. Пройдут три недели, и все узнается само собой.Она засунула записную книжку поглубже в комод и отправилась в ванную.Сама ванна, большая, глубокая — как раз для такого длинного и грузного, как Фрэнк, — была цвета морской воды, и вода в ней казалась зелено-голубой. Джин хлюпнула побольше шампуня и погрузилась в пахучую пену. Она ощутила себя женщиной, небрежно принимающей поклонение и восхищение. Ей хотелось, чтобы Став видел ее сейчас… И, возможно, не так далеко то время, когда она и Стив выйдут из шикарного лимузина и съедят рагу из кролика в этом ресторане…Наконец Джин вылезла из ванны и, накинув халат, приступила к «дегустации» косметики. Дома она красилась, только когда отправлялась на дискотеку или в ближайший город за покупками. На дискотеку она ходила по воскресеньям, а в город ездила и того реже. Остальное время ее лицо было предоставлено милости природы. Да и было-то у нее всего ничего: одна баночка с отбеливающим кремом и туалетная вода…Натеревшись и надушившись с головы до ног всем, что стояло на полках. Джин успокоилась, надела короткую юбку (советы модельеров скрывать недостатки фигуры предназначались не для нее), шелковую топ-блузку и спустилась к братцу Франку, который, как фирменный знак, продолжал величественно торчать у подъезда ресторана.По его взгляду Джин поняла, что произвела впечатление. Возможно, не совсем положительное, но сильное.— Да-а… — только и смог проговорить Фрэнк.Он сказал, что через час заканчивается его смена и они поужинают в ресторане. Джин согласно кивнула. Час она могла потерпеть.Машины продолжали подъезжать. Они привозили новых мужчин и новых женщин. Подкатил белый «линкольн» и замер у самых дверей. Из автомобиля вышел мужчина в дорогом белом костюме. Верхняя пуговица белой рубашки была небрежно расстегнута, и весь он производил впечатление стареющего плейбоя, который знал себе цену и которого нимало не волновало мнение окружающих. Было это искренне или он прикидывался «для имиджа»? Вероятно, то и другое… Джин поймала на себе его заинтересованный взгляд.— Привет, Фрэнк! — сказал он, пожимая руку швейцару. — А это что за явление?— Моя кузина, — неожиданно хмуро ответил Фрэнк своему богатому знакомому.— И ты ее скрывал? — улыбнулся тот, глядя на Джин. — Меня зовут Питер Скотт.Питер Скотт? Имя вроде ей знакомо. Питер Скотт! Это же киноактер!..— Джин… — пролепетала она.— Надеюсь, Джин, мы еще встретимся, — сказал Скотт и повернулся к подходившей женщине лет сорока, в ярко-лиловом платье, с ниткой жемчуга, трижды обвивавшей ее шею. — Виктория, ты прекрасно выглядишь!.. И прекрасно играла… — Он скрылся с ней за зеркальной дверью, которую предупредительно открыл перед ними Фрэнк.Прекрасно выглядишь! — мысленно передразнила Джин. Нацепила ошейник, чтобы не видели шею!— Питер Скотт, это тот самый? — спросила она у Фрэнка.— Не знаю, о ком ты, а этот — режиссер и киноактер. Но ты должна избегать его.— С какой стати?Джин не интересовали недостатки Питера Скотта: она явно понравилась ему. А это в ее глазах было достоинством, перекрывавшим любые его пороки, и свое «с какой стати?» она задала без любопытства.— От него вам одни слезы!— Почему?— Потому что он не пропустит ни одной смазливой мордашки. В студии у него таких, как ты, полно! И тебе это знакомство ни к чему!Но Джин не слушала. Она представляла докторскую дочку, кривляку Энн, которая позеленеет, узнав, что Джин знакома с самим Питером Скоттом! Скотт сказал: «Мы еще встретимся!» И это будет, как бы ни возражал Фрэнк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17