— Подумай, такое не каждый день увидишь.— Фу, мерзость, — она развернулась и пошла назад к городу. Дорога была неровная, на каждом шагу Элен спотыкалась и вполголоса чертыхаясь. — Ну что, всю ночь будешь тут сидеть? — крикнула она.Я нагнал ее и засунул ее ладошку к себе в карман, она.уютно там пристроилось, будто в перчатке.— А здорово было бы встретить здесь рассвет! Давай действительно как-нибудь ночью попробуем сюда выбраться. — Мне очень нравилась эта идея. Элен плелась, понурив голову, я шагнул вперед и загородил ей дорогу. — Подумай: можно взять с собой палатку, мы бы сначала увидели закат, потом — как восходит луна, как звезды высыпают на небе. А наутро — рассвет… Представь себе, как золотое и розовое сияние разливается по краю неба… — А потом мы прямиком заявляемся в школу, а маме врем, что опоздали на последний автобус.— Можно в июне поехать. Тогда можно будет спать прямо в вереске, без палатки. Только ты да я…— И овцы. Будут нам пятки пощипывать.— Можно будет приехать на солнцестояние. Я знаю пещерку под обрывом, можно там спать.— А пока что давай поторопимся домой, чего-нибудь перекусим. — Отстранив меня, Элен зашагала быстрей. — Я помираю с голоду. По правде сказать, Крис, мне жутко хреново и жутко хочется есть.В автобусе я достал письмо. Вообще-то, я хотел дождаться подходящего момента, но теперь это стало неважно.— Хочешь взглянуть? — я смотрел на Элен, ожидая увидеть в ней хотя бы тень того волнения, которое я испытал утром, обнаружив письмо на полу в прихожей. В один момент, даже не взглянув на штемпель, я понял, что оно от матери. Мне даже почудилось, будто я узнаю ее почерк — такой изящный на расстоянии, но вблизи больше напоминающий набор закорючек. Почта пришла, как раз когда я собирался в школу, и я сразу сунул письмо в карман, пока отец не увидел. Мне совсем не хотелось бередить его застарелые раны. Я читал его в школе во время перемены, и это, конечно, не осталось незамеченным: мой сосед Том выхватил его у меня из рук. Иногда он бывает ужасным инфантилом.— Ага! Любовное послание! — подпрыгивал он, размахивая моим письмом.— Да пошел ты! — мне было не до шуток. Он-то думал подразнить меня, может быть, даже заставить побороться с ним из-за письма. Но я жутко разозлился. И ничего смешного в его обезьянстве не видел.— А ну, давай его сюда, Вилсон!— Да ладно, все равно ничего не понятно, — он бросил письмо на пол и убежал. Оно здорово помялось, да и настроение у меня испортилось. Весь день я то и дело украдкой заглядывал в него. У матери и в самом деле был жуткий почерк, половину слов, если не больше, нужно было угадывать. Я пытался представить себе лицо матери, но напрасно. Вспоминалось только ее синее пальто с бархатистыми пуговицами, как оно пахло холодным ветром, когда мать поздно возвращалась домой.— Глянь-ка, — я протянул письмо Элен, нарочито небрежно, словно мне все равно, интересно ей будет или нет, но в то же время внимательно следя за выражением ее глаз. Элен глянула на мамин почерк и отдала письмо обратно.— Она что, врач? Ни слова не могу разобрать.— Погляди, тут написано: «Здравствуй, Кристофер». — Кристофер! Как официально! Мой голос звучал хрипловато. Я откашлялся и стал читать:— «Спасибо за твое письмо. Оно стало для меня приятной неожиданностью». Дальше, кажется, так: «Извини, что не сразу ответила, я только что вернулась из командировки в Альпы. Ты ведь, скорее всего, ничего не знаешь об этом — я профессиональный фотограф. Я по- лучила заказ на фотографии для книги по альпинизму. В горы я, как всегда, поднималась с Доном». — Я остановился на минуту, чтобы перевести дыхание. Вздохнув поглубже, продолжил: «Это невероятно интересная работа, она, видимо, займет у меня еще несколько месяцев. Конечно, приезжай, когда хочешь. Буду очень рада тебя видеть. С наилучшими пожеланиями, Джоан». Джоан!— А ты думала, как она подпишется? С любовью от мамочки?Я еще раз пристально вгляделся в письмо. Весь день я только и думал о том, как я покажу его Элен.— Ну что — как по-твоему?— Мне она не нравится, — Элен скривила губы. Да, настроение у нее было хуже некуда.— Но ведь ты ее никогда не видела!— Не нравится мне, что она называет тебя Кристофер. Почему бы не Крис? Кристофер звучит ужасно формально, будто бы вы с ней не знакомы. Да еще подписывается: «Джоан».— А мне это, наоборот, жутко понравилось. Это значит: хотя наши отношения теперь изменились, давай будем друзьями.— Ничего себе! — Элен просто распирало от негодования. — Значит, пока ты еще бестолковый щенок, — прощай на восемь лет, а когда ты подрос, — привет, давай будем друзьями?Я почувствовал, что в лицо мне ударила краска.— Раз уж мы об этом заговорили, ты, может быть, еще что-нибудь против нее имеешь? —спросил я, мрачно глядя в окно автобуса.— Еще меня раздражает, что она все время пишет, какой она замечательный фотограф, как она ходит в горы, какие потрясающие заказы получает.— Не все время. Только один раз.— Сплошная показуха! О тебе — ни слова. Ни про выпускные не спросила, ни как отец поживает. А Гай? А что с котом, наконец? Кроме себя любимой, ей никто не интересен.Я забрал у нее письмо, аккуратно сложил и всунул в конверт. В окне автобуса было темно; я сидел и смотрел в эту тьму сквозь свое собственное отражение.— Ты беспощадна. Настоящая леди Гордячка, — пробормотал я.— Ты посмотри, как она ненавязчиво намекает на недостаток времени.Ну, ладно. Пусть так.— Ты же сам спросил. Не спрашивал бы, я бы и не сказала.— Лучше бы я его тебе не показывал. Элен коснулась моей руки.— Крис, не езди к ней. Ты только сделаешь себе больно. Я этого не хочу.— Но это мое личное дело, правда? — автобус внезапно въехал в ослепительное месиво городских огней. — Я провожу тебя до дома.— Как хочешь.— Я провожу.Мы идем молча, взявшись за руки. Я зол и удручен, похоже, мы на грани ссоры. Хотел бы я знать, что с ней происходит. Иногда ее поступки кажутся необъяснимыми. Это-то меня всегда восхищало, но сейчас, наоборот, пугает. Кажется, в ней совершенно не осталось теплоты. Мы уже ссорились с ней как-то раз, примерно месяц назад, но даже тогда не было так скверно. Признаю, та ссора произошла по моей вине. Мы столкнулись на улице с лучшей ее подругой, Рутлин. Проходя мимо нас, она заговорщицки прошептала:— Эй, смотрите — на этот раз поосторожнее!— О чем это она? — я вопросительно поднял глаза. Такая уж эта Рутлин, больше всего она обожает смущать людей своими намеками и загадками.— А ты как думаешь? — подразнила меня Элен.— Постой, ведь ты не рассказывала ей?— Ну конечно, рассказала! Я не верил своим ушам. Но ведь это предательство!— Все-все рассказала?— Она моя лучшая подруга, — сказала она, словно это что-то объясняло.— Но зачем посвящать ее в наши дела?— Ты-то, наверное, своим приятелям рассказывал. Парни вечно хвастаются такими вещами.Я действительно мог прихвастнуть ребятам про то, как далеко я зашел с девушкой. Нередко даже делал вид, что зашел гораздо дальше, чем это было на самом деле. Но про ту ночь я бы никому не рассказал — ни за что на свете. Я представил, как Том трезвонит об этом по всей школе. Представил словечки, которые он пускает в ход, описывая то, что было между нами. Нет, никогда. Такими вещами с друзьями не делятся.— Ты ошибаешься. Ты просто не знаешь меня. А вот я не ожидал, что ты всем разболтаешь.— Не всем, а только своей лучшей подруге.Я долго пережевывал ее слова: так собака, обгладывающая кость, отщипывает от нее кусочки мяса до тех пор, пока она не сделается гладкой и безвкусной.— А матери ты тоже все выложила?Мы шли порознь, руки в карманах, стараясь не встречаться глазами друг с другом. Больше всего в эту минуту я хотел обнять ее, но не знал, как это сделать.— Конечно, нет. Ей такие вещи нельзя рассказывать. А жаль. Ты знаешь, как с ней трудно. Вот Рутлин все рассказывает своей матери.— Значит, и ее мать тоже в курсе?— Вряд ли. Не думаю. Зачем ее матери знать о нас с тобой? Крис… — Элен остановилась и коснулась моей руки. Меня как током дернуло. — Пожалуйста, не сердись на меня.— Что хочу, то и делаю. — Я уже немного успокоился и даже начал получать удовольствие от своего раздражения. Мне не хотелось сдаваться.— Надеюсь, ты не думаешь, что я теперь твоя собственность? Никаких прав на меня у тебя нет.От ее голоса на меня повеяло могильным холодом, словно она была намного старше и опытней меня. Я вдруг понял, что если сейчас повернусь и уйду, она не побежит за мной. Казалось, мы идем по треснувшему льду, который того и гляди разнесет нас в разные стороны.Что с тобой происходит в последнее время? — спросил я.Все в порядке.Я тебя чем-то обидел?Со мной все в порядке. Шел бы ты домой, Крис, ей-богу! Не приставай ко мне.Я пожал плечами и пошел вперед, насвистывая на ходу.Ну, пойми, Крис, ты здесь ни при чем. У меня с самого утра все не так. Надо было отказаться от прогулки, но мы вчера условились, и я решила пойти.Мне захотелось успокоить ее и успокоиться самому, как бы начать вечер сначала. Я ласково поглядел на нее, но она отвела взгляд. В свете фонарей ее лицо было как бронзовое, глаза блестели. Мы вышли на дорогу, ведущую к ее дому. Из окон окрестных домов лился электрический свет, хотя шторы были задернуты. Я подумал обо всех семьях, живущих в своих маленьких мирках, о миллионах таких маленьких мирков, где люди живут, любят и обижают друг друга за закрытыми шторами.Мы пришли к ее дому. Элен оставила дверь открытой, и я вошел следом за ней. В доме пахло краской. Она разулась, а я против своего обыкновения вытер ноги.Из кухни доносилось пение ее отца. Когда мы вошли, он принялся что-то мурлыкать, словно сочиняя новый мотивчик.— Как гитара, Крис? Делаешь успехи? — как всегда, спросил он. Он просто не знает, о чем со мной говорить. Хорошо еще, что я играю на гитаре.— Нормально. Хотелось бы попробовать на электрической.— Скоро возьму тебя в нашу группу, да?Вряд ли. Джазовые аккорды — не для меня. Жуть такая, что пальцы сломаешь.Элен стояла у окна. Она задумчиво приподнимала волосы над головой и потом отпускала, позволяя им свободно упасть и рассыпаться по плечам. Отражение в оконном стекле повторяло ее движения. Она была словно за тысячи километров отсюда. Эй, Нелл, ау?Мистер Гартон что-то пробормотал и, улыбнувшись, уселся за стол. Он явно был не прочь поболтать. Но мы молчали. Элен все стояла у окна, продолжая, как завороженная, поднимать и отпускать волосы, а я не мог оторвать от нее взгляда — может быть, надеялся, что она это почувствует и обернется. Я не знал, как быть. Мистер Гартон почувствовал, что он лишний, встал, прочистил горло и, громко напевая очередную мелодию, вышел. Из дальней комнаты послышались звуки фортепиано. Когда он увлечен своей игрой, он даже жену перестает слышать. А если за ним заходят его джазисты, не слышит звонка, так что в дом они могут войти, только если кто-нибудь другой им откроет.— Скажи что-нибудь, Элен.Я подошел к ней и развернул к себе лицом. Элен зажмурилась и обиженно поджала губы. Я хотел поцеловать ее, чтобы прошли обида и грусть, но она вновь опустила голову. В комнату вошла ее мать. Но прежде, чем я отпустил Элен, я успел заметить в ее глазах отблеск страха.Мать Элен была вся испещрена белой краской: пятна сидели на ее носу, на волосах, очках и на руках. На ней была старая рубашка мужа. Она опустилась на стул и скинула тапочки. На носке виднелась дырка, и она загнула большой палец, чтобы спрятать ее.— Я так устала. Поставь чайник, Элен.— Сейчас поставлю. — Я протиснулся мимо Элен к раковине. Она, не шелохнувшись, продолжала стоять у окна, уставившись в темноту.— Если ты думаешь, что тебя в печи ужин дожидается, то ты ошибаешься, — миссис Гартон провела рукавом по лбу. — Сегодня у нас самообслуживание.— Я ничего не хочу, — сказала Элен.— Если не возражаешь, я подогрею фасоль? — сказал я.Она пожала плечами.— Я не голодна.Элен села за стол напротив матери и стала методично вырывать соломинки из плетеной салфетки на столе, пока мать не наклонилась к ней и не вырвала из ее рук несчастную салфетку. Я поставил на стол две чашки кофе и пошел за третьей, но тут Элен отодвинула свою.— Что тебе опять не нравится? — недовольно спросила мать.— Я не буду пить. Я не люблю кофе.— Вот это новость! — рассмеялся я. — Да ты его литрами пьешь!— Начнем с того, что я его даже не просила.— Тогда отнеси свою чашку отцу, — распорядилась миссис Гартон. — Может быть, хоть кофе приведет его в чувство, ведь скоро уже явится вся его братия.Вздохнув, Элен пошла с чашкой к отцу. Миссис Гартон так пристально глядела на меня поверх своей чашки, что я смутился. Казалось, она прощупывает мой мозг. Я всегда неуютно чувствую себя с ней наедине.— Что, повздорили?— Вроде бы нет.— А мне кажется, что да. Тэд тоже не замечает, когда мы с ним ссоримся.— Она зевнула.— Все мужчины бесчувственные. — Она повернулась на стуле и посмотрела на Элен, которая как раз входила в кухню. — Послушай, а ты часом не заболела? У тебя глаза слезятся. Может, у тебя грипп?— Может быть, — покорно согласилась Элен.— Пожалуй, сегодня лягу пораньше.— Ложись, детка, — миссис Гартон удовлетворенно кивнула. Затем обернулась ко мне. — Ну, молодой человек, вам вроде приказано отправляться домой.Я поерзал на стуле.— Хорошо, только кофе допью. — Они сговорились против меня.Миссис Гартон подошла к умывальнику и выжала себе на руки жидкость для мытья посуды. Она злобно потерла их зеленой колючей губкой.Ты же слышал, что сказала Элен. — Она стояла к нам спиной, энергично согнувшись над раковиной. — Девочка устала. Школа отнимает столько сил. Когда постоянно бегаешь на свидания, невозможно нормально готовиться к экзаменам, уж я-то знаю. Ну зачем было вытаскивать ее под дождь? В конце концов затмение можно увидеть и по телевизору. Пойми, наконец, Крис, ты просто не даешь ей спокойно учиться.Я тревожно смотрел на Элен, но она была безучастна, как будто вновь погрузилась в свои дневные грезы. Лед давал все новые трещины, и она быстро, быстро уплывала от меня.Вы правы, — наконец выдавил я. Со мной творилось что-то неладное. Я даже не мог засунуть руки в карманы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21