Именно такие мысли посещали меня в те минуты. Я сделал еще шагов десять и чуть не свалился, угодив ногой во что-то твердое и все же податливое. Присев на корточки, я стал двигать перед собой руками. Если я не ошибался, то я набрел на какой-то могильный холмик. То ли от проникающего под полушубок холода, а может, от неприятного ощущения, что я за просто так блуждаю по погосту, мне стало не по себе.
— Товарищ старший лейтенат! — громко позвал я.
Ответа не последовало.
Я стал обходить могилу кругом. При этом продолжая махать перед собой руками на уровне чуть ниже пояса. Очень не хотелось зацепиться «хозяйством» за какую-нибудь звездочку. А уж тем более за крест. Но мои предосторожности оказались напрасными. Рядом с этим холмиком памятника не было. Я пошел дальше. Однако прежде, чем я отошел от того места шагов на десять, мне показалось, что где-то рядом кто-то прошел.
— Кто здесь? — крикнул я первое, что пришло мне на ум.
Ветер донес до меня слова старшины Дятлова:
— Че орешь, Майзингер? Нашел, что ли, чего?
— Вы где, товарищ старшина? — прокричал я.
— Там же, где и ты, на чертовом кладбище, — ругался Дятлов.
Я прикинул, откуда долетали его ответы, и понял, что протопавший мимо старшиной быть не мог.
— А где же Журавлев? — по прежнему поднимая голос, поинтересовался я.
— Да, поди, уже на стене сидит и над нами, дураками, посмеиватся. Он, как метель вдарила, сразу назад повернул.
— И что нам теперь делать?
— Сейчас за руки возьмемся и тоже назад зашагаем, — весело прозвучало уже рядом. По последовавшей за этим матерщине я понял, что Дятлов споткнулся.
Когда мы снова вернулись к воротам, было около двух ночи. Страший лейтенант Журавлев и в самом деле сидел на кладбищенской стене и от нечего делать болтал ногами.
— Ну как, сыскари, — обратился он к нам, — что-нибудь нашли?
Мы лишь отрицательно покачали головами. Непогода улеглась. Только редкие снежинки все еще падали с неба. Журавлев, осветил нас фонарем и сообщил:
— Не надо расстраиваться, друзья, наш с вами хороший знакомый за эти ворота не выходил.
И потом, посветив мне на ботинки, вдруг поинтересовался:
— Ага! А это что такое?
Он даже спрыгнул вниз, чтобы осмотреть мою обувь получше.
— Это ведь никак земелька, товарищ рядовой. Это где же ты, Майзингер, в землю-то вляпался?
Тут и я разглядел темные шершавые разводы на носках своих ботинок. Видимо, первоначально земли на них было больше, но двигаясь через глубокий снег, я непроизвольно почти все и счистил. И тут я вспомнил. Ну конечно же! Тот одинокий холмик без какого-либо намека на памятник. Неужели…? А что, если и услышанные мною шаги… принадлежали тоже ему…?
— Он уже вышел, товарищ старший лейтенат, — уверенно заявил я. — Вышел, но все еще находится здесь, на кладбище.
Мы все вместе как по команде повернулись спиной к стене и лицом к погосту. Три сильных луча света вгрызлись в холодную темноту.
— Давайте-ка на стену, ребята! — скомандовал Журавлев.
Прошло минут двадцать, но ничего не менялось. Пару раз нам, правда, казалось, что мы замечаем какое-то осторожное перемещение среди торчащих повсюду надгробий. Но мало ли что может показаться в темное время суток. Да и подустали мы порядком.
В половине третьего откуда-то из середины кладбища раздался леденящий душу крик. От неожиданности мы чуть не свалились со стены. Вытянув шеи, мы старались разглядеть, что же там такое. В это время мотавший по сторонам головой Дятлов сообщил:
— Смотрите, в деревне что-то горит!
Журавлев извлек из-за пазухи бинокль, быстро протер стекла и уставился в том направлении.
— Ах ты черт, — вдруг воскликнул он, — да ведь это наш дом горит!
— Наш дом!? — переглянулись мы с Дятловым.
У меня перед глазами встало лицо Вари. В эти мгновения я молил бога, чтобы с ней ничего не случилось.
— Давайте бегом в деревню! — скомандовал Журавлев и первым сиганул в снег.
Так быстро, да еще и по снегу, мне приходилось бегать не часто. Нательное белье и гимнастерка промокли насквозь. А я все бежал и бежал.
— Майзингер! — услышал я за спиной голос Журавлева, — ты куда бежишь?
Я снизил скорость.
— Да не наш! Колдуна, колдуна дом горит!
Катерина Васильевна заливалась слезами. Ее муж, Николай, мертвецки пьяный, с черным от копоти лицом, развалился на огромном сундуке в прихожей. От него несло гарью, а с опаленных валенок капала грязная вода. Галкин рассматривал паспорт и трудовую книжку хозяина дома и качал головой.
— Здесь он пятнадцатью сутками, к сожалению, не отделается, Катерина Васильевна. Тут все гораздо сложнее. Он ведь и нас пожечь мог. Если бы мы вовремя не заметили, что с крыши искры сыпятся, то для нас все закончилось бы печально. Вот и часть дорогой аппаратуры сгорела. А она больших денег для государства стоила, эта самая аппаратура.
— Да что же нам теперь делать-то, господи?! — рыдала хозяйка. — Ведь знала же, что добром все это не кончится!
Полина Сергеевна и Варя тихонечко сидели в углу комнаты и старались не обращать на себя внимания. Воронян и я складывали наше небогатое кухонное хозяйство: кострюли, чашки, стаканы. Сержант армянин щелкнул замком на походном посудном ящике и коротко доложил:
— Готовы, товарищ майор!
— Грузите в машину. И, сержант, скажи нашим, что мы через двадцать минут выезжаем!
Галкин прошелся по комнате и бросил на стол документы Николая.
— Ладно, Катерина Васильевна, с вашим председателем мое начальство все уладит. А вот как вы с Полиной Сергеевной насчет компенсации договариваться будете, этого я не знаю.
— Ой, Полинушка, да отработаем мы с Колькой все! Вот те крест! — быстро перекрестилась хозяйка.
— Ладно уж, как-нибудь сочтемся, — стараясь не смотреть хозяйке в глаза, ответила Варина мать. — Мы в этом доме все равно жить не собирались. Конечно, я надеялась, что его можно будет продать. Да что уж теперь-то…
За лесом начинало светлеть. Я забрался в кузов грузовика, чтобы принять у Вороняна ящики. Наши мужики курили у крыльца и перешучивались. Для меня это показалось странным. Все же, если верить майору, они еле спасли свою шкуру.
— Принимай! Не зевай! — протягивая мне ящик на распев выговорил арменин.
Я не смог сдержать улыбки. Эти слова, произнесенные с нарочитым кавказским акцентом, звучали весело. Пристроив посуду под скамьей в кузове, я уже было выпрямился, когда вдруг что-то привлекло мое внимание. Я снова присел и в очередной раз заглянул под скамью. От дикой догадки меня бросило в жар. Я осмотрелся в кузове, приподнял прикрывающий кейсы и ящики с приборами полог. Я не верил своим глазам… Вся аппаратура была на месте и в абсолютном порядке! На крыльцо вышел Галкин.
— По коням! — зычным голосом бросил он.
Мужики, весело толкаясь, полезли в кузов. Я выглянул из-за тента и встретился глазами с Варей. Она улыбалась мне в окошко. Я демонстративно пожал плечами и помахал ей рукой. Грузовик тронулся, выбрасывая из-под колес смешанный с гравием снег.
— Не слишком ли круто это получилось? — спросил Галкина капитан Стриж.
— Николаю это будет хорошим уроком, — устало ответил майор. И смачно зевнув, добавил: — К тому же они даже и не догадываются, от чего мы их на самом деле освободили.
Сейчас, по прошествии почти пятнадцати лет, я убежден, что многие из тех мест, куда меня заносила по делам службы судьба, мне нетрудно довольно точно определить. (Приятно, когда твои самостоятельные расследования венчаются успехом.) В некоторых из этих мест мне довелось побывать снова уже после армии. Но еще немало осталось тех, которые я до сих пор так и не обнаружил. Однако я не оставляю надежды найти их. И, может быть, попасть туда вновь… А значит, и мои приключения еще не закончились!

Часть 2
Таинственный житель Устюрта
Глава 1
Март 1989
После того как мы миновали Кара-Богаз-Гол, наш самолет взял курс на Кунград. И сразу все преобразилось. Словно бы мы миновали границу двух миров и находились сейчас в совершенно ином измерении. После черной, пугающе-необъятной поверхности Каспийского моря и приветливо подмигивающего зеркала Кара-Богаз-Гола под нами теперь расстилалась безбрежная равнина Устюрта. Она словно бы загорала под безоблачным небом, подставляя под лучи весеннего солнца свои испещренные шрамами древних речных русел широкие бока. И, несмотря на многочисленные островки ранней зелени, как-то не верилось в присутствие здесь жизни. Из неведомых глубин памяти раз за разом выплывали отрывки давних разговоров с одним знающим человеком: «испепеляющая жара», «безводная пустыня», «мертвая земля». Разыгравшаяся фантазия рисовала перед глазами силуэты обветренных скал, высохшие колодцы и ненавистные миражи. А во рту чувствовалась неприятная сухость.
— Устюрт называют Гиблой Землей, — коснулись моих ушей слова, сказанные Стрижом. Я оторвался от созерцания, может быть, самого малонаселенного участка нашей планеты и посмотрел на говорившего. — Воды здесь не найти. Посему и использование этих территорий под аграрное хозяйство невозможно, — капитан говорил громко, почти кричал. Однако если учесть, что рев двигателей долетал в салон почти неприглушенным, ничего другого ему и не оставалось.
— Товарищ капитан, — подавшись вперед, обратился к Стрижу старшина Дятлов, — а что случилось-то?
Я весь превратился в слух. Дело в том, что до прилета в Баку мы даже не знали, куда держим путь.
Капитан Стриж встретился глазами с Галкиным и лишь после того, как майор согласно кивнул, стал рассказывать:
— К северо-востоку от впадины Карынжарык геологи из Ленинграда бурили разведочную скважину. Три или четыре дня назад трое из них отправились пострелять сайгаков и… не вернулись! Стали их искать. День искали, два искали — ничего. А утром следующего дня обнаружили их УАЗик. Машина оказалась буквально расплющена и разорвана на две части. От незадачливых охотников только один сапог и остался.
Дятлов понимающе закивал головой, а Стриж тем временем продолжал:
— В атласе Казахской ССР за восемьдесят второй год я вычитал такое выражение «Фауна Устюртского зоогеографического участка подзоны северных пустынь имеет типично пустынный облик». А если говорить понятным для любого смертного языком, то животный мир Устюрта особым разнообразием не отличается. Помимо беспозвоночных животных этого региона, которые практически не изучены, мы здесь имеем дело с семнадцатью видами ящериц и семью видами змей. С пернатыми тоже не густо. На Устюрте гнездится не более шестидесяти видов. Что же касается крупных млекопитающих, то их вообще по пальцам пересчитать можно. Из хищников здесь встречаются волк, лиса, корсак, шакал да каракал. Последний относится к кошачьим. Правда, до середины шестидесятых на Устюрте и Мангышлаке встречали еще и гепарда. Но сегодня его уже никто здесь не найдет. В заключение хотел бы добавить, что в заповеднике обитает три вида парнокопытных — сайгак, джейран и устюртский муфлон.
После этих его слов возникла пауза. Было заметно, что люди размышляют над только что услышанным. Я резко отвернулся от иллюминатора, и это движение привлекло внимание моих спутников.
— Что-то не ясно? — с легкой усмешкой обратился ко мне Стриж.
Я пожал плечами:
— Товарищ капитан, я не совсем понимаю, какое отношение имеют каракал и этот… устюртский баран к искореженной машине и сапогу геолога?
— Сам ты, Майзингер, устюртский баран! — рассмеялся Стриж.
Его примеру последовал и Галкин. Однако остальные ждали ответа на мой вопрос. Отсюда я сделал вывод, что нечто подобное не давало покоя и моим товарищам. Отсмеявшись, капитан оглядел группу и, продолжая улыбаться, заговорил:
— Вижу, вижу, что этот вопрос крутится на языке почти у каждого здесь.
— Да отвечай же, капитан, не тяни кота за хвост, — весело обратился к своему другу Галкин.
— Как на кузове автомашины, так и на сапоге были найдены следы воздействия сильных кислот. Замечу, не кислоты, а именно кислот. Чем-то отдаленно напоминающих муравьиную. Однако по своему действию и концентрации сродни неорганической синильной кислоте. Кроме того, на сколах стекла были обнаружены частицы органической материи.
Я внимательно следил за его разъяснениями, и мне казалось, что я снова смотрю давно забытый фантастический фильм. При слове «материя» у меня перед глазами почему-то возник образ Нийи — лысой и безгрудой инопланетянки из кинофильма «Через тернии к звездам», которую сыграла Метелкина. Там это слово тоже часто повторяется, или какое-то другое, но похожее.
— Отсюда предполагается, что в трагедии, жертвами которой, возможно, стали ленинградские геологи, участвовали силы природы. И если еще раз вспомнить уже известные нам факты, то в границы предстоящего поиска укладываются именно представители животного мира региона. Но уже сейчас с уверенностью можно сказать, что данные живые существа современными зоологами еще не определены.
Из Кунграда мы вылетели на вертолете Ми-8 в шестом часу вечера. Лучи опускающегося к горизонту солнца скользили по давно не мытым стеклам иллюминаторов. От этого на потолке салона бегали расплывчатые пятна света. Минут через пятьдесят после вылета все наше внимание было сосредоточено на проплывающем внизу бело-сером пространстве.
— Господа! — оторвавшись от созерцания знаменитой солончаково-илистой впадины Устюрта, театрально произнес Стриж. — Разрешите вам представить, пожалуй, самую известную бессточную впадину Советского Союза — Барса-кельмес (просьба не путать с одноименным островом в Аральском море). Ее площадь превышает две тысячи квадратных километров. Прошу обратить внимание на тот факт, что передвижение по днищу этой впадины без специального оборудования практически невозможно. Именно поэтому Барса-кельмес пока остается для исследователей terra incognita. Так что можете считать, что мы наблюдаем сейчас самое что ни на есть белое пятно.
— «Барса Кельмес» — так называют казахи самые отдаленные и непригодные для обитания места, — не отрываясь от созерцания унылого ландшафта за окном, пояснил майор Галкин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39