https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/lesenka/
К ней меня и повели.
— А почему же не сразу в больницу? — задал разумный вопрос капитан Стриж.
— Не знаю, — честно признался я, — точнее, не могу вспомнить. Может, это на выходные было. И только районная больница работала. А туда еще добираться нужно было. Да и время… в общем, зимой это произошло.
Капитан кивнул, мол, продолжай.
— Помню, что должны мы были к ней лишь вечером идти. Мать коробку дорогих конфет с собой взяла. Я тогда еще подумал, что хорошо быть бабой Груней, если каждый вот так ей конфеты носит. Не знаю, ни как мы к ней пришли, ни о чем мои родители ее просили. Ни даже как она выглядела, эта самая баба Груня. Но вот хорошо запомнил, что когда она мне руку крутила, то постоянно что-то нашептывала. А потом меня минут на десять без присмотра оставили. И направился я гулять по дому бабы Груни. Мать, правда, окликнула меня пару раз. Но голос бабы Груни сообщил, что за меня не стоит беспокоиться. Я шел по какому-то длинному и темному коридору. По обеим его сторонам угадывались дверные проемы. Они были совсем черные. В один из них я и шагнул. Поначалу меня окружала совершенная тьма. Но скоро глаза к темноте привыкли, и я стал различать очертания различных предметов. А когда поднял голову, то увидел сквозь дыры в шифере звезды. Уже сейчас я понимаю, что это была не комната. Скорее всего, я попал во двор. Где все постройки от дождя и непогоды были защищены навесом. Откуда-то сильно потянуло холодом. На улице, как я уже упоминал, стояла зима. А в следующий момент я уже дрожал от холода и накатившихся на меня волн страха. Я испугался, что заблудился. Конечно, это было глупо. Никто нигде и не терялся. Однако мне тогда не больше трех лет было, и я действительно боялся, что уже не смогу вернуться к родным. А дальше было так… Я заметил вверху какое-то движение. Пусть это звучит странно, ведь было темно, но я все же хорошо рассмотрел силуэт очень большой, нет, просто огромной, и очень старой женщины. Она возлежала на полатях под самой крышей. Видимо, ее потревожили мои шаги, и она приподняла голову. Ее лицо показалось мне страшным. А глаза светились желтым светом. Помню только, что я сильно закричал и бросился прочь. Когда я снова пришел в себя, родители успокаивали меня. А баба Груня, глядя на меня недобрыми глазами колдуньи, раз за разом повторяла: «Тебе все это только показалось. В этом доме кроме меня никто не живет».
На этом я закончил свою историю.
— И это ты называешь удивительной историей? — улыбнулся старший лейтенант Журавлев.
— Во всяком случае, это чистая правда! — задетый за живое его улыбкой, отозвался я.
Мои собеседники обменялись ничего не говорящими взглядами. Минуты две стояла тишина.
— Самое удивительное в твоей истории, пожалуй, то обстоятельство, что ты сохранил в памяти события, которые имели место в твоем раннем детстве, — негромко произнес Галкин. И подумав закончил: — Такое не каждому дано!
— Это верно! — согласился с ним капитан Стриж. — Звезды, мерцающие сквозь дыры в шифере — это даже очень романтично!
— Да причем же здесь звезды, товарищ капитан? — сообразив, что в таких беседах я могу говорить с ними на равных, выказал я свое возмущение. — Я ведь и вправду видел ту старуху. Это ж наверняка какая-нибудь ведьма была!
— Хм, так сразу и ведьма! — улыбнулся Стриж. — Присутствие древней старухи в старом доме легко объяснить иначе. Эта могла быть какая-нибудь знакомая бабы Груни. Или даже… ее мать.
— Но баба Груня сама заявила, что в доме живет одна, — не сдавался я.
— И знахарки, и колдуньи, и гадалки, и ведуньи, — в рифму заговорил капитан, — все эти радетели о благе маленького, обиженного судьбой человека, очень дорожат клиентурой и своим привилегированным положением в деревенском обществе. А присутствие в доме родственников могло подорвать некий мистический ореол ее жилища.
— Хорошо, а как же глаза старухи, светящиеся желтым светом? А ее огромный рост? — уже понимая, что эта «битва» мною проиграна, напомнил я. — Разве это не удивительно? Разве это нормально?
— Рядовой Майзингер, тебе было тогда всего три года, — несколько нагловато вмешался в разговор прапорщик, — Чего ты еще хочешь? Я удивляюсь, как это она у тебя вообще в ступе по избе не летала!
Я откинулся на спинку стула с видом «Ну если вы все так хорошо знаете, какого хрена вам тогда от меня нужно?» И, наверное, вид у меня был очень выразительный. Потому как майор Галкин нахмурился. Я тут же сел прямо. И в этот момент мне очень захотелось удивить этих людей по-настоящему. Так, чтобы они поверили мне. Чтобы не ставили больше под сомнение мои слова и серьезнее относились к моим предположениям. Но чем их удивить? Ведь в моей жизни действительно ничего необычного больше не происходило. Я серьезно призадумался. Сколько прошло времени, не знаю. Знаю только, что когда я снова начал воспринимать окружающее, мои новые знакомые, все семь человек, в абсолютном молчании смотрели на меня. Первым заговорил майор Галкин. И его слова не были адресованы никому конкретно:
— Могу поспорить с кем угодно и на что угодно! Сейчас мы услышим действительно занимательную историю!
— Только сразу оговорюсь, товарищ майор, — решился я, — эта история произошла не со мной. А с моей теткой. И рассказала мне ее моя мать…
Тишина.
— Это случилось четыре года назад. У моего деда был «Москвич». Точнее, он у него и сейчас имеется. Только он на нем после того происшествия не ездит. Надо сразу сказать, что мой дед не принадлежит к числу людей, которые хорошо водят машину. Он не обязательно смотрит по сторонам, выруливая с проселочной дороги на асфальт. Может и повозмущаться, если его обматерят за слишком медленное движение на трассе, да еще и не в своем ряду. Но на деревенских дорогах такие водилы скорее правило, нежели исключение. Моя бабушка никогда не любила ездить на машине, а уж тем более с дедом. Ну да я объяснил почему. Получается, что и боялась-то она не напрасно. Однажды, когда они возвращались домой из районного центра, дед не справился с управлением, и машина перевернулась. Сам он отделался лишь испугом, а вот бабушка, видимо, сильно ударилась головой. Рана, правда, была едва заметной, но для кровоизлияния в мозг этого было достаточно. В общем, она умерла, даже не доехав до больницы.
После такого короткого предисловия я сделал небольшую паузу, чтобы оценить реакцию слушателей. Капитан Стриж вынул из кармана брюк пачку «Столичных» и, закурив, бросил ее на середину стола. Его примеру последовали все, кроме меня и майора Галкина. Когда люди приготовились слушать дальше, я продолжал:
— Бабушку знали и любили все, поэтому на похороны собралось полсела. После разъезжались быстро. Мало кому нравится задерживаться на поминках. Мы уехали на следующий день, чтобы на сорок дней снова вернуться. Однако вышло так, что приехать у нас получилось только неделей позже. И вот именно тогда моя мать и услышала от тетки эту жуткую историю.
Таисия Петровна, моя тетка, внешне очень сильно походила на бабушку. Такая же грузная, и те же больные, постоянно отекающие ноги. Она жила одна в маленькой квартирке на первом этаже панельной двухэтажки. Когда умерла бабушка и дед остался один в своем огромном деревянном доме, советом сестер, а их вместе с моей матерью пять, было решено, что тетя Тася переберется к нему. Кто-то же должен был за хозяйством смотреть. Тем более что оно у деда не маленькое. Да и деду одному нельзя было. Мало ли что. В общем, как сестры решили, так и сделали. Уже за неделю до сорокового дня вовсю шла подготовка к нему. Закупали муку, резали и морозили птицу. Народу ожидалось много. За подготовкой к этому важному дню время пролетело быстро. В последний вечер, перед приездом гостей, спать легли поздно. Таисия Петровна расположилась в комнате, где стояла большая деревенская печь. Из комнаты в палисадник выходили два окна. Дед устроился в соседней, на широкой металлической кровати, безбожно продавленной в середине. Уснули быстро и крепко, ибо заботы последней недели выжали из людей все силы.
Неожиданно громкий стук в окно вырвал Таисию Петровну из крепких объятий сна. Она как ужаленная подскочила к нему, впившись затуманенным взглядом в кромешную темноту за стеклом.
— Что? Кто это? — ничего не соображая со сна, громко спросила она.
То, что произошло потом, она запомнила на всю жизнь. Услышанное лишило ее покоя на долгое время.
— Тася! — донесся снаружи негромкий бабушкин голос. — Ты не забыла, какой завтра день?
Внутри тети Таси все оборвалось. Ее ноги подкосились, и она чуть не упала. Однако какая-то неведомая сила заставила ее ответить. И она почти закричала:
— Я все сделала, мама! Все уже готово! Тебе не нужно беспокоиться!
Встревоженный громкими голосами среди ночи, появился дед.
— Что случилось, Тася?
— Все в порядке, папа, — тем же полукриком ответила она и поспешила добавить: — Это я во сне кричала.
От пережитого ей вдруг сделалось дурно, и она бессильно опустилась на край дивана.
В этот момент мой голос изменил мне. И последнее слово я произнес уже фальцетом. Видно, слишком ярко представил себе всю ту чудовищную нереальность ситуации, в которой находилась моя тетка. Подсуетившийся сержант Воронян подал мне стакан с водой:
— Промочи горло, человек, — улыбнулся он одними глазами.
— Что, переволновался? — с совершенно серьезной миной обратился ко мне Галкин, — Ну, да в этом нет ничего удивительного. К такому нельзя привыкнуть.
— Значит, вы мне поверили, товарищ майор? — спросил я.
— Еще бы! — воскликнул капитан Стриж. — У тебя вон волосы на макушке дыбом встали. Такое не сыграешь! Кроме того, твой рассказ не был для нас чем-то новым. Поверь мне, подобное происходит чаще, чем ты себе это представить можешь.
— Как это?
— А вот так! У данного явления даже имеется свое название. Правда, не научное. Конечно, не стоит забывать, что в каждом отдельно взятом случае нужно очень осторожно принимать на веру все сообщенное очевидцем, или, как мы говорим, контактером. Различные обстоятельства могут по-разному повлиять как на само развитие события, так и на результаты наблюдений.
— Уже не говоря о том, — поддержал его Галкин, — что любой материалист, не признающий существование потустороннего мира и выходцев оттуда, нашел бы тысячу доводов, которые превратили бы историю твоей тети в жалкое подобие сказки.
— Какие же доводы, товарищ майор?
— К примеру, ты ведь сам сказал, что с момента похорон твоей бабушки и до известного события у твоей тетушки практически не было возможности как следует отдохнуть. Стресс, скорбь, физическая усталость — все это могло сильно подорвать ее психику. Пережив тяжелую утрату, многие люди впадают в долговременную депрессию, им видится черт знает что. А нередки случаи, когда несчастные попросту накладывают на себя руки.
После этих слов в комнате на какое-то время повисла пауза. Мои новые знакомые, все до единого, словно в каком-то только им известном ритуале, угрюмо опустили головы.
До меня почему-то только сейчас дошло, что мы совершенно нормально беседуем о вещах, которые серьезно как-то и не принято воспринимать. Тогда я решил, что настало время поговорить о том, что меня действительно ожидает на этой точке, а не точить лясы попусту.
— Прошу прощения, — произнес я, — мне можно узнать, чем я на самом деле буду здесь заниматься?
При этих словах Галкин и другие удивленно посмотрели на меня. А я тем временем продолжал:
— Мне что, предстоит здесь что-то оформлять? Какие-то стенды? К примеру, в школе мне нередко доводилось рисовать стенгазеты. И даже…
Но договорить мне не дали. Вслед за майором Галкиным захохотали все мои соседи по столу. Однако смех был очень неприятным.
— Рядовой Майзингер, ты что, офигел? С чего ты решил, солдат, что имеешь право на равных разговаривать со старшими по званию, а? Что касается твоей непосредственной работы здесь, то всему свое время. Как говорится в одной очень хорошей русской пословице, «Не лезь поперед батьки в пекло!» По-армейски же она для тебя должна звучать так: «Не задавай лишних вопросов!»
Он сделал паузу. С его губ не сходила ухмылка, а глаза оставались строгими:
— Если ты действительно думаешь, что мы здесь страшилки друг другу от нечего делать рассказываем, то ты здорово ошибаешься. Тебе к таким вот разговорам теперь придется привыкнуть. Мы их, представь себе, очень любим вести!
Я задумался. Вот здорово, сначала как с равным говорят, а потом — на тебе! Но тут же сообразил, что нелепую ситуацию нужно срочно спасать:
— Виноват, товарищ майор, больше не повторится!
Он пригладил свои светлые волосы, и как ни в чем не бывало, продолжал:
— Постарайся хорошенько вспомнить, что еще рассказывала тебе мама о происходившем с твоей тетей!
— Это, действительно, еще не конец, — спохватился я. — Не знаю, точно это или нет, но по прошествии сорока дней необходимо начисто побелить комнату, в которой находился умерший или умершая. Видимо, это обычай такой.
— Есть такое поверье, — подтвердил капитан Стриж.
— Однако прежде, чем это произошло, моя тетка, как и водится в таких случаях, сначала посоветовалась со старухами. Выслушав ее, бабульки в первую очередь одобрили поведение тетки в ту памятную ночь. Мол, правильно поступила, Таисия Петровна. И тут же научили… Если вдруг в доме или во дворе еще что-нибудь невероятное происходить станет, должна она громко так закричать: «Да пошла ты к черту!» Это, мол, поможет. Потому как после сорока дней уже не душа усопшей приходит, а воистину что-то нехорошее.
У меня снова пересохло в горле, и я отхлебнул из стакана.
— Если верить моей матери, то на следующий день после того, как гости уехали, взялась тетка белить потолки. Уже почти все освежила. Оставался лишь маленький квадратик. Таисия Петровна слезла с табуретки, переставила ее и снова взобралась под потолок. И вот в этот самый момент вдруг над ее головой загромыхало. Такое впечатление, что по чердаку прокатилось колесо. Именно так показалось скованной страхом женщине. Тетя Тася и не помнила, как спрыгнула с табуретки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— А почему же не сразу в больницу? — задал разумный вопрос капитан Стриж.
— Не знаю, — честно признался я, — точнее, не могу вспомнить. Может, это на выходные было. И только районная больница работала. А туда еще добираться нужно было. Да и время… в общем, зимой это произошло.
Капитан кивнул, мол, продолжай.
— Помню, что должны мы были к ней лишь вечером идти. Мать коробку дорогих конфет с собой взяла. Я тогда еще подумал, что хорошо быть бабой Груней, если каждый вот так ей конфеты носит. Не знаю, ни как мы к ней пришли, ни о чем мои родители ее просили. Ни даже как она выглядела, эта самая баба Груня. Но вот хорошо запомнил, что когда она мне руку крутила, то постоянно что-то нашептывала. А потом меня минут на десять без присмотра оставили. И направился я гулять по дому бабы Груни. Мать, правда, окликнула меня пару раз. Но голос бабы Груни сообщил, что за меня не стоит беспокоиться. Я шел по какому-то длинному и темному коридору. По обеим его сторонам угадывались дверные проемы. Они были совсем черные. В один из них я и шагнул. Поначалу меня окружала совершенная тьма. Но скоро глаза к темноте привыкли, и я стал различать очертания различных предметов. А когда поднял голову, то увидел сквозь дыры в шифере звезды. Уже сейчас я понимаю, что это была не комната. Скорее всего, я попал во двор. Где все постройки от дождя и непогоды были защищены навесом. Откуда-то сильно потянуло холодом. На улице, как я уже упоминал, стояла зима. А в следующий момент я уже дрожал от холода и накатившихся на меня волн страха. Я испугался, что заблудился. Конечно, это было глупо. Никто нигде и не терялся. Однако мне тогда не больше трех лет было, и я действительно боялся, что уже не смогу вернуться к родным. А дальше было так… Я заметил вверху какое-то движение. Пусть это звучит странно, ведь было темно, но я все же хорошо рассмотрел силуэт очень большой, нет, просто огромной, и очень старой женщины. Она возлежала на полатях под самой крышей. Видимо, ее потревожили мои шаги, и она приподняла голову. Ее лицо показалось мне страшным. А глаза светились желтым светом. Помню только, что я сильно закричал и бросился прочь. Когда я снова пришел в себя, родители успокаивали меня. А баба Груня, глядя на меня недобрыми глазами колдуньи, раз за разом повторяла: «Тебе все это только показалось. В этом доме кроме меня никто не живет».
На этом я закончил свою историю.
— И это ты называешь удивительной историей? — улыбнулся старший лейтенант Журавлев.
— Во всяком случае, это чистая правда! — задетый за живое его улыбкой, отозвался я.
Мои собеседники обменялись ничего не говорящими взглядами. Минуты две стояла тишина.
— Самое удивительное в твоей истории, пожалуй, то обстоятельство, что ты сохранил в памяти события, которые имели место в твоем раннем детстве, — негромко произнес Галкин. И подумав закончил: — Такое не каждому дано!
— Это верно! — согласился с ним капитан Стриж. — Звезды, мерцающие сквозь дыры в шифере — это даже очень романтично!
— Да причем же здесь звезды, товарищ капитан? — сообразив, что в таких беседах я могу говорить с ними на равных, выказал я свое возмущение. — Я ведь и вправду видел ту старуху. Это ж наверняка какая-нибудь ведьма была!
— Хм, так сразу и ведьма! — улыбнулся Стриж. — Присутствие древней старухи в старом доме легко объяснить иначе. Эта могла быть какая-нибудь знакомая бабы Груни. Или даже… ее мать.
— Но баба Груня сама заявила, что в доме живет одна, — не сдавался я.
— И знахарки, и колдуньи, и гадалки, и ведуньи, — в рифму заговорил капитан, — все эти радетели о благе маленького, обиженного судьбой человека, очень дорожат клиентурой и своим привилегированным положением в деревенском обществе. А присутствие в доме родственников могло подорвать некий мистический ореол ее жилища.
— Хорошо, а как же глаза старухи, светящиеся желтым светом? А ее огромный рост? — уже понимая, что эта «битва» мною проиграна, напомнил я. — Разве это не удивительно? Разве это нормально?
— Рядовой Майзингер, тебе было тогда всего три года, — несколько нагловато вмешался в разговор прапорщик, — Чего ты еще хочешь? Я удивляюсь, как это она у тебя вообще в ступе по избе не летала!
Я откинулся на спинку стула с видом «Ну если вы все так хорошо знаете, какого хрена вам тогда от меня нужно?» И, наверное, вид у меня был очень выразительный. Потому как майор Галкин нахмурился. Я тут же сел прямо. И в этот момент мне очень захотелось удивить этих людей по-настоящему. Так, чтобы они поверили мне. Чтобы не ставили больше под сомнение мои слова и серьезнее относились к моим предположениям. Но чем их удивить? Ведь в моей жизни действительно ничего необычного больше не происходило. Я серьезно призадумался. Сколько прошло времени, не знаю. Знаю только, что когда я снова начал воспринимать окружающее, мои новые знакомые, все семь человек, в абсолютном молчании смотрели на меня. Первым заговорил майор Галкин. И его слова не были адресованы никому конкретно:
— Могу поспорить с кем угодно и на что угодно! Сейчас мы услышим действительно занимательную историю!
— Только сразу оговорюсь, товарищ майор, — решился я, — эта история произошла не со мной. А с моей теткой. И рассказала мне ее моя мать…
Тишина.
— Это случилось четыре года назад. У моего деда был «Москвич». Точнее, он у него и сейчас имеется. Только он на нем после того происшествия не ездит. Надо сразу сказать, что мой дед не принадлежит к числу людей, которые хорошо водят машину. Он не обязательно смотрит по сторонам, выруливая с проселочной дороги на асфальт. Может и повозмущаться, если его обматерят за слишком медленное движение на трассе, да еще и не в своем ряду. Но на деревенских дорогах такие водилы скорее правило, нежели исключение. Моя бабушка никогда не любила ездить на машине, а уж тем более с дедом. Ну да я объяснил почему. Получается, что и боялась-то она не напрасно. Однажды, когда они возвращались домой из районного центра, дед не справился с управлением, и машина перевернулась. Сам он отделался лишь испугом, а вот бабушка, видимо, сильно ударилась головой. Рана, правда, была едва заметной, но для кровоизлияния в мозг этого было достаточно. В общем, она умерла, даже не доехав до больницы.
После такого короткого предисловия я сделал небольшую паузу, чтобы оценить реакцию слушателей. Капитан Стриж вынул из кармана брюк пачку «Столичных» и, закурив, бросил ее на середину стола. Его примеру последовали все, кроме меня и майора Галкина. Когда люди приготовились слушать дальше, я продолжал:
— Бабушку знали и любили все, поэтому на похороны собралось полсела. После разъезжались быстро. Мало кому нравится задерживаться на поминках. Мы уехали на следующий день, чтобы на сорок дней снова вернуться. Однако вышло так, что приехать у нас получилось только неделей позже. И вот именно тогда моя мать и услышала от тетки эту жуткую историю.
Таисия Петровна, моя тетка, внешне очень сильно походила на бабушку. Такая же грузная, и те же больные, постоянно отекающие ноги. Она жила одна в маленькой квартирке на первом этаже панельной двухэтажки. Когда умерла бабушка и дед остался один в своем огромном деревянном доме, советом сестер, а их вместе с моей матерью пять, было решено, что тетя Тася переберется к нему. Кто-то же должен был за хозяйством смотреть. Тем более что оно у деда не маленькое. Да и деду одному нельзя было. Мало ли что. В общем, как сестры решили, так и сделали. Уже за неделю до сорокового дня вовсю шла подготовка к нему. Закупали муку, резали и морозили птицу. Народу ожидалось много. За подготовкой к этому важному дню время пролетело быстро. В последний вечер, перед приездом гостей, спать легли поздно. Таисия Петровна расположилась в комнате, где стояла большая деревенская печь. Из комнаты в палисадник выходили два окна. Дед устроился в соседней, на широкой металлической кровати, безбожно продавленной в середине. Уснули быстро и крепко, ибо заботы последней недели выжали из людей все силы.
Неожиданно громкий стук в окно вырвал Таисию Петровну из крепких объятий сна. Она как ужаленная подскочила к нему, впившись затуманенным взглядом в кромешную темноту за стеклом.
— Что? Кто это? — ничего не соображая со сна, громко спросила она.
То, что произошло потом, она запомнила на всю жизнь. Услышанное лишило ее покоя на долгое время.
— Тася! — донесся снаружи негромкий бабушкин голос. — Ты не забыла, какой завтра день?
Внутри тети Таси все оборвалось. Ее ноги подкосились, и она чуть не упала. Однако какая-то неведомая сила заставила ее ответить. И она почти закричала:
— Я все сделала, мама! Все уже готово! Тебе не нужно беспокоиться!
Встревоженный громкими голосами среди ночи, появился дед.
— Что случилось, Тася?
— Все в порядке, папа, — тем же полукриком ответила она и поспешила добавить: — Это я во сне кричала.
От пережитого ей вдруг сделалось дурно, и она бессильно опустилась на край дивана.
В этот момент мой голос изменил мне. И последнее слово я произнес уже фальцетом. Видно, слишком ярко представил себе всю ту чудовищную нереальность ситуации, в которой находилась моя тетка. Подсуетившийся сержант Воронян подал мне стакан с водой:
— Промочи горло, человек, — улыбнулся он одними глазами.
— Что, переволновался? — с совершенно серьезной миной обратился ко мне Галкин, — Ну, да в этом нет ничего удивительного. К такому нельзя привыкнуть.
— Значит, вы мне поверили, товарищ майор? — спросил я.
— Еще бы! — воскликнул капитан Стриж. — У тебя вон волосы на макушке дыбом встали. Такое не сыграешь! Кроме того, твой рассказ не был для нас чем-то новым. Поверь мне, подобное происходит чаще, чем ты себе это представить можешь.
— Как это?
— А вот так! У данного явления даже имеется свое название. Правда, не научное. Конечно, не стоит забывать, что в каждом отдельно взятом случае нужно очень осторожно принимать на веру все сообщенное очевидцем, или, как мы говорим, контактером. Различные обстоятельства могут по-разному повлиять как на само развитие события, так и на результаты наблюдений.
— Уже не говоря о том, — поддержал его Галкин, — что любой материалист, не признающий существование потустороннего мира и выходцев оттуда, нашел бы тысячу доводов, которые превратили бы историю твоей тети в жалкое подобие сказки.
— Какие же доводы, товарищ майор?
— К примеру, ты ведь сам сказал, что с момента похорон твоей бабушки и до известного события у твоей тетушки практически не было возможности как следует отдохнуть. Стресс, скорбь, физическая усталость — все это могло сильно подорвать ее психику. Пережив тяжелую утрату, многие люди впадают в долговременную депрессию, им видится черт знает что. А нередки случаи, когда несчастные попросту накладывают на себя руки.
После этих слов в комнате на какое-то время повисла пауза. Мои новые знакомые, все до единого, словно в каком-то только им известном ритуале, угрюмо опустили головы.
До меня почему-то только сейчас дошло, что мы совершенно нормально беседуем о вещах, которые серьезно как-то и не принято воспринимать. Тогда я решил, что настало время поговорить о том, что меня действительно ожидает на этой точке, а не точить лясы попусту.
— Прошу прощения, — произнес я, — мне можно узнать, чем я на самом деле буду здесь заниматься?
При этих словах Галкин и другие удивленно посмотрели на меня. А я тем временем продолжал:
— Мне что, предстоит здесь что-то оформлять? Какие-то стенды? К примеру, в школе мне нередко доводилось рисовать стенгазеты. И даже…
Но договорить мне не дали. Вслед за майором Галкиным захохотали все мои соседи по столу. Однако смех был очень неприятным.
— Рядовой Майзингер, ты что, офигел? С чего ты решил, солдат, что имеешь право на равных разговаривать со старшими по званию, а? Что касается твоей непосредственной работы здесь, то всему свое время. Как говорится в одной очень хорошей русской пословице, «Не лезь поперед батьки в пекло!» По-армейски же она для тебя должна звучать так: «Не задавай лишних вопросов!»
Он сделал паузу. С его губ не сходила ухмылка, а глаза оставались строгими:
— Если ты действительно думаешь, что мы здесь страшилки друг другу от нечего делать рассказываем, то ты здорово ошибаешься. Тебе к таким вот разговорам теперь придется привыкнуть. Мы их, представь себе, очень любим вести!
Я задумался. Вот здорово, сначала как с равным говорят, а потом — на тебе! Но тут же сообразил, что нелепую ситуацию нужно срочно спасать:
— Виноват, товарищ майор, больше не повторится!
Он пригладил свои светлые волосы, и как ни в чем не бывало, продолжал:
— Постарайся хорошенько вспомнить, что еще рассказывала тебе мама о происходившем с твоей тетей!
— Это, действительно, еще не конец, — спохватился я. — Не знаю, точно это или нет, но по прошествии сорока дней необходимо начисто побелить комнату, в которой находился умерший или умершая. Видимо, это обычай такой.
— Есть такое поверье, — подтвердил капитан Стриж.
— Однако прежде, чем это произошло, моя тетка, как и водится в таких случаях, сначала посоветовалась со старухами. Выслушав ее, бабульки в первую очередь одобрили поведение тетки в ту памятную ночь. Мол, правильно поступила, Таисия Петровна. И тут же научили… Если вдруг в доме или во дворе еще что-нибудь невероятное происходить станет, должна она громко так закричать: «Да пошла ты к черту!» Это, мол, поможет. Потому как после сорока дней уже не душа усопшей приходит, а воистину что-то нехорошее.
У меня снова пересохло в горле, и я отхлебнул из стакана.
— Если верить моей матери, то на следующий день после того, как гости уехали, взялась тетка белить потолки. Уже почти все освежила. Оставался лишь маленький квадратик. Таисия Петровна слезла с табуретки, переставила ее и снова взобралась под потолок. И вот в этот самый момент вдруг над ее головой загромыхало. Такое впечатление, что по чердаку прокатилось колесо. Именно так показалось скованной страхом женщине. Тетя Тася и не помнила, как спрыгнула с табуретки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39