— Песок?!
Мы со Стрижем присели на корточки и уже в который раз стали всматриваться в твердую поверхность чинка. Никакого песка я не увидел, однако, последовав примеру капитана, я аккуратно провел ладонью по земле. И в некоторых местах действительно ощутил под рукой мелкие песчинки. Поднеся руку ближе к глазам, я только теперь разглядел серые полупрозрачные кристаллики, приставшие к моей ладони.
— Убежден, — подал голос Галкин, — что если мы проведем сравнительный анализ этих частичек с песком внизу, у останков автомобиля, результат будет положительным. И мы будем иметь доказательство, что обе пробы взяты из одной и той же «песочницы».
Рассуждая таким образом вслух, майор продолжал осматриваться. Вдруг он замолчал и быстрым шагом направился к камням, торчащим из земли неподалеку. Скорее всего, это были обломки какой-то скалы. Две массивные плиты стояли почти вертикально, местами касаясь друг друга своими обросшими лишайником боками.
— А вот это уже действительно интересно! — присвистнул Галкин.
Двумя секундами позже мы уже стояли рядом с майором и не верили своим глазам… На каменной поверхности одной из плит без труда угадывались очертания двух человеческих фигур. Выглядело все это так, будто стоявших в нескольких шагах от скалы людей какой-то шутник взял да и обдал из пульверизатора коричнево-желтой краской. Притом сделал это так ловко, что принятые в тот самый момент двумя участниками странного спектакля позы остались запечатленными с поразительной точностью. Оба человека, выбросив вперед и вверх руки, словно бы защищались от чего-то невидимого. Их тела были наклонены назад, а ноги согнуты в коленях. Мы продолжали стоять как вкопанные, пораженные открывшимся нам зрелищем. Неприятный холодок пробежал по моей спине. Ибо что-то подсказывало мне, что «художник», создавший этот чудовищный шедевр, не имел с миром искусства ничего общего.
— Невероятно, — прошептал Стриж.
В следуюшую минуту майор и капитан, как по команде, рванули к каменной плите. Натянув резиновые перчатки, Стриж стал аккуратно снимать слой поврежденного «краской» лишайника.
— Это, безусловно, кислота, — рассматривая через увеличительное стекло срезанные с поверхности скалы кусочки, раз за разом произносил майор, — смотри, какое воздействие данное вещество оказало на поверхность камня. Просто невероятно.
Мне пришлось сбегать за Дятловым. Позже подошел Синицын. Они тщательно фотографировали и изучали находку. Я присел на небольшой валун и достал свой блокнот и черную шариковую ручку. Первый набросок мне не понравился. Видимо, я был слишком взволнован. Приблизился майор. Он шел как-то боком, не выпуская из виду «наскальную живопись». Остановившись в двух шагах от меня, он помассировал пальцами виски.
— А ну-ка, все сюда подойдите-ка! — бесцеремонно прервал работающих Галкин.
— Здесь что-то не так, не правда ли? — вытирая платком лицо и руки, предположил Стриж.
Словно не обращая на его вопрос никакого внимания, майор Галкин заговорил:
— Сколько силуэтов мы здесь наблюдаем?
— Два! — ответили его товарищи хором.
— А сколько должно быть?
— Три! — быстрее всех ответил я.
— Правильно! — обернулся ко мне Галкин. — Отсюда сам собой напрашивается вопрос: куда подевался третий?
Тишина была ему ответом.
— Хорошо. Теперь следующее. Нам необходимо разобраться в том, что же здесь все-таки произошло. В семи метрах отсюда мы обнаружили следы борьбы на земле. Так?! Дальше. Перед нами скала, на поверхности которой ясно видны силуэты двух человек. При этом у одного из них за плечами просматривается ружье. Если принять в качестве рабочей версии, что мы здесь имеем дело со следами пропавших геологов, то мы автоматически сталкиваемся с некоторыми несоответствиями. Слушаю ваши предположения!
Лейтенант Синицын, будто находясь в школе за партой, поднял руку. И тут же ее снова опустил. Однако, ничуть не смутившись своей оплошности, сообщил:
— Я хотел бы начать с изображения. Если принять во внимание положение тел — а именно в профиль — в момент попадания на них… кислоты, или вещества, очень похожего по своему действию на таковую, то у меня следующая версия: нападающих было несколько. Минимум двое…
Остальные внимательно слушали.
— Могу предположить, что в то время, как люди отступали от чего-то, пытаясь защитить руками свои лица и головы, неожиданно возникает еще одна опасность. Но на этот раз со стороны. У загнанных в угол не остается даже времени хоть как-то отреагировать на появление этой новой опасности. Иначе мы имели бы совершенно другие контуры их тел. Ну, скажем, в три четверти. Отсюда вывод — нападавшие перемещались с большой скоростью. К тому же, свое оружие пускали в ход без предупреждения. — Рассуждая вслух, лейтенант сопровождал свои слова сложнейшими движениями, пытаясь донести до нас смысл сказанного еще и таким образом.
— Кто следующий? — перехватил инициативу Галкин.
— Разрешите, товарищ майор, — тут же прервал его Синицын, вызвав у остальных улыбку, — я еще не закончил. Хочу сказать пару слов о размерах нападавших…
Стриж и Галкин удивленно подняли брови.
— Ну-ну, лейтенант, не томи! — поторопил его капитан Стриж.
— Если это нечто встает на задние… конечности, или что уж оно там имеет, то его размеры превосходят два метра.
— Откуда такая уверенность? — осторожно поинтересовался Галкин.
— А вы вот сами посмотрите, — лейтенант шагнул по направлению к скале. — Видите, лица людей приподняты вверх, а руки прикрывают и головы. Будто опасность грозит им откуда-то сверху. Во всяком случае, выше уровня их голов.
— Разумно, — согласился майор Галкин, — я об этом тоже уже подумал.
— Мне не совсем ясно, что следовало за чем, — подал голос капитан Стриж, сложив руки на груди. — После попадания на них кислоты смерть могла наступить довольно быстро. Слишком уж большое количество этого вещества попало на камень. Трудно представить, во что при этом превратилась их кожа и… одежда…
Он замолчал не договорив. Потом быстро прошелся вокруг следов борьбы на земле и воскликнул:
— Вот! Теперь все становится на свои места!
— Поясни! — тут же отреагировал Галкин.
— Поначалу они подверглись нападению здесь, — при этом Стриж указал на длинные царапины на земле, — но, судя по всему, им удалось вырваться, и они, по меньшей мере двое из них, бросились к скале… Может быть, они предполагали взобраться на камни и таким образом избежать страшной участи. Но эти твари, — произнося слово «твари», Стриж быстро взглянул на майора, — видимо, способны и вправду очень быстро передвигаться. В общем, здесь — у скалы — люди оказались в самой настоящей западне…
— Значит, ты считаешь, что следы на земле появились прежде? — серьезно посмотрел на капитана Галкин.
— Суди сам, майор, обычная материя от такого количества кислоты быстро превратилась бы в ничто. В таком случае этим разводам на земле было бы неоткуда взяться. Оттисков с пепла не сделаешь.
Майор Галкин прошелся от ровной площадки с редкими кустиками полыни до каменной плиты. Постоял там минуты две. А потом проделал тот же путь назад. В конце концов он поднял на нас свой задумчивый взгляд и произнес:
— Какие-нибудь дополнения?
— Удивительно, что в предоставленном нам акте осмотра места происшествия об этой находке ни слова нет, — возмутился Стриж.
— Эти лодыри и торопыги из центра только груду металла внизу и обследовали. А сюда даже не подумали забраться, — поддержал своего товарища майор Галкин.
Прошла неделя. За это время мы успели обследовать довольно обширную территорию к северо-востоку от чинка, таившего в себе столько загадок. Однако предпринятые нами действия не приносили ожидаемых результатов. О пропавших геологах по-прежнему ничего толком не было известно. Галкин, Стриж и Синицын подолгу засиживались в офицерской палатке. Остальные занимались кто чем. От нечего делать я осматривал окрестности нашего лагеря. Сославшись на то, что собираюсь сделать пару набросков с представителей местной фауны, я уходил километра за четыре от лагеря. В одну такую вылазку я обнаружил старое казахское кладбище. А несколько дальше наткнулся на неглубокую впадину, по дну которой были расставлены кулпытасы. Так называются вертикально установленные плоские резные стелы — немые свидетели жизни древних народов. Я подолгу бродил между этими надгробиями, пытаясь себе представить, что это были за люди. И за что они были удостоены чести быть похороненными именно здесь…
В такие моменты я представлял себя знаменитым археологом-первооткрывателем. Этаким Генрихом Шлиманом или Картером. А может быть, так оно и было? Может быть, именно я первый обнаружил эти захоронения? И я продолжал мечтать дальше… Теперь мне оставалось только сообщить о своем открытии всему миру. Но что я мог сказать об обнаруженных мной следах древней культуры? Я представлял себе, как меня окружают толпы репортеров и фотографов. А пожилые дядьки-ученые за столом, накрытым почему-то именно красным сукном, заговорщицки перешептываются, выдумывая каверзные вопросы, которые они мне станут задавать. И я мучительно вспоминал, что же мне вообще известно о древних, населявших Устюрт. Название одного из племен крутилось у меня на языке… Массагеты. Пожалуй, самые известные. Те самые массагеты, в битве с которыми нашел свою смерть великий царь персов Кир. И те самые массагеты, чья знаменитая царица Томирис, считаясь воплощением женской красоты, вдохновила не одного романиста на создание исторических повестей. Такие мысли заставляли меня браться за карандаш. И я быстро зарисовывал свои фантазии, перемежая изображения красивых женских головок с маячившими перед глазами стелами. Ахеменидские воины на разгоряченных конях, полунагие красавицы, натягивающие тугие луки и совершенно не смущающиеся своей обнаженной и изуродованной груди. Стоп, останавливал я сам себя. При чем же здесь амазонки? Вот бы удивилась приемная комиссия Новосибирского университета, куда я успешно сдал вступительные экзамены семь месяцев назад, увидев мои рисунки. Вот бы повеселился экзаменатор по истории древнего мира, обнаружив, что я так грубо ошибся в трактовке исторических событий…
— Ага, — раздался у меня за спиной голос майора Галкина, — и что же это мы здесь имеем, рядовой Майзингер? Древний некрополь?
Я резко обернулся, трусливо спрятав за спину планшетку с изрисованными листами.
— Давай-давай, показывай, — заулыбался он, — ты ж здесь, поди, не баб голых рисовал.
Я протянул ему свои художества и, словно меня это вовсе не касалось, стал что-то высматривать вдали.
— У-у-у-у, рядовой, — протянул Галкин, едва сдерживая смех, — как мы в тебе, оказывается, ошибались. Ты не только их голыми рисуешь, ты им еще и сиськи отрезаешь. Прямо маньяк какой-то!
Я сделал попытку оправдаться, объяснить ему, что он не прав. Однако Галкин уже вовсю хохотал, вытирая увлажнившиеся глаза.
— Ладно, ты, Майзингер, не отбрехивайся! Я ведь шучу! А ты действительно здорово амазонок изобразил. А это кто, хазары что ли? — ткнул он пальцем в сидящего на коне воина.
— Это перс из армии Кира Великого, — охотно ответил я.
— Так ты что же это, предполагаешь, что именно здесь персы с кочевниками и сшибались? Может, ты еще думаешь, что и сынок царицы Томирис здесь похоронен?
Честно признаться, я был просто ошарашен знаниями своего начальства.
— Вы читали Геродота?
— Нет, мне тушканчик нашептал, — пошутил Галкин. — Я, молодой человек, не только честь отдавать умею. А теперь, давай-ка, дуй в лагерь. Скажи там, что я к ужину буду.
Едва я поравнялся с первой палаткой нашего лагеря, как мне навстречу выскочил Щеглицкий.
— Где Галкин? Ты Галкина видел? — Он был сильно возбужден.
— Да, он там, — указал я в направлении, откуда только что пришел. — Он просил передать, что будет к ужину.
— Какой, к черту, ужин! — возмутился прапор. — Ужин сегодня медным тазом накрывается! Давай тоже собирайся, мы скоро снимаемся отсюда!
Как оказалось, объявился один из пропавших геологов. Толком никто из наших пока еще ничего не знал. Сообщение по рации пришло, как всегда, неожиданно. Мы быстро побросали в грузовик полусвернутые палатки. Благо аппаратура лежала еще нераспакованной в машине. Галкина подобрали у казахского кладбища.
— Этот мужик у одного местного старика дома отсыхает. А до селения километров восемьдесят отсюда. Так что, в лучшем случае к ночи там будем, — делился со мной информацией Дятлов.
Воронян передавал по кузову крупно нарезаный хлеб и наскоро поджареный на углях шашлык. Он что-то недовольно ворчал себе под нос. Мы же глотали еду, стараясь никак не показывать, что мясо сыровато.
В селение приехали уже ночью. Нужный дом нашли быстро, благо их было от силы десять. Старик-казах, с трудом говоривший по-русски, оказался местным лекарем. Может быть, только поэтому он и сумел выходить полуживого чужака. Им был действительно один из трех пропавших геологов. Человек по имени Валерий. Его опознал Галкин по фотографии, предоставленной ленинградцами. Парень все еще находился без памяти. Но хозяин дома убедил нас, что критическая фаза уже прошла. Внешне потерявшийся выглядел неплохо, если не учитывать смертельную бледность и сильный ожог правой половины лица.
Нам предложили сесть в большой комнате на разложенных на полу старых матрасах. Жена лекаря принесла всем чай, за которым последовал шубат, по вкусу здорово напоминающий кумыс.
Со слов старика, он обнаружил Валерия в пяти-шести километрах от своего дома. Жизнь в нем еле теплилась. А от лица несло паленым мясом. Поэтому лекарю пришлось заняться его врачеванием прямо там, в степи. Хорошо еще, что у старика всегда под рукой находились нужные порошки и микстуры. Потом он накрыл мужчину своим халатом и отправился назад, в селение за помощью. А уж когда геолога перенесли в дом, тут уж казах-лекарь занялся своим пациентом всерьез.
Хозяин дома сообщил, что первые две ночи несчастный долго бредил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39