Порывался вставать, но сил не было.
— Что же он бредил? — спросил майор Галкин.
Старик первые минуты молчал, обводя гостей взглядом. Ему явно что-то мешало говорить. Но скорее всего виной тому были не его слабые знания русского языка. У нас создавалось впечатление, что он просто не хочет говорить на какую-то определенную тему. Однако по своей душевной прямоте он был и не в силах уйти от ответа, а уж тем более соврать гостям.
— Вам трудно говорить об этом? — внимательно наблюдая за метаморфозами, происходящими на лице старика-лекаря, предположил майор.
В знак согласия казах быстро закивал головой.
— Он, видимо, говорил о чем-то страшном? — обвел нас взглядом Галкин. — О чем-то, что местным, возможно, уже давно известно.
— Почему бы тогда ему просто не сообщить нам об этом? — поинтересовался я.
— У азиатских народов не принято говорить о нехорошем. Существует поверие, что таким образом можно легко накликать беду на свой дом и семью. Думаю, что здесь мы имеем дело именно с таким случаем.
Казах продолжал кивать своей плешивой головой, хотя я был уверен, что он не понимал и половины тех слов, которые использовал майор.
— Что же нам теперь делать? — задал вопрос Дятлов.
— Может, попросим его выйти на свежий воздух? — предположил Синицын.
— Это еще зачем? — удивился Галкин.
Лейтенант пожал плечами и улыбнулся:
— Если он боится навлечь беду на свой дом, может быть, он перестанет бояться, если мы выйдем с ним на улицу?
— Ты бы еще предложил его в Алма-Ату свозить, — поднял к потолку глаза майор. — Я уверен, что местным совершенно все равно, где говорить о нехорошем. Повторяю, что для них само упоминание его нежелательно.
На этом расспросы хозяина дома и закончились. На следующее утро Валерий пришел в себя. Его вполне осмысленный взгляд блуждал по нашим лицам. Галкин распорядился вывести парня из духоты дома на свежий воздух. Ноги Валерия подкашивались, и, если бы его не поддерживали под руки, он бы наверное упал. Усадив парня в тени машины, ему принесли пить.
— Как вы себя чувствуете, Валерий? — поинтересовался майор Галкин.
Молодой геолог пошевелил запекшимися губами и прошептал:
— Где я?
— Вы в безопасности, — постарался тут же успокоить парня Галкин.
Неожиданно выражение лица Валерия резко изменилось. Теперь это уже было и не лицо вовсе, а гримаса животного ужаса.
— А-г… а-г… — стал сильно заикаться парень, — это-о-о-о!!!?
Воронян обнял его за плечи, крепко прижав к своей могучей груди. При этом глаза армянина закрылись, а на лице были заметны следы внутренней борьбы. Что меня, однако, больше всего удивило, так это то обстоятельство, что никто, видимо, даже и не думал вмешиваться в непонятные мне действия сержанта. Но вскоре мне пришлось удивляться по новой. Ибо Валерий как-то весь обмяк, а на его лице теперь отражалось самое что ни на есть вселенское спокойствие. Воронян ослабил свою медвежью хватку, слегка придерживая голову геолога.
— Валерий, — тихонько коснулся плеча парня Галкин, — мне необходимо с тобой поговорить. Это одинаково важно как для меня, так и для тебя самого. Ты можешь говорить?
— Могу, — словно бы находясь в трансе, спокойно и без малейшей эмоции в голосе отозвался геолог из Ленинграда.
— Расскажи мне, что с вами произошло? С тобой, с Сергуней и батей?
— Мы поехали к чинку, чтобы поохотиться.
— А дальше?
— У чинка мы разошлись. Борис Изральевич направился вдоль песчаной впадины. Он еще десятью минутами раньше обнаружил следы небольшой стаи сайгаков. Сергуня полез по склону чинка. Он знал расщелины, в которых гнездятся голуби. А я решил еще раз проверить свое ружье, прежде чем последовать за Сергуней.
На лбу Валерия выступила испарина. Майор дал сигнал Вороняну, чтобы тот был начеку и мог вовремя прийти на помощь.
— Что же случилось после? — заметив, что геолог снова молчит, задал вопрос Галкин.
— А потом я услышал крики. Кричал Борис Изральевич. Минутой позже я увидел и его самого. Он бежал очень быстро, размахивая своим ружьем. Я не понял, в чем дело, и вылез из машины, чтобы идти ему навстречу. А вниз по склону уже бежал Сергуня. Он на ходу перезаряжал свое ружье. Видимо, крупной дробью начинял. Когда батя к нам подбежал, он сначала ничего толком не мог объяснить. Но с самого начала было ясно, что нам угрожает какая-то опасность, и он требует, чтобы мы залезали в машину и уезжали отсюда как можно скорее. Когда мы оказались в салоне, батя, расплескивая содержимое своей походной фляги, сделал несколько больших глотков и только потом заорал на Сергуню: «Да, заводи ж ты машину, черт!» Потом он быстро стал рассказывать. Как он спустился на дно впадины и метров через триста увидел трех сайгаков…
Однако прятаться было уже негде. Он слишком поздно их заметил, и у него почти не оставалось шансов на удачный исход охоты. Обычно эти пугливые звери, заприметив человека, быстро ретируются. И все же сайгаки продолжали топтаться на одном месте. К тому же они, явно, даже не обращали на батю никакого внимания. Батя, не веря в свою удачу, уже было вскинул ружье. Но уже в следующую минуту опешил: там, где только что находились три сайгака, стояли теперь только два. Они кружили на одном месте, пугливо прижимаясь друг к другу. Батя, все еще ничего не понимая, но уже чувствуя, что здесь творится что-то неладное, опустил оружие. И тут он увидел, как песок под ногами антилоп вдруг взметнулся вверх и накрыл собой одного из двух сайгаков. Животное в последний раз вскрикнуло и изчезло. Только теперь Борис Изральевич увидел, что поверхность песка под копытами последней антилопы странно пульсирует. Там и здесь вздувались непонятного происхождения «вены». Словно на теле какого-то гигантского монстра. А иногда из-под песка показывался словно бы край огромного ковра с двигающейся бахромой. Когда же и третий сайгак в мгновение ока был утащен под землю, и волны песка потянулись в его, батином, направлении, он, позабыв про свое ружье, бросился бежать…
Валерия заколотило. Сержант Воронян коснулся его шеи двумя пальцами. Потом сделал несколько мягких движений вдоль шейных позвонков, и молодой геолог успокоился.
— Валерий, — вкрадчивым голосом произнес Галкин, — как развивались события дальше?
Молодой человек поднял на него вполне осмысленный взгляд и стал рассказывать…
УА З недовольно заворчал и стал разворачиваться. Сергуня старался не заехать колесами в песок. Но, как оказалось, избежать песчаной западни можно было лишь одним способом. Для этого горе-охотникам было необходимо несколько метров проехать вверх по склону чинка. УАЗ-2206 — машина не из слабых — стал с легкостью взбираться в гору. Но уже в следующую минуту он резко дернулся и забуксовал. Сергуня занервничал. Борис Изральевич приоткрыл дверцу, чтобы посмотреть, что им мешает, и тут же резко ее захлопнул. Его лицо покрылось бледностью. Он без лишних слов бросил свою ногу поверх ноги Сергуни, которой тот отчаянно давил на газ. Под машиной заскрежетало. Создавалось впечатление, будто они наехали на какую-то корягу или железяку.
— Ну, давай же! — завопил батя, испугав неожиданным криком своих молодых спутников.
В задней части машины что-то противно заскрипело.
— Борис Изральевич, — поднял ошалелые глаза на батю Сергуня, — что же это с машиной происходит?
— Ребятки, — батя не отрываясь смотрел в зеркало заднего вида, — еще не поздно. Хватаем ружья и уходим вверх по чинку. Там есть камни. Большие камни… Там можно переждать… — И потом завопил что было сил: — Вон из машины, говорю!!!
Геологи как ошпаренные выскочили из УАЗа и бросились прочь от взбесившейся техники. А машина тем временем стала медленно сползать вниз. Люди бежали что было сил, а позади слышался предсмертный лязг их транспортного средства. Валерий обернулся и обомлел. С УАЗом происходило что-то совсем уж нереальное. Увиденное настолько поразило молодого человека, что он даже замедлил шаг. Там внизу, у основания чинка, с их машиной самым чудовищным образом расправлялись доселе невиданные бестии…
— Что они из себя представляли? — прервал торопливый рассказ Валерия майор Галкин.
— Этакие… — геолог с трудом подыскивал подходящие слова, — ромбовидные и плоские… существа. Плоские как ковры. Только очень большие. И по краю много-много коротких щупалец…
— Значит, как очень большие ковры… — задумчиво повторил слова молодого геолога Галкин.
— Нет! — вдруг вскрикнул Валерий.
Воронян тут же рванулся к нему, но майор остановил армянина своим строгим взглядом.
— Что «нет»?
— Они больше походили на… морских скатов. Такая же ромбовидная форма тела. И двигались они как-то… волнами.
— Значит, скаты! — негромко произнес капитан Стриж.
А Валерий уже рассказывал дальше…
То, что неведомые существа их преследуют, первым тоже увидел он. Они быстро и без видимых проблем скользили вверх по склону чинка. Выкрикнув что-то нечленораздельное, Валерий кинулся к обломкам скалы, торчащим из земли неподалеку. Борис Изральевич и Сергуня несколько отстали. А тут еще батя споткнулся и полетел на землю. Сергуня бросился к начальнику, чтобы помочь ему подняться. В этот самый момент их погребло под собой одно из чудовищ. Сергуня бешенно заорал и стал пинать накрывшее его с головой податливое тело существа. В это самое время батя, также погребенный под тяжестью животного, безуспешно пытался встать на ноги. Валерий вскарабкался на камень и, быстро оценив ситуацию, перезарядил свое оружие. На вершине чинка появилось еще несколько плоских чудовищ. Валерий вскинул ружье и выстрелил в напавшего на батю и Сергуню зверя. При этом он целился в вершину странного ромба. Заряд дроби откинул огромный «ковер» в сторону. Вверх полетели оторванные щупальца. Борис Изральевич и Сергуня снова оказались на ногах и теперь неслись в направлении камней. Но чудовища не преследовали их, а набросились на своего раненого соплеменника. Самым ужасным было, пожалуй, то, что все действия существ происходили практически в тишине. То есть они не сопровождались никакими специфическими звуками. Если не считать тихого шелеста при передвижении их огромных тел. Даже при пожирании существами их несчастного собрата не было слышно присущего представителям мира хищников урчания. Батя и Сергуня беспрепятственно добежали до вертикально торчащих камней и теперь спешно озирались в надежде обнаружить хоть какую-то возможность укрыться среди них. Борис Изральевич закинул за спину ружье и стал карабкаться по почти гладкой поверхности скалы. Сергуня запаниковал, ибо он раньше бати сообразил, что спрятаться здесь им не удастся. Жуткий шелест за его спиной лишь доказывал, что и времени на «игру в прятки» у них уже не осталось. А в следующую минуту Борис Израильевич, в очередной раз сорвавшись с вертикальной поверхности камня, вновь оказался на земле. Валерию, ставшему невольным свидетелем разыгрывающейся трагедии, вдруг показалось, что время замедлилось. Оба мужчины, словно загипнотизированные удавом кролики, казалось, смирились со своей участью. Они не предпринимали совершенно никаких действий, а лишь безразлично наблюдали за происходящим. Чудовище тем временем, приняв позу приготовившейся к атаке кобры, нависло над загнанными в угол людьми. Сейчас зверь, как никогда раньше, напоминал Валерию развернутый и поставленный вертикально ковер. И это сравнение, крутившееся у него в голове, мешало правильно воспринимать действительность. Ему почему-то подумалось, что если даже этот «ковер», не удержав равновесия, и рухнет на его товарищей, то кроме запылившихся штанов и рубашек им больше нечего бояться. Однако самое ужасное было еще впереди. Ибо возникший словно из небытия второй хищник вдруг выбросил в геологов, даже не подозревающих о его присутсвии здесь, струи желтоватой жидкости. Последовавшие за этим крики боли вывели Валерия из оцепенения. Еще не веря своим глазам, он продолжал наблюдать, как его товарищи превращаются в оплывающе-кровавую массу. Молодой человек, не помня себя от ужаса, скатился вниз и бросился прочь.
Глаза говорящего закатились. Он несколько раз судорожно вздохнул и потерял сознание.
— Пусть отдохнет, — остановил майор Вороняна движением руки. — Это элементарная защитная реакция молодого и здорового организма.
В тот день мы обедали под открытым небом, соорудив навес из жердей и палаточного материала. Темой разговора была, разумеется, невероятная история, рассказанная Валерием.
— О так называемом «песчаном скате» мне и капитану Стрижу уже приходилось слышать, — взял слово майор Галкин. — Правда, до сегодняшнего дня в реальность таких существ верилось как-то с трудом.
— Да, — подхватил капитан, — мне и сейчас трудно в это поверить. Но факты свидетельствуют о том, что старые казахские и киргизские байки об опасном жителе Устюрта, скорее всего, имеют под собой реальную почву. Получается, что они не просто фольклорные преувеличения.
Я внимательно слушал их рассуждения и никак не мог отделаться от мысли, что слова «песчаный скат» тоже слышу не впервые. Как это обычно случается в таких случаях, я теперь уже ни о чем другом не мог и думать. Проклятые слова накрепко засели в моем мозгу, и я понимал, что пока не вспомню, где и когда я их слышал, уже не смогу успокоиться…
Глава 2
Это был самый первый наряд в моей солдатской жизни. И заступал я не куда-нибудь на кухню, а в караул на печально известную Самаркандскую гауптвахту. По-солдатски: на «губу». «Губа» эта славилась не только царившим на ней строгим режимом. Своей известностью она была в большей степени обязана другому факту. На пути к дисциплинарному батальону для многих проштрафившихся солдат из Туркестанского военного округа она служила первым этапом. Сюда не отправляли за самовольные отлучки из части или за употребление алкогольных напитков. Попавший на Самаркандскую гауптваху должен был «отличиться» по-особенному. В ее стенах обретали временный приют те, кто крупно воровал, у бивал и насиловал или долгие годы находился в бегах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39