Но группа переговорщиков MOSOP не была готова вернуться за стол переговоров с новыми требованиями: они полагали, и не без оснований, что правительство и Shell расценят это как признак слабости и новое доказательство отсутствия единства внутри оппозиции.
Опасения были не напрасными, и правительство, немедленно воспользовавшись возможностью развить свое преимущество, а также той информацией, которую агенты Shell предоставляли ему по результатам своего наблюдения за Саро-Вивой, усилили личное давление на этого лидера неподконтрольной территории, постоянно задерживая его в Лагосском аэропорту, откуда он совершал свои вылеты за границу. Один такой инцидент произошел во время его отлета в Вену, где он собирался принять участие в конференции по правам человека под эгидой ООН. В этом случае у него просто отобрали паспорт.
Это произошло в июне 1993 г., накануне президентских выборов, с помощью которых военные руководители страны хотели на законных основаниях удержать власть в своих руках и повысить свою репутацию в глазах международной общественности. Предотвращение участия Саро-Вивы в конференции, организованной ООН, было признано не самым удачным ходом, поэтому ему все же разрешали покинуть страну. Однако сам факт задержания был ясным намеком на то, что должно произойти в скором будущем, и новым доказательством, если они еще требовались, того, что правительство и, конечно, компания Shell намерены обрезать Саро-Виве крылья.
В итоге президентские выборы привели не только к его аресту, но и к полному размежеванию внутри MOSOP. Исполнительный комитет задолго до выборов принял решение об их бойкоте; такая резолюция была предложена Саро-Вивой, но встретила ожесточенное сопротивление внутри движения. Тем не менее резолюция была принята большинством голосов, и выборы, состоявшиеся в стране 12 июня, были проигнорированы на территории Огонилэнд. Но эта акция протеста дорого обошлась MOSOP и ее основателю…
Агрессивно настроенная молодежь вновь пошла на радикальные меры, чего так опасались многие консервативные члены и руководители движения. На пути к избирательным участкам были установлены блокпосты, где желающие участвовать в выборах граждане задерживались и подвергались угрозам физической расправы. И вновь консервативные руководители огони, пытавшиеся поощрить население к участию в выборах, столкнулись с угрозами, поступавшими в их адрес со стороны более радикальных членов движения, особенно его молодежного крыла. Действия консерваторов, согласно оценке Саро-Вивы и его сторонников, были продиктованы стремлением «прогнуться перед организаторами выборов, что должно рассматриваться как провокация и прямой вызов существованию MOSOP».
Все это способствовало развитию нестабильности ситуации, что, в свою очередь, вело к дальнейшей эскалации насилия и распространению волнения среди местных жителей. В то же время военные лидеры страны были настроены весьма решительно и пошли на осуществление радикальных мер, среди которых было последовавшее спустя десять дней после закрытия избирательных участков решение об аресте Кена Саро-Вивы. Оно вызвало общественные протесты на всей территории Огонилэнда и разбило MOSOP на две противоборствующие фракции.
Стремительно ухудшающаяся ситуация таила в себе вполне определенную угрозу общественному порядку и стала предметом острых дебатов между разбившимися на два лагеря противниками и сторонниками Саро-Вивы, последние из которых заявляли, что те, кто поддержал участие в выборах, – наемники Shell. В итоге военные лидеры страны направили в Бори, где находился дом основателя MOSOP и центр его поддержки, силы безопасности.
Мир Кена Саро-Вивы начал рушиться. Движение, которому он отдал столько сил и времени, ослабевало с уходом каждого старшего члена MOSOP. Некоторые из них утверждали, что Саро-Вива должен нести персональную ответственность за силовые акции, осуществляемые от имени организации, и особенно за факты физического запугивания, применяемого ее молодежным крылом. Все это послужило сигналом к началу борьбы за власть внутри MOSOP, но худшее было еще впереди…
Спустя всего два месяца после ареста Саро-Вивы, его опасения в отношении того, что масштабное разграбление природных ресурсов Огонилэнда, сопровождаемое разрушительными действиями Shell, причиняющими столько горя местным жителям, рано или поздно приведет к насилию в дельте Нигера, получили реальное воплощение. Именно эти опасения он так красноречиво выразил в Лагосе на приеме, посвященном выходу его книги «На мрачной земле».
Даже теперь, спустя 11 лет, все еще неизвестно, кто были люди, совершившие варварское нападение на поселение огони. Однако есть множество свидетельских показаний, утверждающих, что они прибыли в Огонилэнд по реке Андони на десантных катерах, очень похожих на те, что использовались силами безопасности во время их нападения на Бори – родную деревню Саро-Вивы – всего двумя месяцами ранее. На этот раз целью нападавших была расположенная в прибрежной полосе деревня Каа, куда они принесли смерть и разрушение.
Это был не первый случай, когда люди огони были атакованы неизвестными вооруженными бандами. Подобное нападение произошло всего месяцем ранее, в июле, когда были убиты около 100 мирных жителей. Тот факт, что в обоих инцидентах нападавшие были вооружены современным оружием, включая минометы и ручные гранаты, дает основания полагать, что эти люди были представителями сил безопасности страны. Военное правительство приписывало оба нападения к межплеменному конфликту, что категорически опровергалось, как непосредственно подвергшимися насилию людьми огони, так и другими племенами, проживающими в этом регионе.
На протяжении всего 1994 г. правительство продолжало возлагать вину за конфликт на огони и использовать сложившуюся ситуацию для оправдания полицейских и военных вторжений на территорию племени. Все это свидетельствовало о том, что на верхнем уровне власти, причем не только военной, было принято политическое решение, имевшее целью разжечь межплеменной конфликт, позволяющий оправдать применение силы для восстановления правопорядка в регионе, ответственность за который можно будет возложить на огони. Явным признаком такого решения было и то, что прежде, чем силы безопасности приступили к проведению военных операций на территории огони, все военнослужащие – уроженцы этого региона были переведены на другие места службы. Это было сделано для того, чтобы при проведении зачисток на их родине эти солдаты не повернули оружие против своих командиров. Не вызывает сомнений, что истинной целью этих операций по восстановлению законности были Кен Саро-Вива и члены MOSOP.
Почти наверняка можно утверждать, что Shell, деятельности которой в Огонилэнде серьезно мешала создавшаяся ситуация, заявила правительству, что для продолжения своей работы в регионе компании необходимы гарантии безопасности. Подтверждением тому служит последовавшее вскоре решение Shell прекратить свою деятельность в мятежном регионе до тех пор, пока там не будет полностью восстановлен правопорядок. Власти были очень обеспокоены подобным развитием событий, и 12 мая 1994 г. военному губернатору Речного штата лейтенант-полковнику Дауду Мусе Коме поступил официальный приказ, поставивший все на свои места. В этом приказе в частности говорилось: «Деятельность Shell в регионе не представляется возможной без проведения безжалостной военной операции для обеспечения компании благоприятных условий для работы». Этот же приказ требовал установить усиленное наблюдение за «лидерами огони» и незаконными визитами в регион активистов иностранных экологических и правозащитных организаций. Далее следовала инструкция, из которой следовало, что обращения к нефтяным компаниям за финансовой поддержкой этих оперативных мероприятий будут поддержаны. Речь шла о финансировании, факт которого Shell вначале энергично отрицала, но впоследствии все же была вынуждена подтвердить.
События развивались стремительно, и скоро для Кена Саро-Вивы последовала развязка. Всего через несколько дней после получения приказа лейтенант-полковник Комо предпринял весьма эффективные меры для того, чтобы создать невыносимые условия для деятельности MOSOP. Саро-Вива, который лишь недавно был освобожден из-под стражи, отправился на собрание в Огонилэнд, но по дороге его автомобиль был остановлен силами безопасности. Ему приказали разворачиваться и возвращаться домой. Саро-Виве оставалось лишь подчиниться. При этом он не знал, что совсем неподалеку от того места, куда он направлялся, состоялась другая встреча, в которой приняли участие те руководители огони, которые не разделяли взгляды радикально настроенных членов MOSOP и самого Саро-Вивы. В числе собравшихся были давний политический оппонент Саро-Вивы Эдвард Кобани и его брат Мохаммед, Сэмюэль Орадж – бывший член специальной комиссии по Речному штату, его брат Теофилус Орадж и еще один консервативный активист, Альберт Бади, который также постоянно выступал против радикальных действий. Зато об этой встрече стало известно членам молодежного крыла MOSOP, которые прибыли к месту проведения собрания своих оппонентов и потребовали, чтобы те вышли к разгневанной толпе. Установить точную последовательность событий уже невозможно, известно лишь, что в результате нападения четверо из мужчин скончались.
На следующий день, 22 мая 1994 г., Кен Саро-Вива снова был арестован. На пресс-конференции, состоявшейся в тот же самый день, по сведениям американской организации борцов за права человека, лейтенант-полковник Комо очень ясно дал понять, кого именно он обвиняет в этих убийствах, и добавил, что отдал распоряжения об аресте всех, кто был причастен к нападению: «Руководство MOSOP, которое было частью этой игры, должно быть арестовано».
Военные лидеры страны давно ждали столь подходящего повода для проведения поистине зверскихрепрессий. В течение двух месяцев, последовавших после убийства четырех руководителей, было атаковано около 60 деревень и убито приблизительно 50 человек. Отчеты правозащитников об этих нападениях изобиловали кровавыми подробностями:
Отряды врывались в города и деревни, стреляя наугад, когда сельские жители бросилась бежать, чтобы укрыться в ближайшем лесу. Солдаты и мобильная полиция штурмовали здания, выламывая двери и окна. Сельские жители, которые попадались им на пути, включая детей и стариков, жестоко избивались, от них требовали уплаты неких «взносов» (взяток), некоторых тут же расстреливали. Многие женщины были изнасилованы. Перед тем как покинуть поселения, солдаты собрали все деньги и продовольствие, которые смогли найти.
Прежде чем Саро-Вива был официально обвинен, прошли восемь долгих месяцев, и в течение всего этого времени он был лишен возможности встречаться со своими адвокатами. Но худшие события были все еще впереди.
Военное правительство страны установило декретом, что лидер огони должен предстать не перед гражданским судом, а перед специальным трибуналом, имеющим право на вынесение смертного приговора, который не может быть обжалован. Саро-Вива был, наконец, официально обвинен 28 января 1995 г., и только после этого ему было разрешено консультироваться со своими адвокатами. При этих встречах часто присутствовал полковник Пол Окунтимо, командующий отрядами специального назначения в Речном штате, человек, склонный к жестокости и применению запугивающих методов.
Саро-Вива и другие руководители MOSOP, которые были арестованы, утверждали, что во время заключения подвергались избиениям со стороны охранников и что большую часть времени их держали прикованными, не говоря уже о скудности питания и отказе в медицинской помощи. Поведение трибунала, составленного из двух судей и армейского офицера, было настолько непоследовательным и так мало было похоже на справедливое судебное разбирательство, что защитники Саро-Вивы приходили в ужас. Известный юрист, специалист по защите прав человека Гани Фоехинми, возглавлявший группу адвокатов, был настолько возмущен тем, каким образом в течение шести месяцев велся данный процесс, что в знак протеста подал в отставку. Действительно, некоторые из свидетелей обвинения позже дали под присягой письменные показания о том, что получили от должностных лиц вознаграждение за лжесвидетельство против Саро-Вивы. Фактически трибуналу не было представлено никаких достоверных доказательств того, что Саро-Вива замешан в убийствах своих оппонентов.
В своем отчете о судебном заседании, названном «Огони: борьба продолжается» (Ogoni: The Struggle Continues), Всемирный совет церквей увековечил для потомков последние слова Саро-Вивы, обращенные к трибуналу: «У меня нет никаких сомнений в конечном успехе начатого мной дела, независимо от того через какие испытания и несчастья придется пройти мне и тем, кто пойдет со мной. Ни тюремное заключение, ни смерть не могут помешать нашей окончательной победе».
То, каким образом был организован и проводился данный трибунал, вызвало осуждение во всем мире. В июне 1995 г. выдающийся юрист, член королевской гильдии адвокатов, Майкл Бернбаум, вынес свой приговор этому судилищу. «Я считаю, что нарушения фундаментальных прав человека, идентифицированные мною, являются столь серьезными, что любой приговор, который будет вынесен этим трибуналом, заведомо следует признать предвзятым и несправедливым».
Когда 31 октября трибунал огласил свой приговор, признав Кена Саро-Виву виновным и приговорив его к смерти через повешение, Бернбаум высказался не менее категорично:
Приговор трибунала нельзя назвать просто неправильным, нелогичным или ошибочным. Он является бесчестным и позорным. Трибунал раз за разом принимал доказательства, которые ни один опытный юрист не мог бы принять всерьез. Я полагаю, что трибунал сначала вынес свой приговор, и лишь затем подвел под него доказательную базу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41