Она собиралась вернуться на работу после того, как двое ее сыновей пойдут в школу. Между тем она хочет сделать карьеру с учетом своих личных желаний, она не хочет заниматься обычной утилитарной работой, которую выполняла до замужества. Она выбрала модель поведения женщины, которая предпочла сначала замужество и материнство и отложила на более поздний срок карьеру. Это, наверное, одно из самых значительных изменений в отношении женщин к работе за последние двадцать пять лет. Однако все равно это довольно далеко от реальных возможностей.
Тридцать четыре года — это средний возраст, в котором разведенная женщина выбирает себе нового мужа. Прошло в среднем тринадцать лет со дня ее первого замужества. Она хочет сделать еще одну попытку и построить партнерские отношения, которые удовлетворили бы ее потребность во взаимопонимании.
Тридцать пять лет — это возраст, в котором среднестатистическая жена уходит из дома. В настоящее время жена, уходящая из дома, не редкость. За последние двенадцать лет соотношение жен, оставивших семью, к мужчинам, оставивших семью, повысилось от 1: 300 до 1:2. Тип женщины, оставившей семью, описан Эдом Гольдфедером, президентом американской компании, занимающейся розыском пропавших родственников. Тридцатипятилетняя женщина, вышедшая замуж в девятнадцать лет и родившая первого ребенка через одиннадцать месяцев. «С этого момента она посвятила свою жизнь воспитанию ребенка и ведению дома. Теперь, достигнув возраста тридцати пяти лет, она чувствует, что не сможет радикально изменить свой образ жизни. Муж часто переставал думать о ней как об индивидууме со своими запросами и желаниями».
Фирма, занимающаяся розыском пропавших родственников, прислала мужу анкету с вопросами о его пропавшей жене. Ответы проливают свет на отношения в семье.
Цвет глаз: Не помню.
Цвет волос: Не ярко выраженная блондинка.
Хобби: Нет.
Привычки: Эту графу муж не заполнил.
Состояние ума: Нарушены эмоции.
Самое поразительное, что материально семья хорошо обеспечена. Причина побега жены заключается не в ухудшении материального благосостояния, а в том, что женщину перестал ценить и даже замечать муж и жизнь с ним потеряла для нее всякий смысл.
Маргарет Мид в одном из интервью сказала: «Я думаю, что принципиальными повстанцами сегодня после восстания мужчин в сорокалетнем возрасте являются женщины, которые оставляют своих мужей, прежде чем те оставят их. Эти женщины, как правило, достигли среднего возраста тридцати пяти лет и считают, что у них осталась последняя возможность что-то изменить в своей жизни».
Тридцатипятилетний возраст отмечает биологическую границу женского существа. Наверное, в первый раз женщина начинает ощущать признаки того, что демографы называют «концом ее плодородных лет». Женщина, которая выбрала сначала карьеру, а замужество и материнство отложила на неопределенный срок, бьется в тисках времени. С вопросом о материнстве неминуемо должна столкнуться и незамужняя женщина, которая занималась карьерой. Многие женщины в возрасте от
тридцати пяти до тридцати девяти лет становятся матерями, взяв приемных детей. Некоторые из энергичных, любящих выпить незамужних и несентиментальных женщин, посвятивших себя карьере, внезапно останавливаются, влюбляются и беременеют.
Свободная журналистка Ирма Куртц приняла решение завести ребенка в возрасте тридцати семи лет. Незамужняя остроумная и эгоцентричная американка, добившаяся профессионального признания в Англии, раньше не имела времени подумать о ребенке. Теперь, писала она, «этот путь был для меня единственным». Ей нравилась беременность, и она «полностью посвятила себя этому состоянию». Сначала она испытывала панический страх оттого, что все для нее закончилось: «конец тщеславию и приключениям, конец свободе, конец моему эгоцентричному детству». Однако беременность дарит определенный эмоциональный комфорт, когда ребенок начинает шевелиться. «Приятно войти в абсолютно новую область информации и интересов, — писала журналистка, — особенно в возрасте, когда ты думаешь, что уже все исследовала в этой жизни».
Ирма Куртц родила ребенка непросто, ей сделали кесарево сечение. Однако она была готова к этому. Неожиданным оказалось изменение чувства времени и отношения к себе и другим. Сразу после рождения сына она почувствовала себя эмоционально опустошенной,
«Сон урывками, вероятно, влияет на меня больше, чем в молодости. Дни проходят в суматохе. Это означает, что я свободна от пережитков прошлого, по крайней мере, на это время. Удивительно, насколько нежелание выпить ограничивает социальную жизнь в моей возрастной группе, однако еще более поразительно то, что сейчас я нахожу беседы в подпитии скучными, хотя раньше наслаждалась ими и получала эмоциональный заряд… Возвращаясь назад, я вспоминаю, что постоянно говорила о себе и своих успехах и редко — о чем-либо другом… Сегодня я знаю, что тоже смертна, что становлюсь старше… Боже мой, когда ему исполнится лишь тринадцать лет и он будет совсем юным, мне уже будет пятьдесят, а это не шутка… Однако не могу сказать, что это меня очень беспокоит».
Традиционно считается, что заводить ребенка в тридцать пять лет рискованно. В книгах, посвященных гинекологическим проблемам, женщина, впервые рожающая в тридцать пять лет или позже, все еще определяется как женщина с первой поздней беременностью. Если со времени предыдущих родов прошло десять и более лет, такую беременность также считают поздней. Однако есть доказательства того, что опасность поздних родов преувеличена.
Так в чем же риск? Проконсультировавшись с дюжиной источников, я могу сообщить вам, что единственный риск, которому вы подвергаетесь в связи с поздними родами, заключается в рождении ребенка с синдромом Дауна.
Для двадцатилетних матерей возможность родить ребенка с этой генетической патологией составляет 1:2000. При родах в тридцать пять лет соотношение увеличивается до 1:1000, в сорок — до 1:100. И каждый последующий год соотношение увеличивается в два раза.
Амниоцентез — процедура, при которой околоплодная жидкость берется на анализ из матки с помощью иглы — обеспечивает стопроцентную распознаваемость синдрома Дауна и других хромосомных отклонений.
Несмотря на риск, который может быть рассчитан заранее, некоторые из наиболее опытных в стране специалистов сказали мне, что все остальные опасности при поздних родах (жесткие маточные трубы или неэластичные ткани) просто преувеличены. «При квалифицированной акушерской помощи не должно быть существенных различий при родах женщин в возрасте до сорока и после сорока лет», — утверждает профессор Ванде Виль. Он отметил также, что наиболее часто поздние роды встречаются у разведенных женщин, которые не имели детей и повторно вышли замуж в тридцать восемь — тридцать девять лет.
«Такие женщины обычно готовы пройти через все препятствия, чтобы родить ребенка. Если случается так, что во время беременности или при родах происходят какие-то осложнения, то они сами просят оперативного вмешательства». Акушер-гинеколог заканчивает затянувшиеся роды оперативным вмешательством, проводя кесарево сечение матерям, которые решили родить в позднем возрасте. Возможны и другие осложнения при родах, связанные с возрастом, однако таких случаев зарегистрировано немного. В таком возрасте чаще встречаются гипертония и диабет. У сорокалетних женщин, которые никогда раньше не рожали, чаще развивается фиброма матки, которая может вызвать кровотечение. Перед плановой беременностью женщина обязательно должна обследоваться у гинеколога на предмет наличия различных воспалительных заболеваний. Единственное осложнение, которое встречается довольно часто и которое нельзя предсказать, — это низко расположенная плацента, что может во второй половине беременности вызвать серьезное кровотечение у матери.
Многим акушерам-гинекологам не нравится, если женщина после сорока лет собирается рожать ребенка. Но это не означает, что нужно отказаться от желания завести ребенка в позднем возрасте.
Заботливые женщины по-разному реагируют на столкновение с биологической возрастной границей. Они могут вернуться к учебе, начать развивать скрытый талант или готовиться к возвращению в мир труда. Но чаще всего, получив степень в колледже или утвердившись в карьере, они снова беременеют. «Это не ошибка, — сказала мне доктор Рут Моултон, ассистент профессора психиатрии в Колумбийском университете. — Они просто оставляют себе ребенка».
Даже если мать уже приняла определенное решение: «Это был мой последний ребенок», — и счастлива этим, все равно она чувствует, что заканчивается важный период в ее жизни:
«Когда дети подрастут, у меня будет больше времени. Это прекрасно, но чем я смогу заменить их?»
Когда все цели теряют актуальность, неудивительно, что женщина чувствует изменение в своей перспективе при переходе к середине жизни в тридцать пять лет. Так или иначе, женщина на этом отрезке времени начинает действовать, а какую роль здесь может сыграть муж — это уже другое дело. Расширение Элеоноры Рузвельт, заботливой женщины, которая могла бы остаться на заднем плане жизни, было ускорено знаменательным событием, принесшим ей так много мучений и страданий. Такое событие во внешнем мире ускоряет процесс разложения на составные части и обновление. Процесс может начинаться с необъяснимого внутреннего толчка, который уже не позволяет нам успокоиться. Давайте пронаблюдаем жизнь современной женщины из Вашингтона и почувствуем толчок, который испытала она.

Возрождение Присциллы Блюм
В середине блестящей жизни, когда казалось, что воплотились все ее девичьи желания, у Присциллы Блюм (фамилия вымышлена) возникли некоторые трудности: у нее начались беспричинные рыдания.
Она плакала в ванной комнате великолепного дома в Джорджтауне, где жила со своим вторым мужем. Жена талантливого политического журналиста, она была гибкой живой женщиной в полном расцвете лет, с рыжеватыми волосами.
Первый приступ захватил ее после того, как они решили организовать прием гостей, который должен был расширить контакты ее мужа и способствовать его дальнейшей карьере. Она разрыдалась утром, когда собиралась звонить различным секретарям и послам. Такие приступы продолжались в течение шести месяцев.
К этому времени Присцилла прожила с Доном Блюмом два года. Для обоих это был счастливый второй брак. Они растворились друг в друге и представляли собой новый самолет с изменяемой геометрией крыла. Он был его корпусом, накопителем обширной информации, она — чувствительным радаром, который выравнивал их жизнь в обществе день за днем, умело используя направление ветра, дующего из Вашингтона. «Я полностью погрузилась в дело уравновешивания нашей жизни, — говорит Присцилла. — Я не хотела беспокоить мужа своими проблемами. Он яростно работал».
Вашингтон — это город-компания. Граница между общественной и личной жизнью почти не видна. Присцилла приехала сюда в тридцать три года в качестве невесты. Ее двое детей приобрели отчима. «Это было ужасно. Я ломала голову над тем, будет ли Дон счастлив со мной и удастся ли ему закрепиться в Вашингтоне. Дон оказывал на меня большое влияние, я любила его. Мне нравились его практическая сила и энергичность, направление его мечты и неограниченное честолюбие. Это было так соблазнительно».
Возможно, предполагалось, что Дон был очень честолюбив, а она не могла себе это позволить.
«О, он абсолютно не был похож на меня».
Присцилла была воспитана в старых традициях: грациозно сглаживать острые углы, но самой никогда не выступать на передний план. Направив свое собственное желание «сделать это» и свою «энергичность и силу» на Дона, она стала генератором его карьеры. «Дон был беспокойным человеком. Он снова и снова спрашивал мое мнение, обсуждал со мной любую проблему. Он по-настоящему заканчивал работу над гранками только после того, как я заставляла его отсылать статью».
В тридцать пять лет, помогая Дону завоевать мир, Присцилла была победителем. Она брала уроки игры в теннис у тренера из Белого Дома и встречалась на корте с женами вашингтонских деятелей. Вместе с ними она смеялась и плакала, и это было что-то вроде дружбы, но содержательные беседы вели только их мужья. Мужья обменивались важной информацией, до которой допускались далеко не все в Вашингтоне.
«Почему я рыдала? Мне казалось, что это физиологическое явление. Мне необходимо было успокоиться и разобраться в себе».
Ответ пришел из глубины ее внутреннего "я", от ее «внутреннего сторожа»: «Ты не имеешь права что-либо желать для себя. Ты рассматриваешься как система поддержки мужа».
Присцилла не была готова вести борьбу на таком уровне. Она все еще была «хорошей» девочкой, которую мать учила никогда не высовываться. Как только что-то с ней было не в порядке, она начинала плакать.
«Однажды я в отчаянии сказала Дону: 'Тебе нужно пригласить на обед меня одну!»" Она призналась ему, что испытывает приступы слез и депрессию. «Единственное, о чем вы думаете, — это Вашингтон. Вы пять раз в неделю бываете на вечерних приемах и каждый вечер встречаетесь с Артуром Шлезингером. По истечении девяти месяцев встреч с Артуром Шлезингером по пять раз в неделю вы обнаруживаете, что знаете его не лучше, чем когда вы встретились с ним в первый раз».
Дон Блюм не считал свою жену пустышкой, но и не рассматривал ее как женщину своей мечты. Он видел в ней женщину, которая в буквальном смысле этого слова плачет о том, чтобы получить возможность самовыражения. Это не вписывалось в рамки ритуальных вашингтонских вечеров.
«Я советую тебе отказаться от подобных развлечений, — сказал он ей. — Забрось все к чертям. Не насилуй свой язык: говори, что ты хочешь сказать. Почему бы тебе не вернуться к искусству?»
Понадобилось два года, чтобы Присцилла поверила в то, что сказал ей муж. Сначала она полностью перестроила свою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64