Ей было тридцать два года, ее другу — уже за сорок. «Пожалуйста, переезжай ко мне», — стал вдруг настаивать он. «У меня впереди еще много времени, чтобы сделать это», — говорила она, успокоившись в свой стабильный период. «Но мы же можем завтра умереть», — говорил он ей, переживая кризис среднего возраста. Почувствовав его сильное желание, но смутно предчувствуя дурное, она переехала к нему. Через неделю она почувствовала себя письмом без обратного адреса, которое бросили под дверь.
Глупо игнорировать переход к тридцатилетнему возрасту и пытаться сразу продвинуться из периода двадцатилетнего возраста в период обретения корней и расширения. Те же, кто делает это, часто замыкаясь в рамки «безопасного» брачного союза, наполненные страхами или потакая своим слабостям, не расширяясь, могут ощутить в повседневной жизни недостаток героизма и начать жаловаться. В их положении это неудивительно. Не обращая внимание на внутреннюю потребность расширить границы своей личности, они пытаются найти спасение во внешних изменениях. «Пришло время кое-что поменять в своей жизни», — говорят они и переезжают из садовых домиков в пригород, или строят дома, или подновляют кирпич, веря, что это даст им ясную цель в жизни. В то время как мужья концентрируют свои усилия на том, как «сделать это», жены погружены в то, что Джон Кеинет Гэлбрайт называет «конкурирующей демонстрацией административного превосходства».
Как люди находят множество путей в суматошный период осознания своих тридцати, так существует и множество путей выхода из него: известно несколько шумных, но эффективных способов непосредственного решения проблемы и спокойных, более плавных методов, которые позволяют «не выпускать пар» до тех пор, пока брожение не закончилось.

Глава 14. БРАЧНЫЙ СОЮЗ, ВЗАИМООТДАЧА В НЕМ

Брачный союз
Итак, теперь им исполнилось по тридцать лет. Он — подающий надежды адвокат с Уолл-Стрит, усиленно работающий для потребностей общества. Она любит политику, участвовала во многих кампаниях. Они поженились в возрасте двадцати пяти лет. Несколько лет они, как казалось, наслаждались новым опытом жизни в типичном брачном союзе в рамках их профессиональных занятий [14]. Я знала их как хороших друзей, но не знала ничего о качестве уз, которые их связывали как супружескую пару. Однако я чувствовала, что у них, как и у большинства из нас, есть определенные проблемы.
Время от времени я заходила к ним ненадолго. Если они были на даче у родителей, Рик молча сидел за ланчем, пока его известный в городе отец распространялся на тему, как поставить классный удар. Случайно отец сказал: «Рик с трудом добыл доказательства для вызова в суд». Все остальное время Рик сидел как на иголках. Место Джинни было на «детском» конце стола, рядом с малышами. Временами она казалась маленькой пожилой женщиной.
Но, покидая дом родителей и развлекаясь на пляже, они становились другими людьми, превращаясь в молодую супружескую пару. Джинни с растрепанными и прекрасными, как у феи, волосами и стройными ногами демонстрировала свою женственность. Рик носил на плечах маленького сына и лучезарно улыбался, будто бы весь мир лежал у его ног.
Однако не все в их брачном союзе было так гладко.
«Меня приводит в бешенство мысль о том, что я и в пятьдесят пять лет буду заниматься этой однообразной, скучной профессией», — говорит Рик. Когда жена одного из адвокатов выразила желание пойти учиться в юридический колледж, Рик поддержал желание молодой женщины, сказав: «Великолепная идея, это были лучшие годы моей жизни». Он дал ей несколько дельных советов и предложил свои контакты.
«Жена любого другого человека может идти учиться в юридический колледж, но не твоя собственная», — замечает Джинни, и кажется, что она наслаждается этим противоречием. Попавшись, Рик пытается вяло отшутиться: «Джинни, для самовыражения тебе нужна борьба».
Сначала я побеседовала с Риком Брейнардом. Идея стать адвокатом возникла у него в тринадцать лет. Родители отдали ему часть акций крупной бейсбольной команды. Получив свою первую доверенность, он пошел в парк и посоветовал тренеру, как руководить командой. Газеты опубликовали интервью с этим маленьким свободным (действующим на свой страх и риск) реформатором. Рик был польщен тем, что в один день привлек к себе внимание общественности. Обычно в центре внимания всегда находился его отец, адвокат, который имел статус ведущего независимого реформатора в их городе. Единственный сын в семье, где остальные дети были девочками, Рик в результате получил модель, с которой можно было посоперничать.
Закончив колледж и показав себя заурядным студентом, изучив политические науки, которые он считал ненужными, Рик на некоторое время уехал за границу. Он считает, что это дало ему большой познавательный опыт. Затем он поступил на юридический факультет, где большое влияние на него оказал профессор, который требовал точного письменного изложения своих мыслен. Профессор был мастером риторики и аргументации. Рик тоже стремился к этому.
«У меня всегда было три цели: я люблю власть, я хотел бы иметь деньги и (не думаю, что в этом есть какое-то противоречие) я хотел бы работать на благо общества».
Я спросила, не думал ли он серьезно о том, чтобы в дальнейшем выставить свою кандидатуру на пост президента.
«Я думаю, что хотел бы попробовать себя на работе в правительстве. Но это никогда не было для меня целью. Это была мечта, от которой я отказался. Моя настоящая цель сейчас — обрести такое положение, при котором я смог бы позвонить мэру и сказать: „Послушай, я рекомендую то-то и то-то“. У меня есть наставник в юридической фирме, который действует таким образом, и он ослепляет меня своим блеском».
В тридцать лет Рик столкнулся с некоторыми непредвиденными обстоятельствами в семейной жизни. Он хотел бы увеличить свою семью. «Это очень важно для меня. Я не ожидал, что буду так сильно любить своего сына. Я хотел бы иметь больше детей. Я никогда не смогу жить один».
У него возникла натянутость в отношениях с женой. «Думаю, Джинни не ожидала, что роль жены потребует от нее такой заботы и что моя работа будет отнимать у меня столько времени. Я говорил ей, что хотел бы видеть больше заботы. Она же полагает, и по существу я с ней согласен, что я должен больше внимания уделять сыну. Но в эмоциональном плане я хотел бы от всего этого избавиться».
Больше всего Рик беспокоится из-за того, что время уходит и он может не успеть осуществить задуманное. В двадцать лет достаточно просто взяться за что-то, и тебя уже считали достаточно компетентным. А сейчас ему не терпится расширить свои профессиональные возможности.
«Восемьдесят пять процентов времени я действительно наслаждаюсь своей работой. Но когда я получаю сумасбродное дело, то выхожу из здания суда и говорю себе: „Что я здесь делаю?“ Мне начинает казаться, что я только зря теряю время».
Сейчас Рик собирается оставить юридическую фирму. Если он еще немного подождет, то ему могут предложить стать партнером. «А это то же самое, что жениться на фирме».
Я спросила, говорил ли он о своих переживаниях с Джинни. «Нет, так как она ничего подобного не испытывает и не сможет меня понять».
А чего бы он хотел от своей жены в этот момент? «Я не хотел бы, чтоб меня беспокоили. Звучит жестоко, но я не хочу думать о том, чем она собирается заниматься на следующей неделе. Поэтому я несколько раз говорил ей, что она должна вернуться к учебе и получить степень в области социологии, или географии, или в чем-нибудь еще. Надеюсь, это удовлетворит ее, и мне не нужно будет беспокоиться о ее проблемах. Я хочу, чтобы она сама решила свою судьбу».
Девичество Джинни было так же безмятежно, как и у ее мужа. До одиннадцати лет она была единственным ребенком, а затем у нее один за другим стали появляться братья и сестры.
«Первый раз я увидела мать пьяной, когда она была беременна пятым ребенком. С каждым ребенком дело обстояло все хуже и хуже. Мать стала уходить, якобы за покупками. Отец в буквальном смысле вытаскивал ее из баров. Когда я находилась дома, мне приходилось быть матерью для братьев и сестер. Я оказалась втянутой в ужасное соперничество с матерью. Я была более терпелива и умна в уходе за маленькими детьми. Она же только кричала на них». Джинни была довольна собой, но в то же время испытывала чувство вины за мать. Она заменила мать в той роли, в которой та не состоялась. Тем не менее, она помогала матери в трудной ситуации и, казалось, находилась на пути становления своей индивидуальности.
Джинни была способной девочкой и хорошо училась. Отец поощрял ее. Он допоздна засиживался с дочерью после того, как работа по дому была выполнена, и помогал ей готовиться к занятиям. Она оказалась очень сильна в математике, а он был инженером. Они стали интеллектуальными партнерами. Но отец всегда был недоволен, если девочка получала по математике не высший балл. В семнадцать лет она попыталась отказаться от домашней работы, но ей разрешили отходить от дома не дальше двора. Отец настоял, чтобы она пошла учиться в городской университет, где он работал.
«Мне не нравилось, что у меня великолепно шла математика. Математика для мальчишек. Все мои сокурсницы были сильны в истории. Свой первый курс по математике я закончила блестяще, и мне дали двух парней на обучение. Что случилось потом, я не могу объяснить. На заключительном экзамене по математике я провалилась». Преподаватель неопределенно намекнул ей, что она обманула его на первом курсе. Он сказал ей, что поставит положительную отметку, если она пообещает не продолжать изучение математики на следующем курсе.
«Провал на экзамене по математике для меня был шоком. Ведь до этого все шло отлично. Я решила, что была не так хороша, как думала, и решила переключиться на изучение истории, получать приличные отметки и больше не искушать судьбу Отец перестал поддерживать меня — я его очень сильно подвела. Это было для меня окончанием какого-то этапа».
Однажды вечером, когда она укладывала волосы перед тем, как пойти на свидание, отец сказал ей, что, отправляя ее в университет, он надеялся таким образом устроить ее личную жизнь, ведь там она могла найти себе мужа. А когда пришло время решать, продолжить ли учебу в университете, совет отца был короток: «Будь стюардессой».
Не имея ни малейшего представления о том, чем заниматься дальше, без всякой финансовой поддержки, Джинни решила поехать в Нью-Йорк. В агентствах по занятости в Нью-Йорке ей говорили, что она достаточно хорошо образована, но не умеет печатать. Она стала изучать обучающие программы и умудрилась получить стипендию. Но тут Джинни занялась работой, которая полностью ее захватила. Вместе с темнокожим учителем школы в Гарлеме она создала команду, которая пыталась изменить систему начального обучения детей.
Через год она встретила Рика. «У меня было два пути: либо Рик, либо работа. Я предпочла быть с Риком». Она оставила свой учительский пост с чувством вины. После первого года замужества Джинни почувствовала беспокойство и решила поступить на юридический факультет. Рик сказал: «Хорошо, попытайся. После первого года обучения ты, может быть, сможешь перейти на вечерний».
"Его единственное условие заключалось в следующем: я должна была поступать только на юридические факультеты Колумбийского или Фордхэмского университетов. Он сказал, что если я не поступлю туда, то не смогу стать адвокатом, и я послала заявления именно в эти университеты. На самом деле тот факт, что я хочу стать адвокатом, мало что значил для мужа, то есть для его жизни и его успеха. Его беспокоило, какую часть своего времени я буду посвящать заботе о нем.
Я усердно готовилась. Все было для меня в новинку. У меня возрос интерес к политике. Мой аналитический ум, моя общественная работа в школе и будущая учеба на юридическом факультете сочетались бы как нельзя лучше. Я почувствовала перед собой направление и цель".
За месяц до того как заявления вернулись обратно, она почувствовала непонятные симптомы и побывала на приеме у гинеколога. Затем она позвонила Рику.
«Я беременна».
«Джинни,это великолепно».
«Но я думаю, что это немного не вовремя. Я думаю, нам нужно это обсудить».
Он повысил голос: «Обсудить? Что?»
В этот вечер он пришел домой готовый к обороне: «Ты станешь великолепной матерью, Джинни. Не паникуй. Твои сомнения объясняются комплексом неполноценности. Поверь мне, я абсолютно не сомневаюсь».
Она набросилась на него, плача от ярости: «Я не готова иметь ребенка. Ты сделал это. Ты вынуждаешь меня принять решение».
«Да о чем ты говоришь?»
«Ты меня сделал беременной для того, чтобы лишить шансов учиться».
«Но это нечестно! Ведь тебя еще не приняли. Если бы я знал, что тебя приняли в Колумбийский университет, разве я помешал бы тебе?»
«Я могла бы сделать аборт», — сказала она.
Его лицо вытянулось, а взгляд стал отчужденным. Эта беспомощная истеричка была носителем его семени.
«Мы заведем ребенка попозже», — добавила она.
Он провел ее в гостиную и усадил на диван. Его голос был тверд: «Это очень плохая мысль. Сейчас ты немного расстроена и испугана».
Она не стала поступать в университет.
После того, как я поговорила с каждым из них отдельно, мы согласились, что будет полезно посидеть и поговорить всем вместе. Следовало обсудить конфликтную ситуацию в их взаимоотношениях [15]. Они предложили совершенно различное толкование таких вопросов, как дети, работа, время.
Кто действительно хочет иметь детей в этой семье? Насколько сильно? И от чего готов отказаться ради этого?
Рик: «Я хочу, чтобы в семье было трое или даже четверо детей. Я хочу этого очень сильно. Это нужно мне не для личного удовлетворения, а потому что я повзрослел. Я не хочу, чтобы мой сын был единственным Брейнардом в своем поколении. Я хотел бы иметь двух сыновей и одну или даже двух дочерей. Я не знаю, от чего мог бы отказаться. В детстве я мало видел своего отца. Однажды я сказал ему, что хотел бы видеть его семьдесят два часа в год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64