— вздохнул Федя, обняв лохматую шею пса.
Собака, словно чувствуя настроение мальчика, заскулила.
— Не вой! — строго приказал разведчик. — Все хорошо будет. Нет, не изменник я!.. Ешь, Свирепый, корку и помалкивай, чтобы вся собачья команда не увидела. А то увидят, набегут, а у меня нет ничего… Ну, иди, не мешай, у меня дела…
Но не успел Федя и шага сделать, как, оглянувшись, увидел, что за ним увязались еще три собаки. Они вертелись около Феди, клали лапы ему на грудь, совали носы в карманы.
Такая привязанность тронула разведчика. Он сдвинул картуз на затылок и засвистел так, как никто не умел, с особыми переливами. Собаки радостно запрыгали вокруг. Шустрая кривоногая собачонка разбежалась, подпрыгнула и лизнула его в нос.
— Тихо! — сказал Федя. — Не лезь. Эх, забыл я вас на Альку науськать… А в поход ребята меня все равно возьмут. Ну, марш по домам! Когда понадобитесь — свистну.
Однако, оставшись один, Федя задумался. Он очень хорошо знал Женю. Так просто тот не простит. Даже Наташа не уговорит его. Женя, если он считает, что прав, не побоится стать один против всех.
«Нашел с кем связаться — с Алькой!» — терзался разведчик.
Не придумав, что предпринять, Федя своей излюбленной дорогой — огородами и дворами — побежал к Володе.
Но его опередили. Два старика, в которых Федя узнал почтальона и лесника Сергея Егорыча, уже подходили к Володиному крыльцу. Старики о чем-то оживленно разговаривали. Реденькая, похожая на мочало, бородка почтальона задорно вздернулась над впалой, узенькой грудью. Он так и вился около спутника. Медведеподобный лесник, степенно поглаживая седые усы, вышагивал гоголем.
Раздосадованный, Федя повернул назад.
Глава V
ПРЕРВАННОЕ СОВЕЩАНИЕ
На следующий день, на пять часов утра, было назначено совещание участников похода в падь Золотую.
Но ребята проспали. Сияющее солнышко уже высоко стояло над Монгоном; нежась под ласковым теплом, земля дышала легким паром; уже босоногая детвора поспешила на речку, когда три человека один за другим появились около штаба.
— По огородам шли? — шепотом спросил Женя,
— Ага.
— Никто не видел?
— Меня видели… — тоже шепотом ответил Паша.
— Кто? — встревожился Женя.
— Дедушка.
— Дедушка не беда, — успокоился Женя. — Он ничего не спросил?
— Спросил: «Куда, говорит, Паша, так рано спешишь?» А я ответил: «Утром, говорю, воздух очень полезный, и спешу я воздухом подышать, тренируюсь». Тебя, Борька, тоже дедушка видел?
— Видел, — ответил Боря.
— И тоже спросил, куда идешь?
— Спросил.
— А ты что ответили
— На рыбалку.
— На рыбалку? Эх ты, Борька! Без удочек на рыбалку. Что ты за человек? Сказал бы тоже про воздух — и всё.
— Не подумал я про воздух! — вздохнул Боря.
— Хватит тебе, Пашка, — сказал Женя. — Дедушка, хоть и узнает, никому не скажет. Я бы тоже про воздух не подумал… А Федьку, ребята, сегодня или вчера видели? Ты, Паша, рядом живешь.
— Нет. Куда-то делся. Из дому чуть свет убежал, а удочки на крыше.
— И Альку не видели?
— Алька дома.
— Где же Федька?…
Над исчезновением Феди Женя задумался еще вчера. Подозрительными казались и утверждения испуганного Ваньки «клюет — не ловится», что в штабе сама собой открылась и закрылась дверь. Похоже на проделки Федора. Не был ли он вчера в штабе? Не следит ли за ними?
— Остерегайтесь, ребята, его: он все Альке передаст… — предупредил Женя. — Что-то Наташа задержалась…
— Ты, Женя, тоже хорош! — укорил Паша. — Все, что я вчера говорил, Наташе передал. Да еще письмо написал.
— Какое письмо? Что ты мелешь?
— Обыкновенное.
— Ничего, Пашка, не понимаю! — рассердился Женя. — Говори толком!
— Даже рассказывать неинтересно. — Паша поморщился. — Бегу вечером по улице, смотрю — Наташа на голубятне палкой машет. Спрыгнула с голубятни — и ко мне! Только заметил я, что она по-особому идет: руки вот так — на грудь, глаза сузила и смотрит как-то… Точь-в-точь, как тогда, когда меня с Федькой отмутузила. — Паша рассказывал, оживленно жестикулируя руками. — Подошла и бумажку прямо мне в нос. Я не понимаю, в чем дело, а она кричит: «Читай!» А в бумажке написано: «Наташа, в Золотую падь ребята тебя не возьмут. Пашка про тебя говорит, что…» Ну, и так далее. Я только молчу и отступаю. Размахнуться-то ей ведь недолго. Погрозила она кулаком и посулила: «Завтра я при ребятах с тобой поговорю...» А ты, Женька, отпираешься.
— Не я писал, Пашка!
— А кто? Борька, что ли? Нас трое было, больше никого.
— Трое, как же!
Несомненно, записка была делом рук Федора. Всем была известна его привязанность к Наташе, возникшая, как ни странно, после драки, в которой Федя был побежден. Он вполне мог обидеться за нее. Значит, Федор следит за ними, был вчера в штабе (где он ухитрился спрятаться?!), подслушивал разговор, узнал о пади Золотой, о дневнике, о планах ребят — обо всем. Что будет? Что сделает Федька?
Федька был чудесным другом. Но на что способен он как враг? Неужели обо всем расскажет Алику?
«А если помириться? Наташа права: стоит только сказать Федору, и он будет с нами… Нет. Ведь я ни в чем не виноват перед Федором! Пусть он первый…»
— Вот и Наташа! Что так долго? Мы уж думали, случилось что, — ласковым голоском проговорил Паша, увидев девочку, неожиданно появившуюся в окне.
Спрыгнув с подоконника и прищурив глаза, скрестив на груди руки, она неторопливо пошла прямо на Пашу. Тот сразу почувствовал неладное и стал пятиться, пока не уперся в стену.
— А вот интересно, Наташа, — беспечно заговорил он, измеряя, впрочем, сокращающееся расстояние, — почему скелет мамонта часто находят так: нога в одном месте, а голова в другом? Я вчера прочитал и удивился. У ящерицы можно оторвать кусок хвоста, и она дальше побежит, потом даже новый хвост вырастет у нее. Но как же мамонт где-то свою ногу оставил? Не думала, Наташа?
Девочка в ответ презрительно сжала губы.
— Вчера я еще об одном думал, — благодушно улыбаясь, продолжал Паша. — Знаешь, о чем? Почему девчонки редко дерутся? Наверное, потому, что девчонкам стыдно драться. Они поспорят, и всё.
Наташа тряхнула косичками.
— Ти-ти-ти!.. — передразнила она тоненький голосок Паши. — О стыде заговорил! А тебе не стыдно? Значит, я устану быстрее тебя? И свистеть, говоришь, не умею? Вот ка-ак свистну! Попробуй проголосуй сейчас против меня. Увидишь, какое «стыдно» получится. Мышей я боюсь, а тебя пока нет. Понял? Ну, голосуй!
Паша поднял сразу обе руки.
— Никто даже не посмеялся над поражением Паши. Это не было позорным поражением. Наташа не входила в разряд обыкновенных девчонок. Она гоняла голубей, играла в бабки и даже в городки, ходила на рыбалку, умела свистеть в два пальца (такое искусство, как известно, дается даже не каждому мальчишке), изредка умела и драться. Все очень хорошо помнят бой, о котором мы расскажем потом.
Нет, ребята не улыбались. Зато неожиданно расхохоталась сама Наташа.
— Ну и потешный ты, Пашка! Хитрюга! — приговаривала она. — Какого-то мамонта выдумал!.. — Потом протянула руку и сказала серьезно: — Мир!
— Мир! — тоже серьезно, с достоинством подавая свою руку, ответил Паша.
Женя открыл совещание.
— Вот что, ребята, — начал он. — Тут так получается, что о пади Золотой, наверное, уже узнал Алька… Кто тебе, Наташа, записку передал? Федька?
Наташа не могла ответить наверное. Феди она не видела, а записку нашла приколотой к голубятне. Тут все сомнения у ребят исчезли. Голубятню сторожил цепник, и подойти к ней мог только Федор.
Если бы не был замешан Алик, ребята не так бы встревожились. Опасаясь, что их могут снова подслушать, они обошли кругом домика. Женя оглядел все внутри штаба, но ничего подозрительного не заметил. Потайной ход был закрыт, шнур, от него спрятан. Так же беспорядочно наклонены сигнальные рычаги, та же пыль на столе. Еще раз осмотрели все закоулки.
— Павел, встань у окна! Борис — у дверей! Смотрите, чтобы ни один человек не подошел к штабу! — приказал Женя.
Приказание было выполнено мгновенно. Даже Боря раскачался быстрее обычного.
Женя снял пилотку и поправил галстук.
— Начнем, ребята… Паша, ты разузнал дорогу на хребет, к поляне с фонтаном? Говори да поглядывай в окно. Следи.
— Узнал. На гору подняться — хребет видать; там даже летом снег. Кажется, что близко, а на самом деле далеко. Дедушка мне план начертил. От шоссе надо свернуть на тропу, идти все время по ней. Пять падей перейти — и будет хребет. Тропа до поляны идет. А дальше уже ни тропы, ни дороги нет. Дальше — одна дремучая тайга.
— Дальше по «Описанию» партизан пойдем. Главное — «Описание» это разыскать. Ты не спросил: может, на хребте еще такие поляны есть?
— Конечно, спросил. Поляны еще есть, но с фонтаном только одна. На ней, значит, партизаны и закопали «Описание».
— А ты спрашивал-то как? Дедушка ни о чем не догадался?
— Ну еще бы! Правильно спрашивал. Два часа говорил. Говорю-говорю, сначала совсем про другое, а потом незаметно и про поляну вставлю. Я бы незаметнее, не про все в один день спросил, да пришлось торопиться, потому что дедушка в какой-то город ехать собирается.
— В город? — заинтересовался Женя. — В какой город?
— Не знаю. Я тоже удивился, а он ответил: «Нужно, герой, съездить». Помните, его в Крым посылали, на курорт, он и то не поехал. Отпуск проводит всегда в лесу. А сейчас почему-то решил ехать.
— Интересно… Давай, Паша, чертеж, посмотрим. Все склонились над листом бумаги. Прежде всего бросалась в глаза толстая стрела с написанными у концов словами: «север», «юг». Затем выделялась жирным шрифтом пунктирная линия. Паша объяснил, что так отмечена тропа, по которой надо идти. Голубые извилистые линии означали речушки.
Большую часть чертежа заполняли крохотные деревья, нарисованные несколькими штрихами. Чем дальше к северу, тем гуще стояли они. Видимо, там начинался знаменитый хребет, знаменитая черная тайга, о которой ребята часто слыхали от бывалых людей. Наконец, в самой гуще леса тонкой линией был обведен небольшой круг с нарисованным в нем крохотным фонтаном. Пунктирная линия тропы упиралась в фонтан и обрывалась.
С трудом подавляя волнение, изучали ребята чертеж. Ведь это был первый ключ к открытию тайны далекой пади Золотой.
Внезапно что-то стукнуло. Вслед за этим все услыхали крик и плач.
Женя первый стремглав выскочил на улицу. От штаба, плача, ругаясь и держась рукой за спину, улепетывал Сережка.
— Плохо мы, ребята, караулили! Мальчишка к самому штабу подошел, а мы и не видели. Так мог и Федька подобраться…
— Чего же он орет?
— Испугался кого, что ли?
А Сережка, отбежав, обернулся к штабу и, все еще держась одной рукой за спину, другой ожесточенно замахал над головой:
— Попадетесь мне! Подойти к вам нельзя? Камнями бросаются! Попадетесь!
Ребята недоуменно переглянулись, огляделись. Кому он грозит?
— Кто тебя, Сережка? — участливо спросил Паша.
Но этот невинный вопрос Сережку точно ужалил.
— Еще спрашивают! Сами кидаются да еще спрашивают! — пуще прежнего закричал он. — Расселись в своем штабе, камнями кидаются да еще спрашивают!
Это было уж совсем странно. Вблизи штаба, кроме них и Сережки, никого.
— Еще спрашивают!.. — кричал Сережка.
— Ребята, может, это в него метеор ударил… — вдохновенно начал Паша.
Но Женя его резко оборвал:
— Не глупи! Какой еще метеор? Конечно, кто-то в него бросил.
Нахмуренный, сопровождаемый ребятами, он опять обошел кругом штаба, не пропустил ни одной доски и бугорка, заглянул на чердак. Нет никого. Что такое творится? Кто ударил Сережку?
В штабе Женя подозрительно посмотрел на дощатую переборку, скрывающую его потайную каморку. Во времена тимуровцев ее не было. Доски Женя прибил позднее самыми большими гвоздями. Открыть ее можно, только дернув шнур. Нет, даже Федька не мог ее отыскать.
— Продолжаем совещание, — проговорил Женя. — Наверное. Сережка во сне камень увидел… Только смотрите, ребята, лучше. Помните, как Федька караулил?.. Подсчитал, Боря, сколько продуктов надо?
— Так.. Что тут? Хлеба сорок килограммов! Куда так много?
— По полкилограмма в день на человека, нас четверо.
— Ну и неверно у тебя! Вчера подсчитывали: туда и обратно идти десять дней, значит, на одного человека надо по пять килограммов. А ты по десять!
— В запас! — буркнул Боря.
— В какой запас?
— В запас. Дедушка говорит — идешь в тайгу на день, бери продуктов на два.
— Верно. Я и забыл. Ох, много продуктов надо!.. А почему, Боря, у тебя одно пшено, а ни рису, ни манной крупы нет?
— Пшенная — самая выгодная, — ответил Боря подумав. — Дешевая, разваривается хорошо. И много не съешь. Она вкусная, но не так уж сильно вкусная, чтоб много съесть.
— Понятно! — присвистнул Паша. — Ты не завхоз, а скупердяй. Чем хочешь в походе нас кормить? «Вкусная, да не так уж сильно вкусная». Пока золото да уголь найдем, ты нас голодом заморишь!.. Конфеты есть?
— Сахар выгоднее, — добродушно ответил Боря и вдруг подозрительно покосился на Пашу, почувствовав в его словах что-то неладное.
— Переписать, — рассердился Паша, — всё переписать! Самая питательная пища нужна. Все путешественники даже шоколад с собой берут. На твоей пшенной каше даже на маленький ледник не поднимешься!
— Ти-ти-ти! — передразнила его Наташа. — Шоколад, какао, рис! Ты, Паша, как из детсада. Деньги-то у тебя на шоколад есть?
Когда ребята подсчитали свои сбережения, оказалось, что денег у них всего пятнадцать рублей семнадцать копеек. Были, правда, запасы продуктов, но такие незначительные, что их и считать нечего. Только соли и спичек оказалось достаточно. Соли десять килограммов, а спичек четыре коробки.
— Вот тебе и конфеты! На хлеб не хватит, — почесал затылок Боря.
— Были бы у нас ружья, настреляли бы дичи…
— Где их взять, ружья?
— Ну, Пашка, где твои деньги? — спросил Боря. — Болтаешь, болтаешь!..
— Деньги достанем! — уверенно сказал Паша. — Ты зря придираешься.
— Где достанем?
Паша не успел ответить.
— Зачем камнями кидаетесь? — раздалось на улице. Ребята застыли на месте. Минута — и опять:
— А вот я маме скажу. Я не мешаю вам в своем штабе сидеть, и не кидайтесь…
Не успели ребята прийти в себя, как в потайной каморке что-то загремело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36