— Сама… Что же ты так смотришь? — в свою очередь, удивилась женщина.
— Нет, уж лучше не пилите, — посоветовал Паша. — Вы не знаете моего дедушку? Сила у него — во! А спина еще и сейчас болит. Сколько лет уже лесорубом не работает, все болит! А вы совсем заболеете.
Рабочие громко засмеялись.
— Ничего, парень, у меня спина не заболит! — весело сказала женщина.
Она взяла в руки странный инструмент, тонкую и длинную стальную раму, через которую была перекинута, как цепь у велосипеда, тоже стальная лента с зубьями. Видимо, инструмент этот был совсем не тяжелый: женщина без всякого усилия подняла его и пошла. За ней потянулась длинная черная веревка, прикрепленная к этой раме.
— Что у нее в руках?
— Пила.
Ребята были так сбиты с толку, что даже Паша промолчал. Какая же это пила? Пила у каждого дома есть, все пилить умеют. Взрослые просто решили подшутить над ними.
— Правда, ребята, пила, — заметив общее недоверие, серьезно сказал дядя Коля. — Только не простая, а электрическая. Потому и стоит здесь электростанция. По кабелю, — он указал на то, что ребята приняли за веревку, — к пиле подводится ток.
Пильщица подошла к такой толстой сосне, что двое ребят едва бы обхватили ее.
— Сколько надо времени, по-вашему, чтобы спилить ту сосну? — спросил дядя Коля.
— Много… Простой пилой — час, не меньше…
В это время начала работать, громко застучав мотором, электростанция. Женщина что-то включила, и стальная зубчатая лента с огромной скоростью — так что казалась неподвижной — побежала по роликам. Только резкий, сильный звук указывал ее движение. Пильщица приставила раму к дереву. Брызнули и полились желтой струйкой опилки. Пила вонзилась в дерево, как нож в масло. Прошло не больше минуты — сосна накренилась и с приглушенным, но далеко раздавшимся гулом рухнула на землю.
Улыбнувшись ребятам глазами, пильщица подошла к другому дереву, К третьему… к десятому. Изумленные и восхищенные, ребята следовали за ней. Остальные рабочие обрубали со спиленных деревьев сучья и складывали их в кучи. Они едва успевали за одной электропильщицей — молодой и, видать, совсем не сильной женщиной.
— Сейчас, ребята, посмотрим, как трелюют бревна, — сказал дядя Коля.
— Трелюют?
— Ну, подвозят спиленные бревна. Подтаскивают их к лесовозной дороге.
— Значит, там тяжело, — решил Паша. — От такой пилы у дедушки не болела бы спина.
Капустин привел ребят туда, где уже спиленные и очищенные от сучьев деревья лежали длинными неправильными рядами. Ребята попытались сдвинуть бревно. Оно было точно налито свинцом и даже не пошатнулось.
— Да-а, попробуй-ка, потаскай такие!
— А где рабочие? Обедают?
На бревнах сидел только один мальчишка. Он давно с любопытством поглядывал на ребят. Но сейчас, когда они направились к нему, сделал вид, что даже не замечает их.

— Знакомьтесь, ребята, — сказал дядя Коля, — и побудьте здесь одни. Мне надо сходить по делам.
— Александр Афанасьевич… — небрежно приложив руку к помятой, с оторванным козырьком фуражке, назвал себя мальчик и привстал.
Ребята опешили. Что за птица такая: Александр Афанасьевич? А ростом с Пашку, и нос шелушится.
— Евгений, — назвал себя Женя, но посмотрел на мальчишку с неприязнью.
Ребята по очереди, так же скромно, отрекомендовались.
— Федька! — представился последним Федя. — До Федора Петровича еще нос не дорос…
Это был явный вызов. Но мальчишка ответил на него самым обидным образом: сплюнул через зубы и даже глазом не повел, будто для него никакого Федьки не существовало.
Федя сдвинул картуз на затылок и посмотрел на Женю. Тот отрицательно покачал головой. Проучить бы за зазнайство, конечно, надо, но получится не по-честному: мальчишка один, а их пятеро.
— Ты учишься? — как можно миролюбивее заговорил первым Женя.
— Конечно, учусь.
— В каком классе?
— В пятый перешел.
— Учительница у вас хорошая?
— Конечно, хорошая.
Говорил он нехотя, отрывисто и вообще держался, как задавала. Обиднее всего, что он скажет слово — и сплюнет, скажет второе — опять сплюнет. Как ни старался Женя держаться спокойно, но в нем уже закипало. Говорят как с человеком, так же и ты говори.
— Послушай-ка… — начал он.
Но Федя перебил его.
— Эй, ты! — выступил он. — Ты с Женей так не разговаривай. Он бы пятерых таких убрал, да только связываться не хочет! Ну, а я ничего, я свяжусь! Ишь, какой нашелся: говорит будто лает, да еще и плюется! Так осажу….
Мальчишка, видно, смутился.
— Я, ребята, так… Я ничего… — заговорил он. — Это механик наш Александром Афанасьевичем меня прозвал, а так, ребята, я просто Шурка.
Федя неохотно отступил на шаг, но картуз его был красноречиво сдвинут на затылок и руки в карманах.
— А здесь что ты делаешь? — уже дружелюбно спросил Женя.
— Бревна трелюю.
— Трелюешь?.. — Женя переглянулся с ребятами. — Нам дядя Коля говорил, что трелевать — значит, бревна к дороге таскать. Верно?
— Верно. Вот я и трелюю. Десять дней уже!
— Врешь ты! — воспользовавшись замешательством, опять выступил вперед Федя. — А еще Александром Афанасьевичем прозвали. Шуркой ты был, Шуркой и остался!
— Как — вру? — опешил от неожиданного нападения Александр Афанасьевич, недоуменно заморгав белесыми ресницами.
— Ты?! Таскаешь?.. Врет, ребята, хвастунишка и задавака этот! Да мы все брались, даже пошевелить бревно не могли, а он на тебе: «Таскает»!
— Эге! — оправившись от смущения, вдруг оскорбительно усмехнулся мальчишка.
— Вот тебе и «эге»! Подними-ка сейчас, хоть за конец, вот это, самое тонкое. Подними!
— Да ты, я вижу, с неба свалился. Ничего не понимаешь, как вот это бревно.
Федя так и подпрыгнул:
— С неба? Бревно? Я?! А ну, выходи! Один на один, Я тебе наподдаю!
— Мне? Наподдашь?
Разговор принимал опасный оборот. Женя был в затруднительном положении, не зная, что предпринять. Но, к счастью, к ребятам, погромыхивая гусеницами и переваливаясь, как утка, катился трактор. Около бревен он ловко развернулся.
— Александр Афанасьевич! — высунувшись из кабины, прокричал чумазый тракторист.
Мальчишка, презрительно посмотрев на Федю, побежал к трактору, принял от стоящего на платформе унылого на вид рабочего связку стальных тросов и, делая из них петельки, стал надевать на вершины бревен. Унылый рабочий неуклюже слез с платформы и занялся тем же. Тракторный двигатель в это время продолжал работать, но трактор стоял на месте. Медленно вращался барабан, разматывая толстый длинный трос. Приехавший рабочий оттаскивал его к бревнам.
Тракторист быстро вылез из машины. Он помог мальчику и рабочему закрепить тросики на бревнах, а крючки их свободных концов зацепили за толстый трос, который спускался с трактора.
Тракторист все проверил, похлопал мальчика по плечу и вскочил в кабину:
— Тащим, Александр Афанасьевич?
— Тащим, Яков Иванович!.. Эй ты, картуз, посторонись! — крикнул сурово Александр Афанасьевич. — Да и вы тоже. Шляются тут… Женя, отойди, придавить может.
Барабан на тракторе закрутился, наматывая трос. Вот он натянулся: бревна, одно за другим, дрогнули и, сталкиваясь, бороздя землю, поползли к трактору. Трос подтянул их на металлическую площадку. Несколько мгновений — и площадка вместе с концами бревен, лежащих на ней, поднялась. Унылый рабочий снова взгромоздился на площадку и сел у кабины.
Трактор застучал сильнее и чаще, поднатужился, скрипнул гусеницами и тронулся. Бревна — сразу на полдома, — оставляя на земле глубокий след, потянулись за ним.
Мальчик сел вполоборота к ребятам, показывая полное равнодушие. Однако чувствовалось, что он обижен. Федя смущенно ковырял ногой землю. Шурка оказался настоящим рабочим и совсем не врал, что трелюет бревна.
— Вот так попались мы! — проговорил Женя.
— Ты всё! — напустилась Наташа на Федю. — Иди сейчас же извинись! Помириться надо.
— Не умею я! — буркнул Федя.
— А задираться умеешь? Иди, иди! — Наташа повернула его за плечи и подтолкнула.
Федя покосился на девочку и, ворча под нос, пошел.
— Подожди, Федя, — тихо остановил его Женя. — Наташа, у него ничего не получится. Они обязательно подерутся… Паша, начинай ты первый мириться.
— Сейчас помиримся, — спокойно ответил Паша:
Ребята не слыхали, как Паша затеял разговор с Александром Афанасьевичем, но, когда увидели, что беседа у них идет мирно, подошли. Шура и Паша сидели на бревне лицом друг к другу и оживленно бросались словами.
— Дерево, — говорил Паша.
— Клюква, — отвечал Шура.
— Камень.
— Щавель.
— Корень.
— Красная смородина…
— Не мешайте, ребята! Мы игру придумали. Шурка Мне говорит, что в тайге кислым бывает, а я — что твердым. Кто больше слов скажет, тот и чемпион… Пень.
— Простокваша.
— Э-э, постой! — закричал Паша. — Простокваша хоть кислая, а разве в тайге она водится?
Но Александр Афанасьевич, должно быть, тоже не любил лазить за словом в карман.
— А я ее принесу да поставлю, вот она и в тайге будет, — ответил он. — Давай дальше.
— Помидор…
Даже Боря, с его опаской к Пашиным планам, сейчас с уважением смотрел на главного штурмана. Вдруг в самом деле Шурка назовет настоящее «Кислое», которое встало поперек дороги к пади Золотой.
— Победил ты меня! — вздохнул Паша, когда понял, что соперник исчерпал весь запас «кислых» слов и начинает плутовать. — Ты — чемпион!
Шура еще сказал «кожа» и добавил:
— Не веришь, что кислая, так попробуй.
Но ссориться не входило в расчет Паши.
Довольный победой, Александр Афанасьевич весело посмотрел на ребят. Паша с необычайной легкостью перевел разговор на другое.
— В лесу скучно жить? — спросил он.
— Почему скучно? — ответил Шура. — У нас тут поселок.
— А ни кино, ни радио нет.
— Эх, ты! Кино каждую неделю бывает, а радио все время. Такая станция у нас, что сразу Москву ловит.
— Ну, а железной дороги нет. Когда паровозы гудят, то как-то веселее.
— Паровозы? Они как автомобили гудят?
— Ты что, паровозов не видел?
— Нет еще, — смутился Шура. — В кино видел, а так нет. Зато самолеты к нам каждый день прилетают.
— Ребята, — сказал Федя, — Шурка еще паровоза не видел!
— Ничего, скоро увижу! — уверенно сказал Шура. — Сейчас к нашему участку подводят железную дорогу, только не настоящую, а узкоколейку. Торопятся закончить до зимы. Вторых рабочих-трелевщиков взяли на постройку дороги, а пионеры взялись помочь.
Шура рассказал, что отец у него лесоруб и дедушка был лесорубом. Он, Шурка, тоже мечтает в лесу работать и, когда окончит семилетку, поедет в лесной техникум.
Трактор еще не возвращался. И ребята разговорились.
— Вы тоже не читали «Сына полка»? — спросил Шура.
— Давно читали! Вот книга так книга! А ты не читал?
— Нет! — вздохнул Шура. — Все у нас хорошо, а новые книги долго не приходят. Прочитаешь в «Пионерской правде», что вышла книга, а потом ждешь, ждешь ее. Далеко до нас!..
— Знаешь, Шура, — сказал Женя, — у нас «Сын полка» с собой. Во вьюке, на лошади… Мы книжку дяде Коле передадим, а он тебе. А потом давай так сделаем: твой адрес запишем и как новую книгу получим, прочитаем, так сразу вам по почте пошлем. Ладно?
— Ну-у?.. Вот было бы хорошо! — обрадовался Шура. Вскочил и даже схватил Женю за руку. — А не забудете? Женя, ребята, не забудете?
— Раз Женя сказал — всё! — уверил Паша.
Подошел трактор. И Шура, пожав новым товарищам руки, побежал к нему.
— Только не забудьте, ребята! Ладно? — еще раз крикнул он, обернувшись.
Дядя Коля показал ребятам, как стрелеванный к дороге лес грузился на автомашины. Лесопогрузочные краны легко подхватывали бревна и осторожно опускали их на прицепы. Автомашины увозили спиленный лес из тайги.
— Да, вот и пришла в тайгу машина… — проговорил дедушка.
— Если так будем рубить, скоро весь лес вырубим, — посматривая на голые горы, высказал опасение Паша.
— Не вырубим! — ответил дедушка. — Объясни-ка, Коля, моим героям по-ученому.
— Не вырубим, — оглядывая тайгу, сказал молодой лесник. — Тайгу не уничтожим. С расчетом работает советский человек — науку принес в тайгу. Там, где рубим сейчас, через десятки лет будет новый лес, еще лучший. Все малоценные породы заставим уйти. Вырастим добротный лес, стоящий!
Капустин помолчал, провожая взглядом автомашину.
— Знаете, Сергей Егорыч, — взволнованно заговорил он снова, — я кончу техникум, отслужу в армии. А после обязательно окончу лесной институт. И никогда не уйду из леса… Как только подумаю, где я работаю, так работать еще больше хочется! «Зеленое золото»! Правильно так называют лес! Я часто смотрю и думаю: где будет наш лес? Везде! Он будет держать телеграфные провода и крепить шахты. Пойдет на химические заводы: будут из него делать скипидар, разные материи для одежды, спирт, пластмассы и еще много других продуктов. На бумажных фабриках он превратится в бумагу для книг, учебников, тетрадей — ведь вся бумага из леса делается! Построят из наших деревьев новые дома и школы, а в больших каменных зданиях — полы, двери, оконные рамы. Построят баржи, лодки, товарные вагоны. С мебельных фабрик пойдет красивая мебель… Кончилась война. Начнутся великие стройки. Ни одно строительство не может обойтись без леса. И наш лес обязательно пойдет туда, на стройку волжских и сибирских электростанций, новых автомобильных заводов… — Капустин обернулся к ребятам: — Понимаете вы это? В тысячах новых домов, в новых городах, на каналах безводных сейчас пустынь и в каждой квартире, в книжке и в ученической тетрадке — везде наш сибирский лес, наша славная тайга!..
Его волнение передалось всем. В самом деле, куда только не пойдет наш забайкальский лес!
— «Зеленое золото», «Мягкое золото», «Черное золото». Панты изюбра — «золото». Кедрач — «золото». Настоящее золото! Сколько, дедушка, всего в нашей тайге золота?.. — спросил Женя.
По склону горы мчались одна за другой тяжело груженные автомашины, и светло-желтые стволы сосен поблескивали на солнце настоящим золотом.
Глава VIII
НАПАДЕНИЕ СЕКАЧА
Пошел третий день, как экспедиция, простившись с лесником Капустиным, неуклонно продвигалась на север.
Таинственный «Кислый» все еще не попадался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36