– Ваше личное мужество извиняет эту сентиментальность…Генерал Вудгейт опасался контратаки. Он приказал немедленно возводить ложементы Ложементы – оборонительные фортификационные сооружения.

. Солдаты взялись за лопаты, из тыла пришла команда саперов. Трупы со склонов горы тащили вниз: там был священник и земля оказалась податливей, чем на Спионкопе. Это было немаловажно: экономились рабочие руки… А им предстояло немалое – окопы и эскарпы Эскарпы и контрэскарпы – внутренние и наружные откосы оборонительных рвов.

отрывали в несколько линий. Тут же устанавливали пушки. Спионкоп должен был стать неприступным. Буллер прислал поздравление. Ключ к Ледисмиту был в английских руках.Прошел день – все было спокойно. Буры, судя по всему, отошли на север.Гловер с товарищами сидел в большом штабном окопе. Тишина на позициях и мощные ложементы улучшили состояние его души. Воспоминание о родном имении казалось теперь далеким. Вновь голову кружили честолюбивые мечты. Генерал Вудгейт, выслушав рассказ Окклива о мужестве лейтенанта, сказал, что этого боевого офицера он обязательно представит к награде. После изрядной порции виски Гловеру начало казаться, что и на самом деле в ночном бою он был бесподобно храбр. Он даже позволил себе пуститься в некие рассуждения о ходе боевых операций. Смысл их можно было истолковать как намек на то, что теперь, после появления на театре военных действий лейтенанта Генри Гловера, чаша весов должна определенно склониться в пользу британского оружия.– Мы противопоставим этим грубым воякам силу английского духа, нашу выдержку. Не так ли, господа? Выдержка – и буры всюду побегут, как побежали они от нас сегодня ночью. Вот увидите.– Все это так, дорогой Генри, – устало усмехнулся майор Лесли, – но сколько нас останется, если каждый день мы будем хоронить по нескольку сот солдат?– Ну, сегодня-то мы встретились с необычно сильным сопротивлением, – возразил Гловер, не замечая, что тон его более подходил бы, скажем, полковнику, нежели лейтенанту.– Вы думаете? – прищурился Окклив и взъерошил свою черную шевелюру. – Буров здесь было не более трехсот на наши два полка.«Завидует, – мелькнуло у лейтенанта, – уже завидует мне и хочет умалить совершившееся». Он сказал суховато:– У нашей великой империи достаточно полков.– Это так, – кивнул Окклив и тут же обратился к Лесли: – Что там такое, майор, стряслось в Судане? Какой-то бунт?– Бунт не бунт, а неприятность. Среди египетских войск какое-то брожение. На всякий случай командование распорядилось отобрать у них боевые патроны. Два суданских батальона в Омдурмане, которые направлялись сюда, отказались исполнить это приказание. Вместо них нам шлют европейский батальон из Египта. Ну, а с теми… Их, я надеюсь, сумеют образумить.Виски давало знать себя все больше. Сердце Гловера жаждало, если не высоких подвигов, то высоких слов.– Два батальона, – он небрежно повел рукой, – это капля в океане империи. Каплю можно испарить – океан останется.Лесли косо взглянул на него и поднялся:– Отдыхайте, господа, я посмотрю, как идет работа на втором эскарпе. – Он легко перекинул свое грузное тело через бруствер.– Поспите, Генри, – добродушно сказал Окклив. – Нам еще понадобится ваш высокий патриотический дух…
3
Жубер сам приехал в лагерь Бота. Привычно сотворив молитву, он сел, прочно впаяв свое небольшое тело в парусиновое сиденье походного стула, окинул всех быстрым, острым взглядом и сказал негромко:– Я хотел бы побеседовать с генералом Бота.Присутствующие поняли его и вышли.Жубер молчал. Должно быть, старика снова мучил приступ печени. Лицо его было изжелта-бледным, веки набухли и сморщились.– Что-то нехорошо на сердце, – произнес он и поднял глаза на Бота. – Расскажите, как это произошло. Вернее, что вы думаете по этому поводу. Подробности не нужны, я их знаю… Сидите, сидите, мы ведь по-дружески…Попыхивая изящной английской трубкой, Бота спокойно и скупо доложил о ночной атаке на Спионкоп и добавил:– Элемент внезапности в этом все-таки был: ночь. И, конечно, слишком мал оказался наш гарнизон – всего сто пятьдесят человек. – Он чуть склонил голову. – Я должен извиниться, господин коммандант-генерал, что нарушил ваше указание: вы приказывали держать на Спионкопе брандвахту лишь в сто человек.Жубер устало прикрыл ладонью глаза. Этот выскочка позволяет себе шпильки в его адрес! Но не надо ссориться с Луисом Бота, – он влиятелен, этот богатый, быстро идущий в гору молодой предприниматель.– Да, да, – сказал Жубер и вздохнул. – Что сделаешь, на все воля божья… Что вы думаете, генерал, предпринять?Бота встал:– Я намерен отбить высоту. Она слишком важна для англичан.Встал и Жубер:– Рад слышать это. Считайте, что вы получили мой приказ на контратаку… Я пойду к людям, побеседую с ними и помолюсь. Вы можете оставаться, готовьтесь к штурму. – Жубер оправил сюртук, кивнул и вышел.Бота тотчас потребовал к себе ближайших военачальников. Откладывать важные дела он не любил.
Руководство всей операцией Бота взял на себя. Спионкоп скрытно обложили с двух сторон. С третьей должна была действовать особая ударная группа фельдкорнета Ковалева.В ночной темени полусотня буров проехала к ущелью, рвано разрезавшему западный склон горы, и там спешилась. Заросли папоротника покрывали крутые бока ущелья. Медленно и неслышно смельчаки карабкались вверх.Выбравшись на край, Петр долго всматривался в английские позиции, смутно видневшиеся в предрассветных сумерках. Совсем недалеко стояло несколько пушек. Возле них прохаживался нахохленный, сонный часовой. Ниже, на склоне, обращенном к северу, перед окопами тянулся глубокий оборонительный ров, выше, шагах в ста, – второй.Петр повернулся к Коуперсу:– Ян, батарею я возьму на себя. Взрыв и будет сигналом к атаке. Ты с ребятами ударишь по первой линии окопов. Важно выбить их оттуда, чтобы наши с фронта могли тут зацепиться. Только не торопись.– Все будет олл райт, Питер. – Ян ободряюще улыбнулся.– Антонис, – зашептал Петр Мемлингу, – тебе придется убрать часового. Главное – никакого шума. Ты понял меня, Антонис?Мемлинг кивнул.Помедлив, Петр легонько подтолкнул его:– Ну, давай… – а чуть позднее и сам, припав к земле, тихо пополз вперед.Оставшиеся напряженно всматривались в серую муть рассвета.Вдруг Антонис вскочил и стремительным броском кинулся к кусту неподалеку от первой пушки. Было удивительно, как это такое громадное тело не производит шума. Часовой ничего не услышал.Волоча за собой суму с динамитом, Петр, крадучись, подползал к вражеской батарее. Из лощинки за орудиями раздавался храп. Видимо, там спала орудийная прислуга – совсем рядом. Темный силуэт часового приблизился к кусту, где засел Антонис. Петр не увидел взмаха ножом. Только что-то хряснуло, часовой конвульсивно вздернул руку, тут же тело его грузно осело и опустилось на руки Антониса.Через несколько секунд Петр был у пушки. Брезжил рассвет. Кто-то из спящих в лощинке закашлялся, потом кусты зашевелились – человек поднялся справить нужду. Петр уже приладил шнур к заряду и отползал, высматривая укрытие для себя.– Джон, ты не заснул ли там у пушки? – спросили по-английски из кустов. Петр замер. – Эй, Джон, тебе говорят!Коуперс положил палец на спусковой крючок.Петр поспешно поджег шнур. Из кустов вышел босой, в расстегнутом мундире сержант… Он остановился, почуя что-то неладное, потом заметил быстро ползущую огненную змейку и с криком метнулся в лощинку. Из папоротника грянул по нему выстрел, он упал. Петр бросился в ближайший окоп, и тут раздался взрыв. От края ущелья ударил пулемет, зачастили ружейные выстрелы.Сонные солдаты метались, не понимая, что происходит. А их косили бурские пули.Началась ураганная стрельба на правом фланге англичан – восточном склоне Спионкопа: в бой вступил отряд генерала Мейера.– Ян! – закричал Петр, подымаясь в рост. – Отсекай первую линию!Выскочивший откуда-то капитан с лохматой черной шевелюрой, нервно поправляя белый офицерский шарф, как будто это было очень важно, выстрелил в Петра из револьвера.– Окклив, что вы делаете? В укрытие! – закричал кто-то капитану тонким, срывающимся голосом.– Мимо, господин завоеватель! – сказал Петр по-английски и вскинул карабин.Капитан рухнул с пробитой шеей, шарф стал красным.Где-то в середине английских позиций бухнула пушка, вторая. Там раздавались слова команды. Коуперс быстро продвигался по линии окопов, с ним было десятка три бойцов. Петр с остальными залег на огневой позиции батареи, не подпуская англичан к орудиям. Теперь важно было продержаться здесь до подхода своих.По северному склону горы уже карабкались сотни буров. Их вел Луис Бота, он сам был в боевых цепях. Северную сторону Спионкопа покрывал кустарник. «Не догадались, дурни, выжечь», – подумал Бота об англичанах.Слева, у Мейера, взревели гранатные пулеметы. Первая линия английских окопов справа молчала: группа Ковалева там зажала противника, видимо, основательно. Долго ли сможет продержаться этот лихой малый? Бота с ординарцем передал приказ отряду йоганнесбуржцев выдвинуться по ущелью к Ковалеву.Он оглянулся. Буры деловито лезли вверх по крутизне. Надо, однако, торопиться: англичане могут вот-вот бросить в бой резервы.– Проворнее, буры, быстрее захватывай первую линию! – закричал Бота, устремляясь вперед, и тотчас слова приказа покатились от бойца к бойцу.Запыхавшись, генерал выскочил к передовому контрэскарпу. Кто-то помог ему, подставил плечи – он перемахнул ров. Дуло ли-метфорда уперлось ему в грудь, Бота стремительно поднырнул под него, резко сшиб солдата, выстрелил в него из револьвера и прыгнул на внутренний откос рва.Молчаливые и яростные накатывались на первую линию окопов буры. Англичане бросали оружие.Но вторая линия ощерилась плотным огнем ли-метфордов. Часто били английские пушки, однако снаряды рвались уже позади наступающих. Перенести огонь ближе артиллеристы не решались: влепили бы и своим.Маленький белобрысый доктор из русских, пригибаясь, торопливо шел вдоль окопа. Тяжелая медицинская сумка била по тощему заду. Бота вспомнил, что доктор плох в голландском, и сказал по-французски:– Мосье Давыдов, ваш лазарет, я полагал, внизу?– Лазарет – да, генерал, но раненые – здесь.– Раненых можно транспортировать вниз.– По этой-то круче? Последние кишки вывалятся.Бота рассмеялся:– Вы неисправимы, доктор!– Так же, как неисправимы ваши бойцы. Его ранят, а он не выпускает ружья из рук.– И много раненых?– Пока мало. Но есть несколько тяжелых. А сейчас, – Давыдов кивнул в английскую сторону, – будет больше.Там, у англичан, трубы пронзительно запели сигнал атаки. То подоспел резерв – генерал Вудгейт бросил в бой еще два полка своей бригады. Второй он повел сам.Грозной лавиной хлынули английские пехотинцы со штыками наперевес. Казалось, неотвратимо накатывалась эта громада на окопы, занятые бурами. Те расстреливали их с хладнокровным ожесточением. Отойти буры уже не успели бы, а рукопашного боя они принять не могли.Солнце еле пробивалось сквозь лиддитовый и пороховой дым.И вдруг протяжное и мощное «хурра» грянуло справа. Это группа Ковалева вместе с отрядом йоганнесбургской полиции, смяв английский заслон на фланге, ворвалась во вторую линию окопов и оттуда обрушила кинжальный огонь на атакующие цепи Вудгейта.Цепи дрогнули, смешались, повернули обратно, к спасительным ложементам.– Бейте их, бейте! Буры, вперед! – Бота выскочил из окопа.Он видел, как пошатнулся и схватился за бок английский генерал – это был сам Вудгейт, как подскочили к нему несколько человек и поволокли в тыл.Буры ворвались во вторую линию окопов. Теперь они оказались лицом к лицу не только со стрелками третьей линии, но и с артиллеристами. Пушки били прямой наводкой.Догадается ли Мейер, подобно Ковалеву, ударить противнику во фланг? Только это могло приблизить, ускорить победное завершение штурма.Мейер догадался. Он отвел свой отряд чуть назад, затем, круто развернув его по восточному склону Спионкопа, рванулся к англичанам в тыл. Они уже готовились к повторной штыковой атаке, когда со скалистой восточной вершины горы на них обрушился шквал пуль и снарядов мелкокалиберных скорострельных пушек.Ковалев услышал, что огонь на противоположном фланге передвинулся в тыл.– Ребята, Мейер обходит их! – закричал Петр. – Левый десяток, на прицел артиллеристов, остальные – за мной! – Он перекинулся через бруствер и, вжимаясь в землю, быстро пополз к третьей линии окопов…Они навалились на англичан почти одновременно с бойцами Бота, наступавшими с фронта.Петр прыгнул в окоп первый. Прямо в лицо грохнул выстрел, пуля надсадно взвизгнула возле уха, на бруствере взбрызнула щебенка. Метрах в двадцати Петр заметил солдата, вновь целившегося в него, и выстрелил навскидку. Солдат дернулся и упал, пуля пробила ему голову.Петр огляделся – в окопе, кроме мертвых, никого уже не было. В английской стороне опять запели трубы – играли отбой. Впрочем, сигнала этого можно было и не подавать: солдаты и без того поспешно скатывались по южному склону горы, устремляясь к Тугеле, на переправы.Надо было созвать свою группу. Петр трижды пронзительно свистнул.– Ну, Питер, лихой ты! – задышливо сказал Антонио Мемлинг, перебираясь через бруствер. – И будто завороженный. Ничто тебя не берет.– Выходит, и ты завороженный, – с усмешкой откликнулся Петр.– Да нет, меня вот цапнуло. – Антонио, морщась, поднес руку к шее, ворот рубахи у него окровенел.– Давай перевяжу.– Постой, командующий идет.Пригибаясь, к ним по ходу сообщения быстро приближался генерал Бота. Окоп заполняли возбужденные буры, слышались беспорядочные выкрики и говор.– Ну, Кофальоф, спасибо! – На потном, со следами грязи лице командующего сверкала улыбка. – Вы сделали больше, чем могли. Блестящий удар, спасибо!– Да что там… – сконфузился Петр и неожиданно признался: – Есть вот хочется, это да.– Есть?! – удивился Бота, даже рот приоткрыл, потом облегченно, весело расхохотался…В два часа дня генерал Уоррен выслал парламентера с просьбой, ставшей уже традиционной, – о перемирии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43