У вас, вероятно, имеются еще заряды, но я доверяюсь вашей чести…
— Честь?! — вырвалось у нее, — это вы говорите мне о чести? Вы?!
Вывод из ее слов был настолько ясен, что я не мог оставить их без ответа.
— Почему же нет? — спросил я. — Я вам уже сказал, что я совершенно неповинен в тех преступлениях, которые вы мне приписываете.
Я подошел к дивану и взял ключ.
— Вы, быть может, скажете мне, не гуляют ли еще такие предметы по городу? В противном случае мне придется заказать новый замок.
Она покачала головой и продолжала смотреть на меня в каком-то замешательстве.
— Не знаю, — сказала она, — виновны вы или нет, но все равно никакая сила вас не спасет!
Это было восхитительно.
— Может быть, вы и правы, — сказал я, — но я все-таки позову завтра утром слесаря; возможно, что это даст мне отсрочку.
Я подошел к двери, приоткрыл ее и стал прислушиваться, спит ли прислуга.
— Нет ни души, — сказал я. — Я сойду в вестибюль и выпущу вас.
— Хорошо! — ответила она устало.
Я молил судьбу, чтобы не встретить на большой лестнице никого из слуг.
Мы действительно беспрепятственно дошли до вестибюля, и мне удалось осторожно открыть дверь настолько, чтобы выпустить мою посетительницу. Как только она вышла, я последовал за ней, захлопнув за собой дверь.
— Я провожу вас до первого экипажа, — сказал я небрежно.
При свете фонаря я заметил ужас в ее глазах.
— Нет, нет! — прошептала она. — Вы должны вернуться, здесь опасно.
— Я совершенно согласен с вами, что молодой девушке очень опасно гулять одной по Лондону в такой поздний час, вот почему я и предлагаю вам найти экипаж.
Она судорожно схватила меня за руку.
— Я ничего не понимаю, — сказала она жалобно. — Это все совсем не похоже на то, чего я ждала. Только, пожалуйста, пожалуйста…
Послышался стук колес, и унылого вида карета медленно подъехала к нам. Я дал знак кучеру, и он остановился.
— Вот, — сказал я нежно, — это как раз то, что нам надо.
С легким вздохом облегчения выпустила она мою руку и нервно осмотрелась.
Я пошел вперед и встал около колес, как бы защищая ее платье от грязи. Она вошла в карету, поблагодарила меня еле слышным шепотом.
— Спокойной ночи, — сказал я, протянув руку. — Предоставляю вам одной сказать кучеру, куда вас везти.
Последовало мгновенное молчание. Затем она торопливо нагнулась и вложила свою руку в мою.
— Спокойной ночи! — сказала она кротко.
Я почувствовал легкое пожатие ее пальчиков, тех самых нежных пальчиков, которые были так близки к тому, чтобы оборвать мою многообещающую карьеру, и странное чувство удовлетворения наполнило меня.
Выпустив ее руку, я спустился обратно на тротуар. Кучер поднял верх, повернул лошадь, и экипаж быстро покатил по направлению Оксфорд-стрит.
»На этом кончается первый урок!» Едва успел я это подумать, как вдруг мое внимание было привлечено тем, что происходило на противоположной стороне улицы. Как раз против меня, за решеткой парка, росла группа деревьев; и я мог поклясться, что в их тени послышался какой-то скрытый шорох.
Мои нервы были, видимо, сильно издерганы. Я быстро отскочил на открытое место, но сразу же взял себя в руки. Вынув папиросу, я спокойно закурил, затем ровным шагом поднялся по лестнице, держа ключ в руке, открыл дверь и вошел в дом. Все это время у меня было отвратительное предчувствие, что пуля может попасть мне в спину. Но, как большинство предчувствий, оно не оправдалось. Все же я с большим облегчением закрыл, наконец, дверь и задвинул все болты.
Дойдя до своего кабинета, я первым делом приготовил себе крепкую смесь бренди с содовой. Я чувствовал в ней сильную потребность.
»Если так будет продолжаться все три недели, — подумал я, — кончится тем, что я стану настоящим алкоголиком».
Но свойственное мне хорошее настроение мало-помалу возвращалось. В конце концов я все еще был жив, и обстоятельства складывались, вне всякого сомнения, самым благоприятным для меня образом.
Норскотт был честен, когда говорил, что найдется мало охотников принять его предложение. Все мои приключения за этот вечер были только началом всего того, что мне предстояло впереди, — а при этих условиях мои шансы на жизнь были не очень-то высоки. Если бы Мерчиа была мужчиной, я, по всей вероятности, перешел бы уже в царство теней.
Кто она такая и каковы ее отношения с Норскоттом? Ясно, что этот негодяй был ответствен за смерть ее отца, но остальные обстоятельства этой трагедии оставались для меня тайной. Они должны быть достаточно печальны, если довели молодую девушку до такого отчаянного шага. Впрочем, весьма возможно, что она только слепое орудие в чужих руках.
Как бы то ни было, я нисколько не скрывал от себя, что жажду встретить ее еще раз. Ее прекрасное лицо ярко врезалось мне в память, и до сих пор меня не покинуло еще волнение, пережитое от прикосновения ее руки.
Размышляя таким образом, я вдруг почувствовал, что меня сильно клонит ко сну.
Я встал, смеясь и сладко зевая, выключил свет и пошел в спальню.
Это была огромная комната, даже больше гостиной. Роскошная кровать с четырьмя колоннами вполне соответствовала ее размерам. Я прошелся по комнате, чтобы убедиться, что в ней нет больше ни прекрасных молодых девушек, ни другого рода посетителей, ожидающих меня. Затем тщательно запер дверь на ключ, разделся и влез в шелковую пижаму Норскотта, приготовленную преданным Мильфордом.
Перед тем как лечь спать, я, словно по наитию, подошел к окну и осторожно посмотрел сквозь отверстие венецианской шторы. Как раз в этот момент из тени деревьев вышла темная мужская фигура и быстро пошла по улице.
Я лег в кровать и погасил свет.
»Не сеньор ли это Гуарец?» — подумал я.
Пять минут спустя я спал мертвым сном.
ГЛАВА V
Несмотря на большое количество бренди, выпитое накануне вечером, на следующее утро я чувствовал себя превосходно. Первое, на что я обратил внимание, был балдахин моей кровати. Я долго, со смутным удивлением, всматривался в него, не понимая, как я мог сюда попасть. И вдруг все события вчерашнего вечера с быстротой молнии воскресли в моей памяти. Я сообразил, что нахожусь в спальне Норскотта и что кто-то слабо, но настойчиво стучит в дверь.
Соскочив с кровати, я сунул ноги в туфли, перебежал комнату и отпер дверь. Я ожидал увидеть Мильфорда, но вместо него столкнулся с хорошенькой девушкой в опрятном ситцевом платье и белой наколке. В руках она держала поднос, на котором был чай и несколько писем.
— Войдите, — сказал я, заметив ее замешательство.
Сбросив туфли, я залез обратно в постель.
Она подошла и поставила поднос на столик около меня.
— Сегодня я принесла вам чай, сэр. Мистер Мильфорд плохо себя чувствует.
— Мне очень жаль. Что с ним? Вчера вечером он был совсем здоров.
Она покачала головой.
— Не знаю, сэр, но ему, кажется, очень плохо.
— Он сильно страдает? — спросил я.
— Да сэр, он, кажется, очень мучается.
— В таком случае пошлите немедленно за врачом, — сказал я, наливая себе чай.
Это было ужасно досадно. Я, конечно, не хотел лишиться услуг единственного человека, которому, согласно словам Норскотта, мог вполне доверяться.
— Не послать ли мне за доктором Ричи? — спросила горничная.
Я кивнул головой в знак согласия.
— Попросите его прийти как можно скорее. После завтрака я сам навещу Мильфорда.
Девушка ушла, а я уселся в кровати и стал рассматривать лежащую на подносе груду писем. Большинство из них было, очевидно, делового характера. Но одно письмо, с гербом на конверте, показалось мне более важным. Я его вскрыл.
»105, Бельграв-сквер, Ю-Э.
Дорогой Норскотт, вчера у меня был разговор с Рездэлом, и, насколько я мог понять, дело налажено. Рездэл предлагает открыть «Общество» в первых числах октября. Имеются два вопроса, по которым мне хотелось бы с вами поговорить, и в среду вечером нам это удастся.
Между прочим, я послушался вашего совета и купил «Чайку». Мертон запросил за нее дьявольскую цену, но удовлетворился задатком. Ему придется подождать остальных денег, пока не откроется «Общество».
Искренне ваш
Сангетт».
Дойдя до размашистой подписи, я свистнул. Несмотря на мое малое знакомство с Англией, весьма нелестная репутация Сангетта была мне известна.
Я порылся в записной книжке Норскотта, где были записаны его дела на среду. Там я нашел две или три заметки относительно утренних и послеобеденных свиданий, и карандашом нацарапанное: «Бал у Сангетта».
»Я, конечно, там буду», — подумал я удовлетворенно.
Новость о предполагаемом «Обществе» Норскотта и Сангетта была весьма интересна. Как коммерческое предприятие, оно представляло собой нечто необыкновенное. Если верить слухам, Сангетт был самым отъявленным мошенником, какого только могла дать английская аристократия; поскольку я знал Норскотта, мне было ясно, что он страдал от избытка щепетильности. Вообще предстоящий вечер у Сангетта обещал быть занятным.
Я встал не спеша, очень довольный собой. В солнечных лучах, вливающихся в открытое окно, мои приключения показались мне более веселыми и увлекательными, чем накануне вечером.
С большим наслаждением делал я медленно свой туалет, курил папироску и радовался каждой мелочи от всей души. Затем спокойно спустился по лестнице в столовую.
Я только что уселся за стол, когда бесшумно вошла девушка, неся несколько блюд и душистый кофе.
— Доктор Ричи придет, как только освободится, сэр, — сказала она.
— Прекрасно, я зайду к Мильфорду тотчас же после завтрака.
Когда я вошел к Мильфорду, он сидел, опираясь на подушку. Ему, по-видимому, было тяжело дышать. Его лицо, нездорового серого цвета, было покрыто испариной.
— Здравствуйте, Мильфорд, — сказал я, — что это вы с собой сделали?
Он слегка улыбнулся и сказал слабым голосом:
— Не знаю, сэр. Я почувствовал себя как-то странно вчера вечером, а сегодня утром проснулся в таком состоянии.
Я пощупал его пульс — чрезвычайно слабый и неровный.
— Доктор Ричи сейчас придет к вам. Не думаю, чтобы это было очень серьезно. Может быть, вы съели что-нибудь, что могло вам повредить?
— Нет, сэр, я обедал дома, а затем выпил свою обычную кружку пива в пивной «Гранвиль», за углом. Я не думаю, чтобы это могло быть…
Внезапный приступ боли, исказивший его лицо, не дал ему докончить.
— Вы должны лежать совершенно спокойно, — сказал я ласково, — и ни о чем не думать. Мы можем прекрасно обойтись без вас. Если нужно, я возьму кого-нибудь на помощь. Вам только об одном нужно думать, как бы скорей поправиться.
Он взглянул на меня, и выражение благодарности озарило его страдающее лицо.
В это время у входной двери раздался звонок.
— Я думаю, это Ричи, — сказал я. — Теперь мы узнаем, что у вас за болезнь.
Но горничная доложила не о докторе.
— Мистер Фернивелл вас спрашивает, сэр, — сказала она. — Я его попросила в столовую.
В первый момент я не мог сообразить, кто это. Потом вдруг вспомнил, что Мориц Фернивелл — двоюродный брат Норскотта, преданность которого была на подозрении у моего двойника.
Предстоящий разговор внушал мне некоторое опасение. Трудно было все-таки вполне положиться на мое сходство с Норскоттом, хотя до сих пор оно меня удивительно вывозило. Мориц Фернивелл был единственным человеком, кроме Мильфорда, который мог заметить малейший оттенок различия. Но все это только придавало особую остроту моему положению, и я вошел в столовую с некоторым волнением. С первого взгляда я почувствовал антипатию к Морицу. Это был высокий, лощеный и манерный молодой человек с черными, тщательно расчесанными на пробор, прилизанными волосами.
— Здравствуйте, — сказал он протяжно, — вы необычно рано встали сегодня. Что случилось?
— Мильфорд нездоров, — сказал я резко.
— Что с ним? — спросил он.
— Не знаю. Я сейчас послал за Ричи. Он пожал плечами.
— Вы великолепны! Вызвать специалиста из Гарлет-стрит для простого лакея — это немного чересчур! Я позвал бы кого-нибудь подешевле.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал я.
Он почувствовал в моем голосе недружелюбную нотку и переменил тон.
— Я пошутил, — сказал он мягче. — Мне жаль бедного малого. Да и для вас это большая неприятность.
У меня явилось сильное желание поколотить его, и только слово, данное Норскотту, остановило меня.
— Да, это большая неприятность, — повторил «. — Хотите сигару?
Он взял сигару из коробки, которую я ему протянул.
— Ничего нового? — спросил он.
Он сказал это самым естественным тоном, но почему-то мне вдруг показалось, что под этим якобы невинным вопросом скрывается глубокий смысл. Неужели он знает о ночном визите Мерчии? Мне самому это показалось диким, но я решил осторожно испытать его.
— Да, — сказал я холодно, — со мной было странное происшествие вчера вечером.
Я внимательно следил за его лицом и, могу поклясться, уловил легкое движение мускулов.
— Неужели? — спросил он, растягивая слова. — Что же случилось?
Я слегка засмеялся.
— Впрочем, лучше пока об этом не говорить.
Если он был разочарован, то, надо сказать, прекрасно сумел скрыть это чувство.
— Это на вас похоже, — сказал он, зевая. — Вы всегда поражаете своей таинственностью. Вероятно, потому, что вы живете под чужим именем.
Это было новостью для меня, но могу похвастаться, что я ее принял с полным спокойствием.
— По всей вероятности, это так, — ответил я, отстранив одну сигару и взяв другую вместо нее.
Разговор на короткое время прервался.
— Ну, а что вы скажете относительно поездки в Эштон? — спросил Мориц, положив ногу на ногу и откидываясь на спинку стула.
Я вспомнил добрый совет Норскотта отказаться от этого приглашения, но неожиданно проявилось свойственное мне упрямство. Я не люблю убегать от опасности.
— Когда вы меня ждете? — спросил я небрежно. Его глаза выразили нечто вроде ликования.
— Что, если в четверг? — предложил он. — Удобный поезд отходит с Ливерпуль-стрит в 2.30. Я вас встречу в Вудфорде.
— Четверг мне вполне подходит.
— У нас будет довольно веселая компания, — продолжал он, стряхивая пепел с костюма. — Сангетт и Йорк обещали приехать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25