Как ей хотелось войти к ним, свернуться клубочком рядом с Харпером, прильнуть к нему, и чтобы Джейсон сидел с другой стороны от нее — чтобы они вместе смотрели телевизор, рассказывали друг другу о том, что произошло за день — не этот день, какой-нибудь другой, с отчаяньем думала она. Нет, ей вовсе не хотелось ни говорить, ни думать о сегодняшнем дне, как не хотелось думать и о том, что утром Харпер отправится в рейд — на свою работу.
Харпер тоже старался не думать о предстоящей облаве. Он старался вести себя с Джейсоном естественно, шутил и болтал о пустяках — испытывая жгучее желание сгрести мальчика в охапку и крепко-крепко прижать его к себе. Но девятилетний парнишка наверняка не примет и не поймет такого обхождения. А потому он просто сидел и смотрел на Джейсона, заинтересованно следившего за программой спортивных новостей.
Несколько минут спустя он испытал одно из самых жестоких разочарований в своей жизни: Джейсон поднялся и вышел из комнаты, не сказав ему ни слова.
Джейсон отправился в свою комнату и закрыл дверь. Мгновением позже он уселся около шкафа — старого шкафа своего отца, — положив влажные от пота ладошки на крышку коробки с фотографиями, стоявшей в углу. Ему очень хотелось сделать это, но он не знал, можно или нет.
Он много думал с тех пор, как они с мамой поговорили по дороге из города. Ему было плохо без отца — сегодня не меньше, чем на прошлой неделе; ему казалось, эта тоска не пройдет никогда. Джейсону нравилось бывать в его комнате, нравилось, что, если принюхаться хорошенько, там до сих пор чувствовался запах отцовского одеколона. По ночам, лежа в постели без сна, он иногда даже представлял себе, что все это ошибка, что завтра или, может, послезавтра папа снова войдет в дом и спросит, не хочет ли Джейсон погонять немного мяч перед обедом.
На короткое время это действовало, но потом он вспоминал, что все это выдумки, что папа никогда не вернется домой, — и иногда по ночам он горько плакал в подушку.
В прошедшие две недели Джейсон очень старался не привязываться к Харпе-ру, потому что ему казалось — этим он предаст отца, нарушит верность ему. Но, похоже, Харпер говорил правду, когда заявил, что вовсе не хочет занимать место папы.
Джейсон все время вспоминал, как мама сказала — Харпер хочет нравиться ему. Ну, вряд ли может не нравиться человек, который всегда так ласков, который купил тебе отличную куртку и уговорил маму взять щенков. Но даже это не было причиной — не было главной причиной, по которой Джейсон в конце концов признал, что ему нравится Харпер.
Харпер говорил с ним как с равным. Не как с маленьким, не как с тем, кто слишком многого не понимает. И он вовсе не был против, когда кто-нибудь начинал говорить о папе.
Для Джейсона именно это и было настоящей проверкой. Если бы он еще был уверен, что Харпер больше не злится на папу за то, что произошло много лет назад, наверно, для него не было бы ничего страшного в том, что Харпер ему все-таки нравится.
Узнает ли об этом папа? Джейсон крепко зажмурился, как будто вот так, в кромешной темноте, мог получить ответ на свой вопрос. Через минуту он снова открыл глаза и вытер нос.
— Я и сейчас люблю тебя, папочка. И мне кажется, ты не будешь очень сердиться из-за того… из-за того, что мне нравится Харп. Он ведь твой брат, и поэтому ты должен любить его, и маме он нравится, и поэтому, наверно, мне он тоже должен нравиться. Он — не ты, папа, но мне кажется… если ты больше не сможешь быть со мной, то и он подойдет.
Джейсон глубоко вздохнул, вытер слезы и открыл коробку.
Анни просунула голову в дверь.
— Как вы тут… а где же Джейсон? Я думала, что он здесь, с тобой…
— Он ушел.
В мягком свете настольной лампы лицо Анни казалось отлитым из светлого золота.
— Даже не сказал, куда он пошел, — но мне показалось, он поднимался по лестнице.
Вот он я, — заявил Джейсон, появляясь из-за спины Анни. — Ты меня искала, мам?
— Я просто хотела узнать, где ты, только и всего. Минут через двадцать будет готов ужин. Что там у тебя?
Джейсон пбсмотрел на то, что он держал в руках, потом поднял на Анни глаза, полные надежды и настороженности:
— Фотографии. Можно, мам?
Анни пригляделась — и побледнела: в руках у Джейсона был их фотоальбом. Подозревая о расставленной ему ловушке, Харпер вмешался в их разговор:
— Какие фотографии — что-то спортивное?
Джейсон снова посмотрел на мать:
— Как ты думаешь, папа ничего бы не сказал?
— Милый, я… может, мне сначала стоило бы их просмотреть…
Внезапно Харпер осознал причину ее бледности. Это были семейные альбомы. Фотографии Джейсона — быть может, с самых первых дней его жизни. Он просто мечтал увидеть их.
Но Харпер знал и то, что там будут фотографии Анни и Майка. Вместе. Фотографии Майка и Джейсона — отца и сына. И видеть их будет больно.
А Джейсон хотел их показать ему. Это было огромным шагом навстречу со стороны мальчика — вот так предложить Харперу все свое прошлое. И даже под угрозой смерти Харпер не мог бы сейчас отступить, отказаться: для Джейсона это значило слишком много — как и для будущих их с Джейсоном отношений. Если Харпер хочет хоть когда-нибудь завоевать уважение и доверие мальчика, придется взять себя в руки. Он тысячи раз повторял себе, что не хочет омрачать воспоминания Джейсона о Майке, не хочет отнимать их у мальчика. И, как бы ни было ему тяжело сейчас, слово нужно держать — хотя бы ради того, чтобы себе самому доказать: он на это способен.
— Все в порядке, Анни. Не думаю, что Майк стал бы возражать.
Разумеется, это была ложь, Харпер чувствовал, что Джейсон ждал именно этих слов.
— Харпер…
— Знаю. Но я хочу их посмотреть.
И внезапно, едва произнеся эти слова, Харпер осознал, что действительно хочет увидеть эти фотографии. Он никогда не сможет быть честным и открытым с Джейсоном, если не научится прощать Майка.
— Иди сюда, Джейсон. Покажи мне, что там у тебя.
Боль и страх сжали сердце Анни ледяными пальцами. Она так и застыла в дверях, безмолвно глядя, как Джейсон устраивается на диване рядом с Харпером. Они отложили один альбом в сторону — с последними фотографиями, поняла Анни — и разложили на коленях тот, который начали они с Майком, едва поженившись.
Джейсон смотрел на Харпера открытым, честным взглядом:
— Это ничего, что я показываю тебе фотографии моего папы… Майка? — спросил он, слегка запнувшись на имени.
Харпер постарался ничем не выдать своих эмоций.
— Все в порядке, Джейсон, — спокойно ответил он. — И называй его папой. Ведь ты привык к этому, верно?
— Верно, — ответил Джейсон, подтвердив свои слова серьезным взглядом. — Просто… я думал, что тебе может не понравиться… ну, понимаешь…
— Да, понимаю, — Харпер усмехнулся уголком губ. — Не беспокойся об этом. Все устроится, если мы не будем торопиться.
Анни не верила своим глазам. Она не могла поверить, что Харпер сможет спокойно смотреть на фотографии, где она и Джейсон сняты с Майком. Ее сердце не выдержало бы такого испытания.
Сомнения охватили Анни. Может быть, для Харпера в этом действительно нет ничего неприятного? Да, он жалел о том, что первые десять лет своей жизни Джейсон провел без него. Это Анни знала. И, должно быть, он никогда не простит Майка за это — а может, и ее тоже, что бы он ни говорил. Но, может быть, все эти фотографии — фотографии тех лет, когда она считала, что поступила правильно, что она может быть счастлива с другим мужчиной — не пробуждают в Харпере никаких особых чувств?
А если ее предположения справедливы и Харперу действительно нет дела до ее с Майком фотографий — не будет она стоять тут и смотреть, как он их разглядывает!..
Она предпочла трусливо сбежать.
Краем глаза Харпер заметил, что Анни ушла. Собравшись с душевными силами, он повернулся к Джейсону и к альбому фотографий, хотя был совершенно уверен в том, что ничего хорошо его не ждет.
— Вот мама, когда меня еще не было.
Харпер стиснул зубы, но это ему не помогло. Господи, на этой фотографии Анни выглядела совершенно так же, как в тот день, когда он вернулся на ферму и узнал, что они с Майком собираются пожениться…
— Ну и толстая же она была!
Харпер ничего не ответил на восклицание мальчика. Он понял, что фотография была сделана через некоторое время после того, как они увиделись. Тогда у нее еще не было такого большого живота. Он постарался сосредоточиться на деталях: это помогало унять щемящую боль в груди.
Анни широко улыбалась, глядя прямо в объектив. Наверно, ему могло бы стать еще хуже от этого, если бы он не заметил, какие у нее на фотографии глаза. Безгранично печальные. Если у него еще и были сомнения в том, почему она вышла за Майка — а он только сейчас понял, что эти сомнения действительно были, — эти глаза рассеяли их. Женщина, которая любит своего мужа, не смотрит так. У Анни были глаза отвергнутой женщины, отчаявшейся, утратившей что-то бесконечно дорогое для нее.
Последняя тень сомнений, омрачавшая душу Харпера, рассеялась как дым.
— Да, — сказал он Джейсону. Харпер улыбнулся — и это оказалось куда легче, чем он думал. — Это она из-за тебя такая толстая. Похоже на то, что она проглотила целиком дыню, а может, целых две. Но учти, что если ты это повторишь, я буду все отрицать, — быстро добавил он.
Джейсон рассмеялся и шутливо толкнул Харпера плечом:
— Ха! Дыня! Здорово сказано, Харп! Оба обменялись понимающими улыбками, потом снова посмотрели на фотографию.
— Ты только посмотри, как у папы козырек по-дурацки торчит! Он выглядит, как какой-нибудь деревенщина, какой-нибудь фермер неотесанный.
— Это ты брось, парень. Нет ничего плохого в том, чтобы быть фермером. Ты вообще-то сам из рода фермеров.
— Но ты же не фермер, ты коп!
У Харпера что-то дрогнуло в душе. Судя по этим словам, Джейсон прекрасно осознал и запомнил, что Майк не был его настоящим отцом.
— Да, но я вовсе не собирался так долго быть полицейским. Мне всегда хотелось вернуться домой — сюда и работать здесь на ферме.
— Не врешь?
— Не вру.
— А почему тогда ты этого не сделаешь? Ох уж эти уста младенца…
Харпер уже хотел было спросить, как Джейсон посмотрит на то, чтобы он вернулся и обосновался здесь на ферме, но вовремя прикусил язык. Нечего вбивать в голову мальчонке такие мысли, когда он сам еще не решил, чего хочет. Кроме того, Анни ни разу не говорила, что хочет, чтобы он остался.
Он пожал плечами и перевернул страницу. И снова что-то болезненно дернулось у него внутри.
— А это я. Мне тогда было час от роду или что-то вроде того.
Когда Харпер нашел в себе силы заговорить, он сказал со смешком:
— Беру свои слова назад. Ты вовсе не был большим, как дыня. Скорее, чуть больше горошины.
Сидевшая на кухне Анни ошеломленно прислушивалась к их смеху. Она ожидала, что оба будут говорить тихо, часто умолкая. Ну, или что-то в этом роде. Она рассеянно перемешала макароны с тертым сыром, потом пошла посмотреть, в чем там дело.
Харпер и Джейсон развалились на диване, изучая альбом. И нет, ей не послышалось: оба весело, заразительно смеялись.
— Может, как маленькая дыня? — спрашивал Джейсон.
— Нет, — и голос, и выражение лица Харпера были искренне веселыми. — Сказал — горошина, значит, горошина.
Анни прислонилась к дверному косяку; она была бесконечно благодарна Харперу за то, что все так обернулось, но предпочла не задавать лишних вопросов.
— Похоже, вы оба здорово проголодались. Ужин готов.
— Да, мэм! — хором ответили оба. И снова рассмеялись.
После ужина, когда Джейсон уже отправился спать, Анни обнаружила, что Харпер сидит в гостиной. Он выключил телевизор и смотрел на фотоальбом, лежавший на кофейном столике. И в глазах его больше не было веселья.
Анни забралась с ногами в кресло и свернулась калачиком.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть, Харпер. Если бы я знала, что он вытащит эти фотографии, я бы забрала их у него.
Харпер еще мгновение смотрел на альбомы, потом медленно повернулся к Анни.
— Мы не можем сделать вид, что прошлого не было, Анни. Если я даже не могу посмотреть на старые фотографии, как, черт возьми, я смогу завязать хоть какие-то отношения с Джейсоном?
— А ты хочешь, чтобы у вас были какие — то отношения?
— А тебя это удивляет? — Он нахмурился. — Как ты можешь даже спрашивать об этом?
— Прости, — быстро проговорила она. — Я должна была понять. Просто… ты никогда ничего не говорил о будущем.
— Не могу не отметить, что и ты тоже. Анни принялась ногтем счищать пятнышко грязи с джинсов.
— Не во мне дело. Что ты решишь с Джейсоном, то и будет.
— А что мне решать? Он мой сын. Что тебе тут решать? Я хочу видеть его — так часто, как это только возможно. До тех пор, пока это не доставляет неприятностей ни ему, ни тебе.
Господи Боже — он говорит о праве навещать сына…
Он собирается уехать. Анни стало так тяжело, что она с трудом могла вздохнуть. Он действительно собирался уехать к себе домой в Оклахома-Сити. Она должна была понять, что так он и поступит, — но все-таки надеялась, что он захочет остаться.
Надежда — вещь жестокая и бесполезная. По крайней мере, всегда была таковой для Анни.
— Джейсону это понравится, — с трудом выговорила она.
— А тебе, Анни?
«Мне?..» — подумала она, чуть не плача.
Как она вообще сумеет пережить это — если ей снова придется потерять Харпера?
«Он никогда не был твоим. А потому и терять тебе нечего».
Эта мысль причиняла ей не меньше боли, чем сознание того, что вскоре он выйдет из этого дома, сядет в машину и вернется к себе, а она будет только стоять и беспомощно смотреть ему вслед.
Конечно, он будет приезжать. Иногда. Чтобы увидеться с Джейсоном. Разве нет?
— Ты будешь приезжать сюда, чтобы видеться с ним, или хочешь, чтобы он ездил к тебе в город?
Харпер пожал плечами и отвернулся:
— А ты бы как хотела?
Анни прикрыла глаза и запрокинула голову. «Боже, дай мне сил…»
— Что я хочу, неважно. Я и так держала вас вдалеке друг от друга целых десять лет. Я сделаю так, как ты захочешь.
— Я хочу, — напряженным голосом проговорил Харпер, — чтобы ты перестала чувствовать себя виноватой и играть в мученицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23