Миранда билась, стараясь вырваться из железных тисков, но в результате она услышала, что трещит, разрываясь, ее пальто.
– Моей семье ты ничего не сумеешь сделать, – тяжело дыша, выговорила она. Как жаль, что она не сообразила двинуть ему коленом в пах, пока была лицом к нему! Подождав, когда Адам на миг ослабит хватку – ему пришлось отпустить одну руку, чтобы повернуть ручку двери, – она еще раз с размаху лягнула его и опять попала по кости. Он взвыл, однако не выпустил ее.
– Сумею, вот увидишь, – процедил он, снова стискивая зубы от боли и еще крепче вцепляясь в Миранду.
– Что ты имеешь в виду?
Но Адам и так уже сказал больше, чем собирался. Не выпуская онемевших от боли запястий Миранды, он волоком протащил ее вниз по лестнице, покрытой коричневым ковром.
В холле появился дворецкий. Его обалдевшее было при виде этого странного зрелища лицо быстро приняло обычное невозмутимое выражение, и в ответ на отрывистое приказание Адама он вежливо распахнул дверь.
Адам выволок Миранду на крыльцо, обрамленное изящными дорическими колоннами.
Дверь за ее спиной захлопнулась.
Прислонившись к колонне, чтобы прийти в себя, и сигналя руной проезжающему такси, Миранда припомнила прощальные слова Адама.
Что именно он собирался сделать ее семье? У нее засосало под ложечкой – как часто она испытывала то же самое, когда Адам обнимал ее! Но теперь это было от страха.
Внезапно Миранда вспомнила, что компанию Дав задумал и создал не кто иной, как Адам Грант. Если предположить, что Шушу была права и Элинор преднамеренно держат в состоянии искусственно вызванного ступора, тогда… тогда Адам может распоряжаться ее деньгами, как пожелает.
– С тобой все в порядке, детка? – спросил таксист, останавливая машину у тротуара.
Взбешенная и встревоженная Миранда позвонила мистеру Уортингтону, старшему партнеру „Суизин, Тимминс и Грант", и договорилась о немедленной встрече.
Приняв ее в своем залитом зимним солнцем пыльном кабинете, мистер Уортингтон напомнил ей, что „Суизин, Тимминс и Грант" давно уже не занимается делами компании Дав и что это было сделано по особому распоряжению ее бабушки.
– Я знаю, – сказала Миранда, – но я пришла просить вас выяснить, что происходит с компанией сейчас.
– К сожалению, – вежливо произнес мистер Уортингтон, – „Суизин, Тимминс и Грант" не может заниматься этим в связи со столкновением интересов сторон – несмотря на то, что Адам Грант и Пол Литтлджон больше не имеют никакого отношения к нашей компании.
– Но не могли бы вы сказать мне, что лично вы думаете обо всем этом? Исключительно между нами.
Мистер Уортингтон поколебался.
– Ну, если только исключительно между нами… без передачи кому бы то ни было… после всего того, что вы мне рассказали… Не исключено, что речь может идти о присвоении, оформленном таким образом, что по закону не к чему придраться.
– Я так и думала, – горько вздохнула Миранда. – Для двух юристов-международников, которые к тому же столько лет работают в одной упряжке, не слишком трудная задача – вполне законным путем обвести вокруг пальца клиента, который им во всем доверял. Но ведь компанию можно и ликвидировать, не так ли?
– Зачастую компании создаются именно для того, чтобы их нельзя было ликвидировать, – ответил мистер Уортингтон. – Разумеется, на стадии создания в ее устав можно было включить специальные положения, предусматривающие ее ликвидацию. Но если Адам Грант действительно уже тогда собирался обмануть депозитариев, он уж постарался, чтобы таких положений там не оказалось. На вашем месте я бы немедленно обратился к опытному юристу, чтобы он поднял все документы по компании Дав.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава 25
Пятница, 3 января 1969 года
– Тан о чем вы хотели поговорить со мной, Миранда?
Когда Миранда вошла в кабинет, граф Брайтон поднялся из-за внушительного, покрытого черной кожей письменного стола и, аккуратно сняв со своих довольно крупных ушей дужки полукруглых очков в золотой оправе, двинулся ей навстречу. Худой, сутуловатый, даже немного неуклюжий, он производил впечатление человека гораздо более дружелюбного и гораздо менее умного, чем был на самом деле.
Миранда коротко изложила лорду Брайтону то, что Адам сказал ей относительно „СЭППЛАЙКИТС" Стараясь быть спокойной и рассудительной, она по-деловому объяснила, что единственная цель ее визита – не допустить, чтобы контроль над компанией перешел в руки Адама.
– Сколько у него акций? – поинтересовался лорд Брайтон.
– Я сама проверила это, Джеймс. Адаму принадлежит только пятнадцать процентов акций, которые он выкупил у меня в счет опциона, плюс те, что он получил из новой эмиссии.
– Но, возможно, он контролирует других держателей акций – если, скажем, он пообещал нескольким крупным держателям какой-нибудь лакомый кусок, чтобы склонить их голосовать за него.
– Самый крупный пакет принадлежит фирме „Хай-ленд Крофт холдингс". Вы когда-нибудь слышали о ней? Мой маклер, например, нет.
– И я тоже. Наверняка эта компания не участвует в открытых котировках, – ответил лорд Брайтон. – Но даже допуская, что Адам действительно, как он говорит, контролирует сорок шесть процентов акций, если все это выйдет наружу, он все равно не сможет контролировать компанию, потому что для этого ему нужно иметь более пятидесяти процентов.
– Что же мне предпринять? Что сделать, чтобы не дать Адаму завладеть еще четырьмя-пятью процентами?
– Нам нужна дополнительная информация. Миранда на мгновение задумалась.
– Наверное, сейчас как раз подходящий момент, чтобы сказать вам – совершенно конфиденциально, разумеется, – что лично мне контроль над „СЭППЛАЙКИТС" не нужен. Бизнес, основанный на приобретении новой собственности, – не для меня. По-настоящему меня интересует только один бизнес – тот, что связан с „КИТС", – она говорила твердо и решительно. – Я не хочу быть имиджем акционерного общества. Я хочу по-настоящему руководить своей собственной компанией. В идеале я хотела бы, чтобы мне принадлежали все сто процентов акций „КИТС".
– То есть вы хотите выкупить „КИТС" у „СЭППЛАЙКИТС".
Миранда кивнула:
– Если „КИТС" снова станет частной компанией, я смогу развивать дело так, как этого хочу я. Я смогу составлять долгосрочные планы, и на меня никто не будет давить, требуя скорой прибыли. И меня не будет тормозить никакой чересчур осторожный директор, который отлично умеет писать цифры на бумаге, но ничего не понимает в косметике.
– Как президент, – заметил лорд Брайтон, – должен сказать, что сейчас вам уже вряд ли удастся уйти из „СЭППЛАЙКИТС".
Тут Миранда решила разыграть ту карту, которую считала своим главным козырем:
– Я была бы готова остаться в качестве управляющего, если мне будет предоставлена возможность выкупить „КИТС".
Лорд Брайтон откинулся в кресле и задумчиво посмотрел в окно на желтоватые воды Темзы и неторопливо проплывавшие по ней суда и суденышки. Наконец он проговорил:
– Мы как раз только что произвели оценку „КИТС". Миранда улыбнулась:
– Помещения и товары после вычета всех платежей по обязательствам стоят четырнадцать тысяч фунтов.
– Эта цифра слишком занижена. А разве репутация и связи ничего не стоят?
– Репутация и связи „КИТС", – твердо ответила Миранда, – настолько тесно связаны с моим общественным имиджем, что без меня, сами по себе, они стоят немного. Если же „СЭППЛАЙКИТС" осмелится потребовать у меня еще и выплаты сверх номинала, я немедленно уйду.
– А этого, как я уже сказал, в настоящий момент мы не можем себе позволить. Вы являетесь лицом фирмы, и в глазах общественности именно вам она обязана своим успехом. Если вы уйдете, можно не сомневаться, что акции упадут в цене. „СЭППЛАЙКИТС" не может ни потерять вас, ни допустить, чтобы вы работали на какую-либо конкурирующую компанию.
– Именно так, Джеймс. Но я хочу, чтобы вы поняли: я собираюсь постепенно отойти от „СЭППЛАЙКИТС". Компания теперь прочно стоит на ногах, а управляющим может быть мой нынешний заместитель Алекс Стэнтон.
– В таком случае, полагаю, вы хотите созыва внеочередного общего собрания.
Вопрос такого порядка мог быть решен только общим собранием акционеров „СЭППЛАЙКИТС".
– Да, и как можно скорее.
– Предупредить о нем нужно за три недели. Давайте назначим его на пятницу, тридцать первое: это даст нам лишнюю неделю.
Миранда кивнула. Она знала, что продажу ей „КИТС" должны одобрить банк, маклер и фондовая биржа, и лишь после этого соответствующий циркуляр может быть отпечатан и разослан всем держателям акций.
Провожая Миранду до дверей кабинета, лорд Брайтон прибавил:
– Кстати, следует сообщить об этом Адаму Гранту, и притом безотлагательно. Тогда мы заранее узнаем его реакцию.
– Вы не могли бы позвонить ему, Джеймс? Лорд Брайтон кивнул:
– Я могу, кроме того, тактично подвести его к разговору о том, кто же все-таки является держателем контрольного пакета. Ему придется либо сказать правду, либо уклониться от ответа, либо солгать: каждая из этих возможностей по-своему интересна.
– Если не он контролирует эти акции, я могу разделаться с ним, – Миранда больше была не в силах держать себя в руках: голос ее дрогнул.
– Вы не можете разделаться с Грантом только потому, что вам этого хочется, – предостерег ее лорд Брайтон. – Он является управляющим акционерного общества; Вы никогда не выдвигали против него ни одной официальной претензии – да я и не уверен, вправе ли вы вообще жаловаться на его поведение: все дела, связанные с его службой в компании, он всегда вел весьма успешно, и ему было предоставлено право приобрести столько акций, сколько он сможет, – точно так же, как и любому другому из акционеров. Будьте осторожны, Миранда, не давайте воли своим чувствам.
– Но помечтать-то мне можно, – возразила Миранда. – Если я понадоблюсь вам зачем-нибудь, в начале следующей недели я буду в Париже, на конференции по безопасности косметических средств. Остановлюсь, как всегда, в „Ритце".
Когда лорд Брайтон позвонил Адаму и сообщил ему о цели предстоящего внеочередного общего собрания акционеров, тот выслушал его молча. Но когда речь зашла о номинальной стоимости „КИТС", он раздраженно запротестовал:
– При всем моем уважении, это означает просто подарить „КИТС" Она стоит на бумаге так мало по той простой причине, что до сих пор была нашей дойной коровой – поставляла нам средства для расширения нашей деятельности в других областях.
– Я полагаю, что именно это, среди прочего, не нравится Миранде.
Адам едва дал договорить своему собеседнику:
– Но Миранда забыла – а может, и нет, – что через пару лет „КИТС" опять будет стоить целое состояние! Так что имейте в виду: сколько бы ни предложила за „КИТС" Миранда О'Дэйр – я предложу на десять процентов больше.
Сообщив Миранде по телефону эту новость, лорд Брайтон добавил:
– Конечно, я обязан включить контрпредложение Гранта в мое послание к акционерам, но ввиду известных нам обоим обстоятельств я буду поддерживать ваше предложение, Миранда. Однако решение зависит не от меня, а от того, как проголосуют акционеры. А поскольку и вы, и Адам являетесь заинтересованными сторонами, вы не сможете участвовать в голосовании – ни вы, ни те из держателей акций, которых вы или он контролируете.
– Предположим, что под контролем Адама действительно находится сорок шесть процентов акций. В таком случае то, что вы сказали мне, означает, что принимать решение будут держатели только девяти процентов акций, которые не контролируем ни Адам, ни я. Верно?
– Верно.
– Но ведь мы оба имеем право попытаться склонить их каждый на свою сторону, правда?
– Да, но будьте осторожны, – снова предостерег ее лорд Брайтон. – Вы же не хотите, чтобы пресса подняла шум по этому поводу. Акции могут упасть в цене, если это будет выглядеть так, будто люди, возглавляющие компанию, вместо того чтобы вести ее дела как следует, заняты выяснением отношений между собой.
– Не беспокойтесь, – мрачно ответила Миранда. – Я буду осторожна.
– Кстати, – продолжал лорд Брайтон, – мне удалось выяснить кое-что относительно „Хайленд Крофт холдингс". Она якобы принадлежит некоей иностранной холдинговой компании, так что дальнейшие следы теряются. У „Хайленд Крофт холдингс" четыре и восемь десятых процента акций „СЭППЛАЙКИТС", но неизвестно, входят ли они в число тех, что, по словам Гранта, контролирует он.
Суббота, 4 января 1969 года
Хотя было уже далеко за полдень, в комнате царил полумрак: единственная слабая струйка света вливалась через щель в неплотно сдвинутых парчовых, горчичного цвета шторах.
Они снова лежали молча, наслаждаясь близостью. Каждый чувствовал, что знает лежащее рядом с ним тело, его ощущения, реакции и потребности почти так же хорошо, как свои собственные. Каждый знал, что делать, чтобы еще больше распалить другого. Медленно, нежно они покрывали поцелуями лица и тела друг друга, и каждый трепетал от прикосновения другого.
Потом, когда они лежали лицом к лицу, еще не разомкнув ни губ, ни объятий, Адам каждой клеточкой своего тела ощущал эту близость и нежность, чувствовал, что оба они слились в одно целое. Это ощущение переполняло его душу, возносило ее в головокружительные выси, и вся она растворялась в этом блаженстве полного понимания.
Иногда Адам задавал себе вопрос: неужели он и вправду – как ему много раз говорили разные люди – потерял способность чувствовать, неужели душа омертвела еще прежде, чем он стал достаточно взрослым, чтобы понять это? Но этот вопрос не мучил его, когда его обнимали эти руки: он весь отдавался им и никогда не чувствовал себя так, словно бесстрастно наблюдал откуда-то сверху за самим собой, проделывающим все, что полагается делать в такой ситуации.
В объятиях этих рук Адам ощущал, что наконец-то в душе его воцаряется мир, что он понимает и его понимают, что он не только берет, но и отдает, что он любит и верит так же, как любят его и верят ему. Он знал, что в этом и заключается истинная близость.
Его руки крепче обняли гладкие плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44