— Не знаю… Может быть, Вилли?..
— Хм… Оригинально, не спорю… Но Вилли — мужское имя.
— Какая разница! — Она равнодушно махнула рукой. — Звучит музыкально, к тому же созвучно с Эвил, мне будет легко к нему привыкнуть… — Она умолкла, отвернувшись к планете Земля — единственной безмолвной свидетельнице этого странного с разговора. Не очень-то приятно общаться с человеком, когда знаешь, что он читает твои тайные мысли. Особенно если вспоминаешь при этом о к чем-то сокровенном, личном, что твоего собеседника вовсе не касается… Или о ком-то, кто единственный в целом мире мог называть тебя ласково, нежно и смешно — просто «Вилли»…
— Такое имя может привлечь к тебе внимание, — заметил Карриган. — Давай остановимся на Илли — легко запоминается и достаточно игриво, чтобы отвести ненужные подозрения. Вряд ли кто-то заподозрит, что под таким фривольным именем скрывается сама Великая Императрица.
Новонареченная Илли с трудом сдержалась, чтобы не скрипнуть в ярости зубами. Ладно. Пусть она станет на время подружкой инструктора Карригана — только с виду. Ее нареченный Рэт — наследный герцог Эндарта и Найджа все поймет правильно. Вот только встреча с женихом отодвигалась в далекое смутное будущее. О том, какие шаги он предпримет, узнав о перевороте и об ее исчезновении, она не знала. Но не сомневалась, что Рэт не останется в бездействии! Берегись, Марк Севрый!
Она с вызовом поглядела на Карригана, ожидая увидеть какую-то реакцию на свои мысли. Его глаза были непроницаемы, губы оставались плотно сомкнутыми, лишь чуть заметно дрогнули — то ли презрительно, то ли в едва уловимой усмешке. Так и не произнеся больше ни слова, он развернулся к пульту, давая понять императрице с новым фривольным именем Илли, что собирается вести катер на посадку к Земле.
4. ЭТО СЛАДКОЕ БРЕМЯ ВЛАСТИ
Небольшой зал, выдержанный в стиле периода Раннего Всплеска, тонул в нежнейших переливах заката: одну из стен зала и часть потолка заменяла выгнутая плоскость такой идеальной прозрачности, (словно зал был огромной террасой, распахнутой в небо. Стены, выложенные дымчатым бадмонским камнем, плавились в изумрудно-розовых световых потоках; тяжелые незыблемые стены как будто таяли, стремясь слиться с изменчивым неудержимым небом, имитируя расплывчатыми узорами камня легкомысленные изгибы облаков.
В центре зала располагался изогнутый стол с тремя рамками на своеобразных подставках. За столом, спиной к полыхающему закатными красками небу, сидел плотный человек в темно-зеленом костюме. Снежно-белые волосы были идеально уложены тремя продольными полосами, светлые пронзительные глаза были устремлены на центральную рамку. На широком лбу обозначилась длинная аристократическая морщина.
— Еще семнадцать доменов Малого Кольца выразили свое согласие принести вам присягу, господин президент, — преданно вещало квадратное лицо в рамке. — Осталось всего шесть, так что Малое Кольцо можно считать практически полностью объектом Федерации.
Глаза человека за столом едва заметно нетерпеливо прищурились.
— Так. А что же Большое?
Челюсти собеседника на мгновение сжались, черные букашки глаз при этом чуть расползлись в стороны, потом опять сползлись, как будто бы ближе к переносице.
— Из восьмидесяти пяти наместников Большого Кольца, что до сих пор не выразили своего согласия, восемь подали в отставку, остальные пока хранят молчание. Если позволите мне высказать свое мнение, господин президент, то в масштабах Большого Кольца их количество…
— Об их количестве пока говорить рано. Скоро оно уменьшится по крайней мере вдвое. Те, кто не присоединится в течение суток, жестоко поплатятся и им это известно. Дайте пока список неприсоединившихся и имена отставников.
Квадратное лицо исчезло, сменившись быстро ползущими снизу вверх черными строчками имен и названий. Рамка отсвечивала розовым в лучах заката.
— Заслон! — поморщившись, сухо произнес в пространство новый властитель рождающейся на глазах Свободной Космической Федерации. Небо позади него померкло: стекло потеряло прозрачность. Над головой президента появилась картина, изображающая нечто вроде личинки матмарского ресничника в разрезе, стоящей на хвостике. Картина была точной имитацией известного полотна гениального мастера Бодо Паркокри.
Пресветлый лорд, а ныне президент собранного им же в рекордные сроки всегалактического правительства Марк Севрый цепко просматривал бегущие строчки, демонстрируя новоявленному произведению искусства позади себя ту же равнодушную спину, что имела счастье любоваться на закат. Запоминать мятежные имена президенту не было нужды: эгнот — сложнейший прибор, запрограммированный на молекулярном уровне, фиксировал в необъятной памяти все сигналы, поступающие на смотровой экран. Севрый лишь отмечал про себя знакомые фамилии.
Судьбоносное для многих высокостоящих лиц занятие президента было неожиданно прервано голосом секретарши, раздавшимся одновременно со уком разъезжающихся дверей. Лицо секретарши неопределенного возраста среднего пола возникло в рамке левого эгнота и выпалило строго официальным залпом:
— Ваше Величество, к вам начальник охраны Дмитрий Воронин! — после чего проворно растаяло.
Марк Севрый, названный секретаршей, должно быть, по привычке монархическим титулом, устремил строгий взгляд на своего советника по кадрам, подходящего тем временем к столу. Статный черноволосый Воронин с вечной усмешкой в углу тонкого рта появился в столице недавно и сразу сделал при дворе головокружительную карьеру — не в последнюю очередь благодаря лорду Севрому.
Марку сразу приглянулся этот молодой человек: среди беспечной знати/вечно околачивающейся при императорском дворе, ему не доводилось встречать ни одной персоны, обладающей хотя бы десятой долей столь острого ума и такой проницательностью. Севрый был поражен ощущением мощной внутренней силы, исподволь прорывавшейся из-под маски внешнего спокойствия Воронина, — силы, присущей настоящему политическому деятелю, ищущему и не находящему себе применения при устаревшей структуре власти.
Севрый являлся достаточно тонким политиком, чтобы отдавать себе отчет, что именно благодаря этому человеку, его цепкому уму и неустанной деятельности он, Марк Севрый, смог заполучить ту власть, о которой раньше не смел и мечтать. И лорд был достаточно прозорливым политиком, чтобы провидеть в будущем серьезную угрозу своей власти в лице Дмитрия Воронина. Посетитель отвесил президенту церемониальный и поклон. «Слишком уж нарочито», — неприязненно отметил про себя Севрый. Да и само явление Воронина без доклада к главе Свободной Космической федерации было чересчур бесцеремонным.
— Добрый день, Ваше Величество господин президент! Точнее, добрый вечер! — произнес посетитель и огляделся, словно в поисках, куда бы и ему присесть. Этот жест тоже был расценен Севрым как скрытая издевка, поскольку Воронину было хорошо известно, что никаких стульев, за исключением президентского в кабинете не предусмотрено.
— Тут уж недолго и до коронации, а, пресветлый лорд? — добродушно осведомился Воронин, усаживаясь на край столешницы. Севрый низко склонил голову. Когда он поднял лицо, щеки растягивала мастерски приклеенная улыбка.
— Рад тебя видеть, Дима! — соврал президент радушно. — Ты мог бы меня предупредить о своем визите.
— И записаться на прием? — Воронин усмехнулся. — Я бы с удовольствием. Но дело слишком серьезно, господин президент.
— Я тебя слушаю. — Севрый подался вперед, деловито сомкнув пальцы. Воронин действительно стал серьезен, но со стола все ж таки не слез.
— Мы ее выследили, — сообщил он. — Сигнал с вживленного датчика был зафиксирован в тридцать пятом секторе. Вероятно, ей удалось пристать вблизи Сатварда к какому-то дальнему транспорту. Известна планета, на которой она сейчас находится, и даже место, куда приземлился ее катер.
— Так за чем же дело стало? — вкрадчиво сказал Севрый. — Инструкции тебе известны.
— Я считаю, что она еще может пригодиться вам живой.
— Мне не нужна эта девчонка, — с заметным раздражением произнес Севрый.
— Мне кажется, вы упустили из виду одну немаловажную деталь, — продолжал Воронин, устремив на собеседника пристальный взгляд. Президент, заерзав, опустил глаза: нелегко было спорить с этим человеком — настолько невыносимое моральное давление исходило от Воронина, когда тому необходимо было кого-то в чем-то убедить. Это качество уже сполна послужило Марку Севрому. Но начальник охраны должен знать свое место. А о надлежащем месте для Воронова пресветлый Марк уж позаботится. И в самом ближайшем будущем. Давить может только президент!
Усмешка скользнула змеей по губам Воронина, приняв какой-то понимающий оттенок. Севрый постарался заглушить в себе дикое ощущение, что гость непостижимым образом подслушивает ею мысли.
— А вам не приходило в голову, пресветлый лорд, что президентский титул не передается по наследству? — прервал молчание Воронин. Севрый насторожился. Мысль о неизбежной передаче власти кому-то в далеком будущем до сих пор не приходила ему в голову: пока слишком много приходи — лось думать о том, как этой властью завладеть, попе том — как ею распорядиться.
— Великая императрица бежала, не отказавшись от престола, — спокойно продолжал Воронин. — Она остается носительницей своих высоких титулов. В случае вашей женитьбы на ней ваши дети унаследуют все эти титулы, а кроме того, они будут по закону наследниками высшей власти.
— Ты предлагаешь мне стать императором? — глухо произнес Севрый, совершенно упуская из виду тот факт, что начальник охраны не полномочен предлагать президенту императорскую корону.
— Президент, император — какая разница? Титул в данном случае ничего не меняет, лишь обеспечивает вам процесс преемственности.
— Но она не согласится стать моей женой! — воскликнул президент, нервно пристукнув пальцами по столу.
— До этого никому нет дела. Фактически власть в империи теперь принадлежит вам, и вы вполне можете жениться на свергнутой императрице. Даже не считаясь с ее согласием, — добавил Воронин и помолчал, как бы предоставляя президенту обдумать вероятность подобной свадьбы. Потом закончил: — Но сначала ее необходимо поймать, по возможности живой и невредимой.
Марк Севрый вновь склонил голову, явив взгляду собеседника последний шедевр бывшего придворного, а ныне президентского парикмахера.
— Это следует еще хорошенько обдумать, — донеслось до Воронина из-под шедевра. Затем Севрый выпрямился: — Так что ты предлагаешь?
— Для начала необходимо связаться с планетой Земля. Именно там находится Великая императрица. Рекомендую вам лично отдать распоряжения земным властям относительно ее поимки. Я сейчас же отправляюсь туда, но перелет займет около трех часов.
— Ты хочешь заняться этим сам?
Бесстрастный взгляд Воронина был устремлен словно бы в пространство. На самом деле он смотрел на матмарского ресничника в разрезе.
— Дело слишком серьезно, — повторил Воронин. Он стоял перед президентом, строго вытянувшись, ни в его лице, ни в фигуре не осталось и намека на недавние вольности по отношению к вышестоящему лицу. Эта его исполнительная поза показалась почему-то Севрому последней и самой издевательской насмешкой. Но поскольку прежние оскорбления он предпочел до поры до времени проглотить, то теперь ему было просто не к чему придраться.
— Хорошо! — Севрый кивнул и официально поднялся. — Отправляйтесь на космодром, я распоряжусь, чтобы вам предоставили лучший корабль. О связи с Землей я позабочусь лично.
«А также и о том, чтобы тебя вместе с девчонкой встретили по прибытии надлежащим образом!» — мысленно закончил Севрый, буравя взглядом спину своего практически уже бывшего начальника охраны, покидающего зал.
4. ВСТРЕЧА
Дилижанс остановился напротив двустворчатых деревянных дверей отеля, стилизованных под два распростертых орлиных крыла. Выгружались из кареты поэтапно: выйдя первым, Михаил галантно подал руку даме — вторая рука у нее была занята модной матерчатой сумочкой а-ля котомка. Потом он окликнул возницу — перезрелого ковбоя в соответствующей легендам шляпе, майке с древней и никем пока не расшифрованной надписью «Адидас», джинсовых бриджах (все заляпанное навозом) и в сандалиях на босу ногу. Вместе они выволокли тяжелое тело героя «на свежий воздух». Наталья к тому времени уже успела скрыться в недрах отеля.
Слегка отдышавшись, они потащили тело пострадавшего к дверям. На приступочке тело бормотнуло что-то недовольное и начало подавать разные другие признаки жизни. Преодолев реанимационный приступочек, они втащили оживающего героя в просторный холл и скинули его в объятия ближайшего к дверям дубового кресла. Герой отчетливо ойкнул.
— Жить будет, — утвердил Михаил уже выданный ранее диагноз и оглядел обшитое розовым кедром помещение в поисках Натальи. Той в холле уже не было. Зато его взгляд порадовала изобилием неприкрытого тела девушка-портье за стойкой напротив. Обнаженные во множестве участки тела мадемуазель очень удачно гармонировали с окружающим ее розовым кедровым интерьером.
— Дерева вы мои, дерева… — пропел Михаил, беря курс к стойке, как одинокий фрегат к уютной пристани. По дороге спохватился и умолк, но поздно: девушка уже ответно улыбалась на его легкомысленную песню. Он подошел, деревянным голосом попросил у нее номер на ночь (здравствуй, дерево, я твой друг!), получил ключ в придачу с мягким многообещающим прикосновением руки, после чего повернулся и, ощущая всей спиной ее бархатный взгляд (эх, девчонки, березоньки вы мои гибкие!), направился в бар.
На третьем ярусе отеля имелся еще открытый ресторан, где столовались по большей части приезжие, тогда как местная шатия (в том числе и Петр с Михаилом в былые времена) предпочитала гулять в нижнем баре. Так что место встречи было негласно определено.
Золотая портьера беззвучно отъехала, и Михаил тут же ощутил легкое дуновение юности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41