шкаф, кровать и стол. Под столом валялся смятый ком окровавленного белья — единственное свидетельство вчерашней жестокой гибели хозяйки заведения. Больше никаких дверей в комнате не было, кроме дверей шкафа. Но в таком случае путь к бегству оставался один — в шкаф?..
Однако Скалди проскочила мимо шкафа, не уделив ему ни малейшего внимания, подошла к задней стене и приложила к ней ладонь. Обои в этом месте исчезли, перед Скалди, словно перед заклинательницей непроходимых стен, появилась дверь — белая и обшарпанная, с английской ручкой.
«Маскировочное покрытие, реагирующее на папиллярный рисунок — лучший способ защиты ваших потайных дверей!» — подумал Михаил, привыкший давать всему необычному простейшие объяснения, соответствующие его прежнему образу жизни и сильно отдающие дешевой рекламой.
Нажав на ручку, Скалди приоткрыла дверь и собиралась выглянуть наружу. Петр отодвинул ее в сторону, высунулся первым и огляделся по сторонам, глянул вверх, потом тихо скомандовал:
— За мной!
Впереди совсем близко начиналось спасительное месиво. Прямо напротив двери находилась картина, обрезанная полосой асфальта, вернее, даже не картина, а один только верхний ее клочок, очень смахивающий на небольшую лазейку. Петр указал на этот обрезок и распорядился:
— Все туда!
В это время позади раздался треск — кто-то ломился в дверь, которую они закрыли за собой на замок. Рейчел кольнула дверь лазером, и краска вспыхнула, вся дверь занялась веселым трескучим пламенем, словно на нее плеснули керосинчиком:
А с черного хода пока что все было спокойно и тихо, прямо-таки сердце радовалось на эту замечательную брешь в стратегическом замысле противника.
Один за другим они миновали асфальтированную полосу и принялись нырять по очереди в узкую лазейку. Петр с Седым, стоя по обе стороны, страховали отступление. Михаил пролез в дыру одним из последних — уже после Илли и Скалди, которых он как истинный джентльмен, пропустил вперед. Потом он упал вниз с довольно-таки приличной высоты — не смертельной для жизни, но достаточно болезненной для принявшего на себя удар правого бока.
Не успев еще толком сориентироваться, Михаил почувствовал, что его оттаскивают от места падения куда-то в сторону — мера вполне предусмотрительная, учитывая, что кое-кому предстояло еще упасть на то же самое место. Тащили его Карриган с Занозой. «Удосужились бы лучше меня поймать!» — проворчал про себя Михаил специально для Карригана. А вслух сказал:
— Я в порядке, спасибо. — И в подтверждение поднялся на ноги.
Пейзаж оказался неожиданно знакомым: голые деревья, мягкий лиственный перегной под ногами и серое небо над головой. И надо же им было среди стольких отрезков, составляющих Месиво, упасть опять именно в этот! Своего рода случай, игра судьбы, ободрившая издерганного неожиданностями Михаила. Чего доброго, угораздило бы их свалиться в довершение всех бед в какое-нибудь местное пекло вроде того, где отрывались с утра каторжники. А тут лес, да море рядом — прямо курорт! И любимая девушка стоит неподалеку — чего еще надо человеку, уставшему от суеты рабочих будней?..
Пока в голове у Михаила бродили такие дурацкие мысли, сверху успел ссыпаться Бол Бродяга. По правде говоря, он упал вполне компактно, словно был упакован в полном составе в большой полиэтиленовый мешок. Сразу за Болом прилетела Рейчел, ее заботливо подхватил Странник. Потом спрыгнули один за другим Петр и Седой. Больше никого из своих наверху не осталось, теперь оттуда следовало ожидать скорого выпадения вражеского десанта. Утешением могло служить лишь то, что целый вражеский катер в узкий лаз наверняка не протиснется, а солдат можно будет легко снять по одному, чем приготовились заняться Рейчел с Седым, взяв лазейку на прицелы. Только теперь, немного расслабившись, Михаил обратил внимание на постоянно сопровождающий их звук — так порой замечаешь тиканье часов, и понял, что это в кармане у Карригана все еще звонит эгнот. Он даже удивился — какая может быть связь здесь, в Месиве, где перемешаны границы пространств… Но факт оставался фактом.
— Мишка, попробуй что-нибудь нащупать! — велел Петр и обернулся к Карригану: — Да выключи ты его или тресни обо что-нибудь!
— А вдруг враг решил капитулировать? Неужто мы упустим такую возможность? — усмехнулся Карриган, доставая наконец прибор из кармана.
Михаил тем временем попытался сосредоточиться. Дорога по-прежнему не возникала, и он напрягся изо всех сил, надеясь хотя бы нырнуть в туманную пелену базовой реальности, но тщетно. На какой-то миг Михаил всерьез испугался, что лишился напрочь своего дара: событие, которое всего пару Дней назад показалось бы ему великим благом, теперь обрушилось наподобие самого что ни на есть подлого проклятия. Но — да здравствуют здравый смысл и твердая память! — он тут же вспомнил, что не одинок в своей беде, что у него имеется собрат по несчастью — Кики Заноза, Странник, также утративший свои способности. Два клинических случая одновременно — это наверняка уже не являлось крахом личных дарований, а означало только их временный сбой под влиянием какой-то аномалии, если только не было эпидемией, что вряд ли. Краем сознания Михаил не переставал фиксировать то, что происходит вокруг:
Карриган открыл эгнот и тут же передал его Илли со словами:
— Это тебя.
Седой и Рейчел успели произвести несколько выстрелов в направлении покинутого отрезка, но оттуда никто не вывалился: и без того узкая лазейка с каждым мгновением все более сужалась, так что протиснуться в нее теперь не то что катеру, но и человеку уже вряд удалось бы.
— Рэт?.. — сказала Илли, удивленно глядя в эгнот. Ей ответил тихий голос, живо заинтересовавший всю компанию, но Карриган заглушил его нарочито громкими высказываниями:
— Нам следует оставаться здесь и придерживать погоню, пока эта щель окончательно не закроется. Потом будем менять отрезки до тех пор, пока не найдется место, где Проводник сможет работать…
— …Должна вернуться… Ничто не угрожает… Твое положение… Мой долг… — прорывались сквозь речь Карригана обрывки фраз из эгнота.
— Что там тебе говорят? — не выдержал наконец Петр и шагнул к Илли. — А ну-ка дай, я сам с ними с побеседую!
Карриган заступил Петру дорогу. Неизвестно, чем бы все закончилось — Михаил ожидал какого-нибудь неуловимого приема со стороны Петра с непредсказуемыми пока еще последствиями для Карригана, — как вдруг произошло нечто еще менее предсказуемое: Илли, размахнувшись, бросила эгнот, и он полетел по широкой дуге прямо в море. В тот же миг Петр вдруг исчез из поля зрения: его исчезновение Михаил воспринял как легкую рябь в глазах, вроде дефекта изображения в старом пленочном кинофильме: есть фигура — нет — и опять она есть уже на новом месте. За это мгновение Странник, стоявший к морю ближе всех, резко взмахнул руками и обрушился в воду, составив компанию пролетавшему мимо него эгноту. Брызги полетели, волна плеснула через край, но никакого звука от падения до зрителей почему-то не долетело: незримая грань между реальностями все-таки существовала и не пропускала звук, так что Заноза, упав в «картину», находился там теперь как будто за звуконепроницаемым барьером. Сразу после этого события у кромки воды объявился Петр в лежачем виде — якобы «загораю на бережку».
Странник вынырнул неподалеку от «берега» и тут же погреб к земле — он явно не имел намерения доставать эгнот из поглотившей его пучины. А Михаил уж было засомневался — не за прибором ли Заноза так самоотверженно нырнул? Однако было очевидно, что спасение утопающих эгнотов Заноза считает делом рук их утолителей, если у тех явится охота, а сам он мечтает вновь и как можно скорее оказаться на суше. И до этой суши ему было рукой подать — два-три гребка, не больше. Как вдруг на втором гребке Заноза резко остановился и отпрянул назад, насколько это возможно в воде, а секундой позже прямо перед ним, преграждая ему путь к берегу, высунулась из воды у самого края картины зеленая бугристая морда громаднейшей рыбины с растопыренной зубастой пастью.
Те, кто стоял поблизости от картины, отпрянули от нее в паническом ужасе, как лошади от паровоза. Надо отдать должное Седому — хоть он и стоял вдалеке, но среагировал мгновенно.
— Ложись!!! — заорал Седой, вскидывая лазерник.
Михаил упал на руки, не успев еще толком сообразить, как им теперь выручать Занозу и почему для этого надо ложиться, ощутив только по отчаянному тону приказа, что коллективное залегание должно способствовать спасению Странника. Карриган тут же оказался лежащим, Петр и без того лежал, Илли упала ничком, Скалди и Попрыгунчик с Бельмондом беспорядочно попадали, каждый в меру своей реакции, а Бол Бродяга и впрямь на этот раз рассыпался, словно карточный домик, как бы выпал в осадок, словом — тоже по-своему залег.
Стоило всем заземлиться, как воздух над их головами прорезали лазерные разряды: Рейчел с Седым расстреливали из двух стволов чудо морской фауны, доверчиво высунувшееся из безопасных глубин в надежде перекусить чем бог послал. Михаил, приподняв голову, наблюдал за событиями: рыбина высовывалась из воды все больше, полностью загородив Занозу своей осклизлой тушей, по бокам у нее обнаружились маленькие, словно крылышки, умильно трепещущие плавнички, как будто громадина собралась покинуть родную стихию и взмыть упитанным воробышком в небесную синь.
«А кто его знает…» — подумал Михаил, вспомнив гигантского летучего снегососа. Лучи лазера полосовали разожравшегося подводного ангелочка вдоль и поперек обширной, пупырчатой, как у жабы спины, да только без малейшего результата. Чего, собственно, Михаил и опасался: вчера лазерники оказались бессильны против нечисти из Кляксы, а теперь не в силах были преодолеть неощутимую, практически условную грань между двумя мирами. То есть иллюминация на спине у чудовища играла отменная, а вот убойную силу этот ослепительный фейерверк полностью утратил. «У Занозы ведь тоже есть лазерник!» — вспомнил Михаил, в бессильной ярости прожигая чудовище огненным взглядом, столь же бесполезным, как и лучи лазеров. Судя по положению рыбищи — она, отчаявшись, как видно, взлететь, падала сейчас эффектно в глубь картины, — Заноза вполне уже мог быть у нее в брюхе.
— Карриган! Сделай что-нибудь! — крикнул Михаил единственному человеку, способному еще чем-то помочь. И наткнулся, словно с разбегу на бетонную стену, на темный, насмешливый, все понимающий взгляд. «Не поможет…» — мгновенно понял Михаил. А в следующий миг его озарило: не раздумывая больше ни секунды, тотчас же забыв о Карригане, он рванулся на четвереньках к Петру, крича по дороге:
— Отставить огонь!!!
Достигнув Петра, Михаил на него практически набросился и с криком: «Дай сюда!!!» — вырвал у него из рук лазерник. Потом, уже задним числом, Михаила удивило, как это брат его послушался и не оказал сопротивления при конфискации у него оружия. Но факт остается фактом: свой лазерник Петр отдал по не слишком-то вежливой просьбе младшего брата.
Завладев оружием, Михаил шагнул к морскому пейзажу, где и моря-то не было видно из-за гигантской рыбьей спины, больше смахивающей на жабью, протянул руку с лазерником через незримую границу в тот мир и нажал на спусковой крючок уже по ту сторону барьера. Малиновый луч уперся в бородавчатую спину и прочертил на ней наискосок черную дымящуюся полосу. Издай при этом морское чудо-юдо какой-нибудь рев или хотя бы тяжкий утробный выдох, свидетельствующий, как ему сделали больно, и Михаилу сразу бы полегчало. Может быть, рыбища его и издала, да звуковой барьер не позволил Михаилу им насладиться. Он увидел, как рыба попыталась развернуться и с грандиозным беззвучным всплеском боком ушла под воду, наподобие получившей повреждение подводной лодки.
Поднятая волна разбилась о сушу, окатив Михаила с ног до головы солеными брызгами — подобием победного салюта. Но Михаилу было сейчас не до брызг, тем более не до салютов: чудовище скрылось, оставив после себя одни только суматошные волны и ни малейшего следа Кики Занозы — хотя уж если и приходилось искать каких-то следов там, на воде, так только кровавых. Михаил все вглядывался в толщу вод и не заметил, что стоит у края картины в большой компании — к пейзажу подтянулись остальные и молча смотрели на воду, уже не ожидая чуда, лишь отдавая молчанием последний долг смелому сероглазому пареньку, оказавшему им бескорыстную помощь и так нелепо только что погибшему. Михаил услышал рядом тихий всхлип: это заплакала Скалди, уткнувшись куда-то в своего Бола. А раз по Страннику плакала Скалди — значит, ему уже наверняка не суждено было воскреснуть.
— Бедный мальчик, — пролепетал срывающимся голосом Фредди Бельмонд. — Такая ужасная смерть!..
И в этот поистине скорбный момент мокрая рука уцепилась за «раму» — то есть за скользкую почву у края картины. Все скорбящие бросились вперед, рискуя отдавить всей толпой эту нетвердую руку, но Михаил успел первым: схватив Странника за запястье — в том, что рука принадлежит Страннику, не возникало сомнений, — стал тянуть его из моря на берег. С другой стороны ему принялся помогать не кто иной, как Бол Бродяга. И все же радость вызволения Странника живым из передряги была не на шутку омрачена: вытаскивая Занозу, Бол попытался схватить его за вторую руку, и тут обнаружилось, что кисть правой руки у Занозы отсутствует. Из запястья хлестала ярко-алая кровь. Михаил лихорадочно прикидывал в уме методы первой помощи при откушении конечностей, но его тут же решительно оттеснили женщины: у Рейчел в подсумке нашлась аптечка, и она принялась умело накладывать Занозе жгут. Скалди присела рядом, обняла Странника за плечо и вдруг по-настоящему разрыдалась.
— Эй, детка, перестань! Завтра новая отрастет, — утешал ее мокрый, синеющий на глазах Заноза.
— Отрастет, конечно! — Скалди зло смахнула слезы. — Я уже думала, что эта гадина тебя сожрала! Интересно, как бы ты воскрес, если бы оказался у Мбе в брюхе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41