С некоторых пор в груди у Занозы образовалась странная пустота, и сам он точно знал, что заполнить эту брешь может только чудная рыжая девчонка из клана Рекс. Он и видел-то ее всего два-три раза и каждый раз либо в деловой суете, либо в запарке боя, так что и поговорить-то толком не пришлось. А вот поди ж ты — застрял ее веснушчатый образ солнечным зайчиком в сердце — поймать не поймаешь, но и не выгонишь, сколько ни старайся. А саму Осу оказалось поймать еще труднее, чем солнечный зайчик: только появится где-нибудь в пределах видимости рыжая метелочка, как тут лезет под руку какая-нибудь оказия, Рез минуту глядь — а Осы уж и след простыл.
Вот и теперь — стоило Занозе заметить что-то вызывающе-морковное, мелькнувшее у подземного перехода, как Папаша резко тормознул и принялся сигналить: по тротуару хилял Толик Проныра с деловым видом и с дипломатиком в руке. Встреча была удачной: Толик обладал особым даром определять в декорациях местонахождение друзей и знакомых. Поэтому Заноза распахнул дверцу и крикнул Проныре:
— Залезай, подвезем!
Увидев знакомые лица, Толик полез в такси, в то время как Кики уже давал инструкцию Папаше:
— Сейчас рвем направо за угол возле того перехода!
Папаша Костен газанул в указанном направлении, а Толик, захлопнув уже на ходу за собой дверцу, тут же не удержался, чтобы не блеснуть своим потрясающим всеведением:
— В этом районе с утра должны сшиваться Рексы: конкретно на этой улице могут быть Снайпер, Герт или Оса.
— А тебя-то каким ветром по этой улице несло? — пробурчал Папаша, косясь через плечо в на правлении Толика и на его дипломат.
— Я сегодня директор банка. Направляюсь вот на службу! — сообщил Проныра, демонстративно к ставя дипломат на коленях по стойке «смирно». На что Папаша, сворачивая за угол, недоверчиво хмыкнул:
— Директор, стало быть? А с каких это пор у директора на работу пешком ходят? — Машина застряла в пробке, я и решил пройтись, — отпарировал Проныра, он же директор банка. Неизменно при встрече Толик величал себя директором, начальником, а то и президентом — банка, корпорации и чуть ли не страны (сорвалась у него однажды такая авантюра), как-то раз в боевой декорации рискнул посягнуть на генерала, но никому и никогда не удавалось застать Толика Проныру при исполнении руководящих обязанностей. Его отлавливали, вот как сегодня Кики с папашей — по пути к рабочему месту либо уже оттуда.
В другое время Заноза не преминул бы принять участие в разговоре, чтобы поймать Проныру на слове. Но сейчас все его внимание сосредоточилось на поиске среди блеклых шевелюр прохожих рыжего огонька. Он не задумывался о том, что скажет Осе: там что-нибудь придумается, главное, чтобы она согласилась сесть в машину, а уж дальнейшую программу он обеспечит: покатались бы по городу, повидали общих знакомых, перекусили бы в каком-нибудь кафе или ресторане, провели вместе день, а там, глядишь, и вечер. А потом, может быть, если она согласится, — и ночь… А назавтра проснулись бы в новой декорации вместе — в первый раз… Но Осы (если только это она привиделась ему на углу) уже нигде не было видно — как всегда скрылась, не оставив по себе даже рыжего отсвета — разве что в сердце у Кики Занозы…
— Ага, так ты его искал. Сейчас догоним, — сказал Папаша. Среди прохожих знакомых было не видно, между тем их такси догоняло идущий левее впереди серый приземистый «Ягуар». Стоило им поравняться, в переднем окне «Ягуара» обнаружилась носатая физиономия Герта, а за ним, у руля, — Этичный профиль Снайпера.
— Герт, Кики хочет с тобой поговорить! Ты ему то-то должен! — крикнул в открытое окошко Папаша Костен. Герт, нахально ухмыляясь, отрицательно! покачал головой. «Ягуар» мягко наддал, окно с Рексами уплыло вперед, но Папаша тоже дал газу вскоре вновь с ними поравнялся.
— Ты что ж это, Герт, отказываешься возвращать долг? — рявкнул Папаша. Вместо ответа они увеличили скорость. На шоссе им без труда удало бы оторваться, другое дело здесь, в городе: путь бегству Рексам загородили два микроавтобуса и н сколько легковушек, стоящих впереди на светофор Взвизгнув колесами, серая молния развернулась на встречную полосу и рванула по улице в противоположном направлении. Папаша, вынужденный приделать то же самое, помчался следом.
— Высадили бы вы меня, ребята, вон там банка. Я на службу опаздываю, — безнадежным голосом попросил Толик. Его просьба растаяла в во духе.
— Я его, заразу, достану! Он мне теперь с двойными процентами должен! — гудел папаша Косте уже не принимая во внимание, что должен Герт вовсе не ему, а Занозе, кроме того, понятия не им о том, что именно он задолжал. А задолжал Герт подлинный лучемет «скарабей», отданный ему 3анозой пару недель назад в боевой декорации.
Догнать «Ягуар» на простом такси даже в городе с его движением и светофорами было задачей из категории абсурдных. Папаша некоторое время ocтервенело боролся с рулем, подрезая одну за другой попутные машины и игнорируя светофоры. Только благодаря его ловкости такси умудрялось пока держаться за «Ягуаром», но в дальнейшем они неизбежно должны были отстать.
— Будем ваять новую машину, — буркнул Папаша, чудом успевая проскочить по встречной полосе между грузовиком и идущим в лоб туристическим автобусом. — Работаем «Торпеду», мы с Кики перед, Проныра — зад.
— И кой черт меня только дернул… залезть в этот драндулет — ворчал Проныра, мотающийся на задних сиденьях из стороны в сторону в обнимку со своим дипломатиком. — До банка меня не подбросили, на работу опоздал, а теперь еще ваяй ему, понимаешь, «зад»!
Между тем погоня стала приобретать привкус настоящего гангстерского боевика: прямо из крыши мелькающего впереди «Ягуара» вылез до пояса Герт с лучеметом в руках, в котором Заноза узнал свой «скарабей»… Папаша Костен посоветовал сыну вполне серьезно:
— Достань монтировку под своим креслом.
— И шарахни ею своего папашу по башке! — донесся совет с «заднего ряда». Толик славился своим пренебрежением к авторитетам и не пропускал случая этим блеснуть. Единственным истинным авторитетом он почитал самого себя, и не миновать бы ему злой беды со своим личностным культом, кабы подлинные авторитеты, вроде того же Папаши Костена, воспринимали его всерьез.
Заноза сунул руку под кресло, нашарил там названный предмет и извлек его на свет. Его никак не радовал конфликт с Рексами, грозивший перерасти в будущем в серьезную конфронтацию: не видать тогда Осы, как своей родинки за ухом. Поскольку Герт сегодня был в ударе и решил изображать из себя крутого гангстера, Кики предпочел бы встретиться с ним как-нибудь в другой раз и желательно один на один. Но коль уж, как говорится, пошла такая пьянка — вокруг такси уже мелью предупредительные вспышки лазеров, — делать было нечего, кроме как доставать из-под кресла последний «огурец». Кики взялся за монтировку двумя руками, уперев в нее пристальный взгляд, вроде как впал в транс.
— Проныра, работаем «Торпеду», вдвоем! — распорядился Папаша в сторону галерки. Толик молчал — то ли согласно, то ли протестующе, но к работе подключился: через десять секунд общего напряженного молчания простенький салон такси с собой начал удлиняться, потолок заметно понизился, окна сузились и округлились, руль под ладонями Папаши трансформировался в изогнутый штурвал. Приборная панель плавно перетекла в подобие пульта. Снаружи автомобиль приобрел приятную для глаза аэродинамичную обтекаемость, лишь цвет его остался прежним — ядовито-зеленым цветом городского такси.
Монтировка в руках Занозы также быстро меняла очертания, отливаясь в новую форму. Скоро вместо примитивного оружия ближнего боя Заноза имел на вооружении небольшой лазерник карабинного типа довольно топорной модификации: на мелкие ухищрения у Кики сейчас не имелось времени.
Все изменения в такси были произведены в считанные секунды. Рексы пока не решились открыть огонь на поражение, рассчитывая отделаться от назойливых кредиторов без лишнего кровопролития — наивные с их стороны надежды, учитывая характер Папаши. Между тем сам Папаша не подозревал, что гонится, быть может, за собственной смертью и только Занозе было известно, что веерник у Герта подлинный. Оружие, сляпанное только что наскоро из монтировки, могло нанести удирающим должникам лишь временные раны. Однако раны Странников, постоянных жителей Перекрестка Миров, исчезнут без следа в новой реальности на следующее же утро. При условии, что нанесены они чем-то, взятым или состряпанным из декорации, вроде вот этого лазерника, а не подлинным оружием, сработанным мастерами Перекрестка. Если Странника убивали таким оружием, то это было всерьез и навеки.
Кики не стал говорить отцу о своем подлиннике, уверенный, что смертельная угроза его не остановит, но подольет в огонь его праведного гнева бензинчика ярости и наверняка уже спровоцирует длительный межклановый конфликт. К тому же он подозревал, что Герт не собирается использовать подлинник — не та ситуация, несерьезная, скорее игровая, — а демонстрирует его просто для острастки.
Заноза высунулся из окна с зажатым в руке карабином, но выстрелить не успел: дверца старого такси держалась на честном слове, и этот дефект перешел по наследству к «Торпеде». Как только Заноза доверил вес своего тела предательской двери, она подалась и тут же распахнулась во всю ширь, вытянув с собой Занозу, пронесла его, спешно поджавшего ноги, десяток метров над асфальтом, а потом взяла да и оторвалась. Вместе с Занозой, разумеется. Последнее, что он услышал, было его имя, донесшееся с отчаянным выхрипом из дверного проема. Потом он упал, отцепившись при ударе от дверцы, прокатился вместе с ней по асфальту, больно трахнулся напоследок обо что-то головой, тут и становился.
Придя в себя, Заноза сразу же ощутил, что вокруг произошли какие-то глобальные перемены. Что там стряслось с окружающим миром, Заноза понял еще до открытия век: произошла полная смена декорации, иными словами — он вылетел из одной реальности в другую. И вылетел с треском, прихватив с собой подлую дверь, невинно зеленеющую неподалеку, словно крохотный изумрудный оазис на идеально ровной безжизненной равнине, куда ее вместе с Занозой выбросило, как отбракованный дубль, из самого критического момента гангстерской погони. Такое порой случалось со Странниками, как правило — в экстремальных ситуациях (при выпадении окно, например), а иногда и просто по ходу жизни стоило только в особо взвинченном состоянии стремительно свернуть за угол или резко шагнуть через порог.
Заноза почувствовал, что правая рука его сжимает что-то мертвой хваткой: это оказался свежеизготовленный, но так и не выстреливший ни разу лазерник. Первым сильнейшим желанием Занозы было запульнуть этим вторым предметом в первый — то есть в паскудную дверь, причем не путем нажатия на гашетку, а по старинке, путем метания. Он уже было замахнулся, да передумал, решив, что оружие в незнакомой декорации лишним не будет. В направлении двери он просто в сердцах плюнул.
Заноза сделал несколько попыток вернуться назад в город, но все бесполезно: пустыня крепко держала своего пленника. Эта безрадостная реальность казалась нерушимой и выглядела так, будто сам воздух в к ней от многовековой неподвижности застоялся, превратившись в невесомое подобие крепкого чая. А Кики Заноза посреди этого разливанного чайного моря напоминал единственную потонувшую в зыбких глубинах чаинку, потерявшую надежду вынырнуть. Попытку он решил повторить через некоторое время, пока же все говорило о том, что он здесь застрял.
Сидеть на месте Кики был просто не в состоянии, поэтому он пошел куда-то, не выбирая направления. А что тут было выбирать — кругом одно и то асе, и даже солнце в этой декорации отсутствовало просто как класс (возможно — скрывалось за бурой пеленой, заменявшей здесь облака).
Долго ли, коротко ли он шел, у него не сложилось ни малейшего представления, когда с небес стало что-то падать. Это напоминало очень крупный снег — невероятно крупный, каждая снежинка была величиной с кулак. Одна такая «снежинка» коснулась в сонном отвесном падении его лица — прикосновение было теплым и мягким, как будто пуховым. Он поймал другую «снежинку» в ладонь, сжал, и она тут же рассыпалась, утекла между пальцев легкой пылью. Заноза хотел было лизнуть ладонь, но сдержался: неизвестно еще, что за отрава сыплется с небес в этой гиблой декорации: не исключено, что и кислотная — неспроста же здесь все повымерло, не то что травинки или суслика — даже камушков и пригорков не осталось, все словно разъело и приплюснуло до кондиции каким-то грандиозным небесным прессом.
Заноза отряхнул ладонь и двинулся дальше. Пушистые хлопья все падали и падали, покрывая почву легким покрывалом — точной имитацией снежного, только рассыпающегося под ногами в бесплотный пепел. «Ну и попал!» — методично долбила в мозгу единственная мысль, остальные мысли копошились бессвязно и ядовито, сбившись в змеиный клубок. Вскоре ухо его уловило странный шум, похожий на отдаленный шелест листвы под ветром, одновременно впереди наметилось какое-то движение. Он сделал еще несколько шагов, всматриваясь, никак не в силах разобраться сквозь снег…
Путь его пересекало что-то огромное и бесформенное, плавно переставляя неохватные колонны ног. Заноза замер. Но не в испуге. Слишком могучее озеро злости кипело сейчас в его груди, чтобы он мог просто так взять и испугаться при виде нескольких тонн живого мяса. Зря он сетовал, что в этой пустыне некого пнуть — оказалось, что есть, и очень даже есть кого. «Вот и первый суслик, — хмыкнул Заноза, рассматривая громадину, проплывающую невозмутимо, словно океанский лайнер, шагах в десяти перед ним. — Интересно, из какой норки он вылез? Надо будет повнимательней смотреть здесь под ноги, не ровен час — провалишься. Если только „это“ не слетело с местных небес вместе с первым снегом».
Существо было мирным либо просто не заметило стоящего в стороне крохотного путешественника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41