Цвет его лица начал медленно меняться — из болотно-зеленого он стал бледно-синим. Он нервно осушил свой бокал, поставил и произнес жестко:
— Я нахожу твою сегодняшнюю шутку не очень удачной.
— Ты меня хорошо знаешь, Майкл. И давно. Разве я имею привычку шутить, когда речь идет о продаже?
Майкл натянуто усмехнулся:
— Значит, ты утверждаешь, что захватил Партнера. — Лядов кивнул. — В то время, как нам всем известно, что это невозможно.
Лядов самодовольно развел руками:
— До сих пор мы действительно так думали. Но сегодня выяснилось, что мы заблуждались.
— Как же тебе удалось ее разоружить?
Лядов беззвучно засмеялся:
— Это безоружный Партнер.
— Так не бывает.
— Как видишь, бывает.
«Выходит, меня не так-то просто разоружить! Это мы учтем!» — подумала Чарли.
Майкл нарочито неторопливо достал сигареты, закурил, глядя на собеседника из-под приспущенных век:
— Не вижу смысла в безоружном Партнере.
— Ты, безусловно, не видишь. Будь ты Игроком, ты бы, конечно, вооружил своего Партнера до бровей. А я, пожалуй, предпочел бы обойтись без Партнера («Ты бы его выгодно продал», — подумала Чарли). Каждый имеет право на свою игру. И на свои маленькие причуды.
«Обидно как-то», — подумала Чарли. По всему выходило, что она — существо редкостное и невероятно могущественное. В то же время они торговались у нее на глазах, ничуть ее не боясь и даже не стесняясь. Неужели Лядов решился на это, полагая ее безоружной?.. Погубит паука его беспечность!
— Игрока ты, конечно, тоже взял, — сказал Майкл. — И, разумеется, без особого труда при таком-то Партнере. Хочешь оставить его себе?
Чарли поняла, что он уже верил в то, что для нее самой было открытием, пока непонятным и к тому же весьма спорным. Во-первых — чей она Партнер? И какая ей с этого выгода? А ведь должна быть выгода, и немалая, раз за нее назначают такую цену. Сколько же тогда стоит Игрок?.. Как это ни смешно, но эти двое, кажется, тоже держали за Игрока малыша Ника.
Лядов беззаботно пожал плечами:
— Не ты ли весьма убедительно доказывал, что Игрок — самая слабая фигура?
— Я никогда не называл Игроков фигурами. Игрок — не фигура. Игрок это Игрок. Поначалу они действительно были слабы и неопытны, как дети (Лядов едва заметно усмехнулся). Вернее, как начинающие. Шагу не могли ступить без Партнера. Но, как выяснилось, они быстро учатся.
Майкл рассеянно огляделся. Чарли только теперь заметила, что музыка в зале приобрела несколько безумный оттенок, металась и вьюжилась, с десяток пар танцевали что-то сумасшедшее, гибкое и дьявольски прекрасное. По радужному потолку неслись тени, подобные растрепанным облакам. В музыкальную тему вплетался порой странный неритмичный звук — словно где-то вдалеке в землю неравномерно вколачивали сваи. Рыжая девушка в «стакане» металась, как приговоренная к сожжению ведьма.
Лядов глотнул из своего бокала.
— До сих пор твоей несбыточной мечтой было заполучить Партнера. Помнится, ты обмолвился как-то, что за него тебе не жаль было бы и целого состояния. Я достал Партнера. И назначил цену, вполне умеренную по сравнению с размерами твоего состояния.
К Лядову подошел «стоматолог» — может, тот же самый, а может, и нет, из-за маски было не разобрать — и, наклонившись, стал что-то тихо говорить. Музыка смолкла, и Чарли разобрала:
— Она опять в городе. Пока никого не трогает. Бродит по улицам.
— Слышу, — поморщился Лядов, отпуская лакея движением руки. — Так ты ее берешь?
— Ситуация изменилась, — сообщил Майкл. — Она вообще очень быстро меняется. Во-первых, тебе придется доказать мне, что это невинное дитя, — кивок в сторону Чарли, — Партнер.
«Какая-то странная эволюция, — думала Чарли. — От „шлюшки“ через „юную леди“ к „невинному дитя“. Молодею прямо на глазах! Осталось только родиться в обратную сторону, стать „плодом“, а там, глядишь, и вовсе пропасть с лица Земли. Ну уж это вам фиг, господа кровососы!»
— Если сумеешь предъявить доказательства, я ее возьму, — продолжал Майкл. — Но только вместе с Игроком. Так сказать, в комплекте.
На улице вновь стали заколачивать сваи, теперь как будто бы гораздо ближе. В зале грянула музыка, и странные звуки потерялись в барабанном ритме.
Лядов потер переносицу.
— Хорошо. Твое имение и, скажем… сто тысяч за Игрока.
«Сто тысяч чего? — подумала Чарли. — Акров?..»
— Десять.
— Пятьдесят.
Майкл подумал и сказал:
— Пятнадцать тысяч рублей за Игрока. И ни копейкой больше.
Чарли мысленно уронила челюсть. Ничего себе! А Игроки-то нынче не в цене!.. Кстати, интересно, как Лядов собирается доказывать ее «партнерство»? Самой не мешало бы в нем убедиться.
В зале стал медленно меркнуть свет, все повставали с мест, у соседки напротив испуганно открылся рот. Оба собеседника, прервавшись, повернули головы. Чарли тоже обернулась и мигом вскочила: Рыжая стояла, сжавшись, в центре «стакана» и кричала беззвучно, а вокруг нее там внутри плясали по стенкам языки пламени, пока низенькие, но с каждым мгновением поднимавшиеся все выше. Если бы огонь был фантомным, вряд ли это вызвало бы столь повышенный интерес публики, и уж, конечно, Рыжая не кричала бы так отчаянно, хотя и беззвучно. Взахлеб играла музыка, взвиваясь вместе с огнем, — мятежная, пьяная.
Чарли не размышляла, ее опалило изнутри такое же жаркое пламя, взметнулось прямо из сердца — жаром в лицо, огнем в ладони. Она вскинула левую руку; узкая радужная плеть метнулась через зал, рассекая воздух надвое, ударила в «стакан», и он разбился, точнее, лопнул с оглушительным звоном, осыпав горячими осколками зал и зрителей. Некоторые из них упали, остальные заметались в панике. Музыка смолкла. Позади у Чарли загремело, она обернулась: Лядов и Майкл вскочили, отбросив стулья.
— Я говорил тебе, что это Партнер! — ликующе заорал Лядов. — Держите ее!
— Идиот! — сказал Майкл, пятясь и доставая из-за отворота смокинга лазерник. Чарли слегка повела рукой — половина лазерника со стуком упала на пол. Майкл, ничуть при этом не пострадавший, отбросил с проклятием то, что у него осталось. В следующий момент кто-то схватил Чарли сзади за локти, рука в тонкой перчатке закрыла лицо. Она рыкнула глухо, встряхнулась, и все, что ее хватало, расслабилось и попадало куда-то вниз. Ни на что не глядя, она развернулась и побежала. Хлитс, умница, сделав свое дело, временно убрался.
На месте «стакана» полыхал огненный столб, что-то горело на сцене и местами в зале. Справа хлопнул пистолетный выстрел. Сзади донеслось остервенелое:
— Не стрелять!! Брать живой!!
И еще более остервенелое:
— Идиот!! Стреляйте, убейте ее, убейте!! Однако стрелять по ней больше не стали — лядовский приказ, как видно, пересилил, но и «брать живой» ее никто не торопился, напротив, от нее шарахались: своя шкура была дорога каждому. На полдороге она едва не споткнулась о Рыжую: та успела-таки выскочить из пламени и лежала возле огненного столба, вся в крови и в осколках. Наклонившись, Чарли тронула ее за плечо:
— Вставай! Бежим!
Рыжая простонала, открывая глаза, и попыталась подняться. Чарли ей помогала, поглядывая по сторонам: темные фигуры замерли, пригнувшись, за столиками, некоторые так и вовсе залегли, кто-то в белом ползал на карачках, гремя стульями.
— Стреляйте! Слизняки, трусы!! — завизжали сзади. Одна из фигур неподалеку за столиком подняла руку с револьвером. Поддерживая правой рукой Рыжую, Чарли сделала свободной левой короткий жест, словно отмахиваясь: оружие у «фигуры» упало, заодно рухнул перерезанный надвое столик.
— Я вам постреляю! Руки отрежу! — пообещала Чарли страшным голосом и для острастки подрезала ножки ближним столикам. Треск, звон, визг, крики, кто-то падает, кто-то отползает. «Погром в крысятнике», — подумала Чарли, перемещаясь вместе с постанывающей Рыжей по направлению к лифту. Зал вокруг притих, только испуганно погромыхивал стульями — кровососущий народ уже полностью залег под мебель и окапывался. Это мелкое крысиное шебуршание перекрыли все те же мощные громоподобные удары, донесшиеся снаружи, — «сваи» забивали уже где-то совсем поблизости. Чарли старалась не задумываться о природе этих зловещих звуков, Лядов позади помалкивал, не подавал больше голоса и Майкл. Путь к лифту был свободен, а это главное.
Лифт открылся, когда они находились от него шагах в десяти, и из него, как пауки из гнезда, повалили охранники в черном и с оружием. Не иначе как «группа захвата». Они оказались с «преступницами» нос к носу и, не вполне понимая еще сути происходящего, кинулись на них — не пристало теряться здоровым мужикам перед двумя девчонками, одна из которых явно раненая и к тому же голая.
— Стреляйте!! — зверски заорали сзади.
Майкл, будь он неладен. Чарли, зажмурясь, выбросила вперед левую руку; это не люди — гниль, отбросы, паучье… Там, за темной преградой сомкнутых век, раздались истошные крики и звуки выстрелов, одновременно под ногами почему-то затрясся пол — крупно, рывками. Внутри ярко вспыхнуло: «Ковчег», авария, Леха… Все повторяется? Или?.. Щелк! И вернется прежняя жизнь?.. Только открой глаза?..
Открыв глаза, она первым делом инстинктивно ухватилась за Рыжую, но та упала сразу как подкошенная. Чарли свалилась поперек нее, обратив, кстати, внимание, что вокруг не осталось никого на ногах: группа захвата полегла полностью, то ли погибнув от хлитса, а может, просто не устояв; здание тряслось, словно коробка с жучками, попавшая в руки любопытного великанчика. В зале что-то падало и рушилось, ко всему еще горело. «Землетрясение, что ли?» — подумала Чарли, пытаясь встать хотя бы на карачки, но не выходило: помимо тряски мешала еще и Рыжая, лежащая под ней, безвольная и почему-то скользкая. Пол тоже был скользким. Через мгновение Чарли поняла, что это кровь, а Рыжая мертва — левая грудь изуродована пулей.
Внезапно тряска прекратилась, и Чарли, оскальзываясь, встала на ноги, пошла к лифту, перешагивая через валявшиеся поперек дороги черные тела. Оказалось, что она их всех уложила. С закрытыми глазами. Некоторые стонали и пытались двигаться, куда-то ползти. У самого лифта лежала рука с автоматом, отрезанная по плечо. Тело ее обладателя находилось в двух шагах — лицом вниз, в луже крови и ногами в лифте, заклинивая дверь. Взявшись за эти ноги, Чарли не без труда выкинула их из лифта — ноги были тяжелые, само тело изогнулось под неестественным углом. Но ее это не тронуло — ни дурноты, ни позывов к рвоте, лишь слепая, душная пустота в груди: вы этого хотели, это вам — за все, за всех… Нажимая на верхнюю кнопку "4", кинула взгляд в зал: мерзко, смрадно, местами горит, вампиры затаились, прижухли, словно их нет, и высунуться не решаются. Где-то там среди разора Лядов с Майклом — хозяева жизни, вершители судеб — ютятся под столом, прикрывшись стульями. Взгляд скользнул ближе: кровь и неподвижные тела, среди которых одно — белое, обнаженное с разметанной огненной гривой. И с дыркой в груди. Отомщенное. Но разве от этого легче?.. Двери лифта захлопнулись, навсегда отрезая пройденную страницу: «Не думай, забудь, сыграно, сцена закрыта, занавес!» Сыграно, правда, скверно, очков по нулям, есть новая информация, но пока неясно, какой с нее толк. Про Ларри, кстати, тоже ничего не удалось узнать.
Чарли вдруг повело вбок и швырнуло об стену лифта, затем о другую: здание опять заходило ходуном, вдвойне неприятно оказалось быть запертой при этом в тесной коробке, которая может застрять, оборваться и рухнуть, похоронив тебя в самом просторном из гробов. Лифт, подергавшись, и впрямь застрял, свет мигнул и стал тусклее вдвое. Чарли упала на пол. Сотрясения прекратились так же внезапно, как начались. Она поднялась, опираясь двумя руками о стену, нажала несколько раз на кнопку "4", потом на все другие кнопки — лифт стоял как врытый, двери не открывались. Надо было выбираться своими силами. Чарли подняла голову к потолку: сплошной, без намека на какие-либо люки. Опустила вниз — тем более ничего похожего.
Значит, предстоит прорубать себе выход — не в полу, конечно, это для самоубийц, а в потолке или, скажем, в двери. Что кромсать — потолок или дверь?.. Потолок уродовать опасно — там наверху, как-никак, трос, на котором все держится. "Значит, дверь, — решила Чарли. В большой двустворчатой двери ей предстояло вырезать себе маленькую аварийную дверочку.
Она стала прикидывать, в каком месте двери лучше произвести вскрытие, как вдруг у нее возникло ощущение пристального взгляда в затылок — довольно странный эффект для замкнутого пространства лифта, где ты заперт в единственном числе. Оглянулась и вздрогнула, встретившись взглядом со своим отражением в зеркале: незнакомое мрачное лицо, волосы приподняты, словно готовясь в очередной раз встать дыбом, красный след на щеке, бурые пятна на одежде — все кровь, чужая кровь. И пристальный, выжидающий взгляд из Зазеркалья. Не отражение ли только что буравило ей взглядом спину?.. Больше-то вроде некому. Бред, конечно. А что, вокруг не бред?..
Она медленно подошла к зеркалу. Неотрывно глядя в глаза отражению, протянула левую ладонь к стеклу, отражение, совсем чужое, но по-старому послушное, протянуло навстречу правую — обе ладони одинаково запачканы кровью, в каждую проскользнуло по-змеиному окончание хлитса. Руки сошлись по разные стороны стекла, хлитс шевельнулся, едва ощутимо сжимая кольца и словно бы нагреваясь. Глаза отражения потянули в себя, словно колодцы — там в радужках стояла в собственном мире, вглядываясь в иной, еще одна Чарли, а в ее глазах была еще одна, и так до бесконечности, одна в другой, как матрешки, и она была во всех, а они все были в ней, вплоть до той последней — темной, размытой, ничего уже не отражающей Чарли, которая сама была всем и ничем — изначальной темнотой, всеведущей изнанкой, окликнувшей ее из глубин Зазеркалья.
И она отпустила себя туда, за грань, это оказалось вовсе несложно — послать себя, как стрелу с натянутой тетивы, и мчаться вперед, все быстрее и быстрее по бесконечному лабиринту собственных глаз, из себя в себя, словно бы оставаясь при этом на месте и продолжая глядеть в зеркало, лишь отражение в зеркале то светлеет, то темнеет, как будто меняется освещение, потом и сам лифт по ту сторону стекла начал меняться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42