– В Книге все сказано, но глубинный смысл ее ясен не всем.
Наместник Иса чуть успокоился.
«Похож, но не очень», – пронеслось у него в голове.
– Мы не о том говорим, – движением бровей отослав приближенного, старик помедлил, проследил взглядом, как закрылась дверь, и закончил: – Еще раз спрашиваю, кто вы такие? Знания ваши слишком обширны для купцов. И твое лицо…
Тут он запнулся, подбирая слова.
– Тебе кого-то напоминает, – закончил за него Сид. – Я вижу, Грез встречался не только с твоим приближенным. И не только теперь!
– Брат Грез верный сын церкви.
– Это меня не касается, но он не тот, за кого себя выдает.
– Да, – наклонил и вновь вздернул сухонькую головку наместник Иса, и глазки его ввинтились черненькими буравчиками в гостей, – но ты не ответил на мой вопрос.
Теперь он обращался только к Сиду.
– Мы пришли из очень далекой страны, где люди знают больше, чем здесь, о природе и человеке.
– А это – ересь, – оживился старичок, – но нас здесь трое и подслушивать никто не может. Меня смущает твое сходство с Исом.
– Я не Бог, наместник. Этого достаточно?
– Нет… – помедлил тот, – ответ неполный, я вижу, что ты не Бог. Но повторяю – нас здесь только трое. Ни одно слово не выйдет за стены, если я так пожелаю.
– Ты веришь в то, что человек может прожить тысячу лет?
– Я не знаю этого, но со времен Ртепа – только для нас, посвященных, – сохранился пергамент со странными рассказами Иса.
«Он пропустил „господа“, – усмехнулся про себя Зер.
– Там сказано, – прикрыв глаза, продолжал старикашка, – что время не везде одинаково. И что Ис называл себя человеком.
– Кто имеет доступ к этому пергаменту?
– Только тот, кто садится в это кресло.
– Так что же, ты считаешь меня Исом?
– Ты и твои спутники похожи на тех, что были тогда. Я не верю в такие совпадения.
– Выходит – и в Бога Иса не веришь?
– Если бы нас слышали, то тебе и твоему другу не миновать костра.
– А что, в том пергаменте о рукотворных молниях не упоминалось? – словно не замечая угрозы, равнодушно спросил Сид.
Старик зябко повел плечами и облизал бескровные губы:
– Упоминалось. Но никто не смог сотворить их и открыть подземелье.
– А я помню, как это делается, так что пугать нас не надо. Нет, нет – становиться на колени и облизывать немытые руки не надо, – Сид поднял сползшего на ковер старика, – но мешать нам, наместник, опасно. И прикончить нас тихонько не удастся – это мы тоже предусмотрели.
– И думать об этом не смею, – съежился наместник, ибо именно эта мысль мелькнула в его голове, – но вы идете на Север, а там возникла ересь…
– А меня вся эта мистическая чушь не тревожит, – напрямую ломил Сид, – хочу и там посмотреть, какие плевелы вырастают из доброй пшеницы. Не мерзость ли ваша проповедь смирения здесь и воздания там, – тут Сид ткнул пальцем вверх, – и это откровенное идолопоклонство, а как еще скажешь, если слизывается позолота с иконных рамок?
Узрев протестующий жест старика, Сид наконец остановился.
– Народ темен, Ис, – впервые назвал его по имени наместник, – ему нужен символ. Нужна сдерживающая сила. Отмени Бога – и рухнет мораль. Люди на площадях станут резать друг друга. И прелюбодействовать аки скоты. Людьми движет страх наказания за грехи. И упование награды за добродетель. Что есть мораль, как не Божья узда для мирского стада на все времена?
– Для избранных, выходит, существуют изъятия из этой морали? Да, мертвый и нарисованный я для вас гораздо удобнее, чем живой…
– Откровенно говоря – да, – цинично ответил успокоившийся старик, – но не падет и волоса с головы твоей.
– Уж об этом мы позаботимся, – вступил в разговор Зер.
И в подтверждение его слов в раскрывшуюся дверь вошли Без и Нави. При этом у Беза был такой вид, как будто он хотел скомандовать: «Руки вверх! Ваша карта бита!»
– Это я побеспокоился, чтобы за нами присматривали и поторопили в случае задержки, – объяснил неожиданное явление Зер.
– Все спокойно, беседа проходит корректно, в духе взаимопонимания, – успокоил вошедших Сид, – а как вы обошлись со стражей?
– Тоже все в порядке, с полчасика подремлют на завалинке и очухаются. А службы не знают – вплотную подпустили, – с видимым удовольствием доложил Без. Он даже завалинку изобразил и употребил какое-то непереводимое выражение, передающее повышенную эмоциональность речи. После этого Без, вынул из-за пазухи руку, а Нави поправил что-то под мышкой. А наместник Бога на земле с изумлением глядел на двух ражих детин, неизвестно как очутившихся здесь.
– Да, я забыл представить тебе Нави и Беза, – спохватился Сид, опасаясь, что старика хватит удар, – они встревожились, что нас долго нет. Об охране не беспокойся – у них временно помрачилось сознание.
Старик зашевелил беззубым ртом и еле слышно спросил:
– Чего же ты хочешь?
– Спокойного пути.
– Может быть, Греза, – тут он провел ребром ладони по своей цыплячьей шее, – пожалуй, он слишком много знает…
«Ну и мразь, своих не жалко», – брезгливо подумал Сид. И – вслух:
– Не надо. Но лишнего пусть не болтает.
– За порок болтливости у нас раскаленными щипцами прожигают язык. В ремесле Греза лишнего не говорят.
– Представляю, что это за ремесло!
– Тем лучше, – совсем успокоился старик и серебряным колокольчиком вызвал приближенного.
11
«Государь! – стояло вверху пропотевшего куска пергамента. – Известные тебе люди вышли на Север. А перед тем были они у наместника Иса на земле – полным титулом его называю, хотя и нечестивым путем взошел он на святой престол! И свел их к Ртепу Двадцатому твой ближний человек, именуемый ныне братом Грезом. А кому он взаправду служит – разберись сам».
Подписи не было. Но император и так хорошо знал этот почерк. Он отослал гонца, вызвал ближнего барона и, дождавшись, когда за вошедшим закроется дверь, спросил:
– Не ты ли советовал посылать Греза?
– Я, государь.
– Не боишься, что тебе придется висеть на золотой цепи, пожалованной тебе для того, чтобы ее носить, а не для того, чтобы на ней висеть?
– Нет, государь, ибо не знаю за собою вины, – с достоинством ответил барон.
– Читай, – он ткнул в нос барону злополучный лоскут. – Здесь читай, света хватает! – повысил голос Лий Восьмой, заметив попытку барона отойти к высокому узкому окну, забранному в тяжелый переплет, сквозь цветные стекла которого в залу врывался густой поток света. И все же здесь была полутьма – стоявшие по углам кресла, особенно после взгляда на свет, скорее угадывались, чем виделись. А лики императорских предков глядели строго и осуждающе из темных рам.
– Что на это скажешь? – выждав, когда барон положил рукопись на черный громоздкий стол, буркнул Лий Восьмой.
– Кто это писал, государь? – осторожно, словно боялся голосом разбить что-то хрупкое, спросил барон.
– Верный пес. Да ты не крути, говори что думаешь, – положил на стол волосатую руку император.
– Государь, я поражен не меньше тебя. Но пес всегда остается псом. А Грез был добрым воином и вассалом. Нужно дождаться его возвращения и тогда решить, как поступить.
12
На равнину спустилась вечерняя синева: как-то уж повелось, что вечером, когда спадет зной и ленивая пыль медленно осядет вдали, хочется оглянуться и подвести итоги дня. Равнина уже за спиной. Впереди – горы. Все чаще быстрые речки по-жеребячьи взбрыкивают на камнях. Дремлет в повозке Мер. Сзади, свесив ноги с повозки, жует соломинку брат Грез и никак не может сжевать… Поклевывает носом, уронив поводья, равнодушный ко всему на свете брат Мис, а усталые кони неторопливо волокут тяжелую колымагу. Лишь Без методично оглядывает горизонт. Да впереди Сид и Зер, покачиваясь в седлах, ведут нескончаемую беседу.
Дорога сделала зигзаг и вбежала в ущелье. Горы стали словно ниже – отвесные стены, поросшие редким кустарником, прижившимся в расселинах, загородили дальнюю перспективу снежных хребтов Стало необычно сумрачно. Шумела речка, вспарываемая камнями, – узкая дорога шла вдоль берега. Незнакомо пела какая-то птица. И река, казалось, текла вверх, а не под уклон: обычный в горах обман зрения. Сид и Зер примолкли – какая-то неясная тревога чувствовалась в неподвижном вечернем воздухе.
В голову отряда проскакал Без:
– Советую надеть шлемы и приготовить арбалеты.
Последний луч солнца вспыхнул в листве на самом верху. Ущелье сделало поворот, и над водой поплыла мгла.
– Еще полчаса, – сказал Грез, он быстро овладел лексиконом путешественников, – и мы проведем ночь в стенах монастыря.
– Мне кажется, – выехав вперед и тут же придержав коня, заметил Без, – что вопрос с ночевками еще не решен. Стой! Сид, взгляни-ка вперед, туда, где скала над дорогой, там две головы в шлемах торчат.
– Вижу! – мгновенно откликнулся Сид. В его памяти были еще свежи воспоминания о том, к чему приводит неосторожное втягивание в подобную узкость.
На скале, увидев, что засада обнаружена и караван остановился, перестали таиться. Сильного сопротивления не ожидали – что могут несколько купцов против пятнадцати опытных воинов! Что сбегут, не беспокоились – даже верховым далеко не уйти, а уж что касается тяжелой колымаги с бабой и монахами – об этом и говорить не стоило. Поэтому двое рослых парней встали над верхней кромкою скалы в рост, демонстративно пробуя свои двухметровые луки. И были они в кожаных куртках, обшитых железными бляхами.
– Повозку – поперек дороги, коней – за повозку, – быстро скомандовал Сид. Мысль, как всегда в критической ситуации, сработала быстро и четко. Без и Геф мгновенно развернули телегу, обрубили постромки и вывели лошадей в тыл. Все произошло прежде, чем сидящие в засаде сообразили, что же им предпринять.
Теперь отряд Сида не был беззащитен – узкую дорогу перегородила телега, полог с нее был сорван. Тюки, лежащие на ней, стали надежным бруствером. Часть тюков тут же кинули вниз, чтоб прикрыть ноги. Обойти их справа мешала река, слева – отвесный обрыв. Едва позиция была готова, из-за скалы выехали три всадника. Как и лучники, в черных кожаных куртках, изрезанных внизу фестонами, с нашитыми на груди и спине железными пластинами. На головах – неглубокие шлемы.
– Эй, вы, – крикнул один из них, упирая в стремя копье и прикрываясь до глаз треугольным щитом – расстояние было малое, и вечерний воздух хорошо доносил даже негромкую речь, – если хотите, чтобы шкуры остались при вас, отдайте бабу, телегу с товаром и братьев-странников. Сами – убирайтесь ко всем чертям!
– Выговор – верхнесеверный, – удивительно спокойно отметил брат Грез. Да и остальные поняли речь парламентера – уроки странника пошли впрок. – Далеко же они забрались!
– Что, Грез, это необычно? – прицеливаясь из арбалета из-за тюков, поинтересовался Сид.
– Необычно. И брешет, собака, ему не только мы с Мер и товары нужны, он суматохи ждет, чтоб врасплох ударить!
– Я жду ответа! – закричал всадник, сдерживая переминающегося коня. Лучники на скале, увидев, что противник укрыт, тоже прилегли.
– Ждать нечего – не выдадим никого. Атаковать не советую – и ваши шкуры чувствительны к доброй стали, даже сквозь ржавую упаковку, – крикнул в ответ Сид. – Нави, дай оружие Грезу и Мису. Мер, не высовывайся!
Нави, пригнувшись за телегой, достал из тюка шлем, кольчугу и меч для Греза. В это время всадники отъехали за скалу. Когда же дело дошло до Миса, то Нави быстрым приемом заломил ошеломленному монаху руку за спину и затянул сыромятным ремнем.
– Зачем? – коротко спросил Сид. Остальные, не отвлекаясь, следили за противником.
– Этот тихоня кого-то информировал о нашем маршруте. Когда он животом маялся, я чулан перерыл и вот что нашел, – он протянул Сиду кусок пергамента.
– Мог раньше сказать.
– Хотел проследить, не думал что так, сразу…
– Если будет другой раз… – Сид не договорил и повернул голову к Грезу. – Что, брат, и тебе кольчуга привычнее рясы? А напарник-то твой, оказывается, был отряжен за тобой следить? А?
– Похоже, Сид. А мне сможешь поверить?
– Попробую.
Первая стрела воткнулась в тюк. А из-за скалы восемь всадников, по двое в ряд, выставив копья, зарысили к телеге.
Сид свалил стрелой правого. Геф левого. Не ожидавшие решительного отпора, остальные повернули назад. Стемнело. Прорезалась звезда.
– В темноте могут смять, – заметил Сид.
– Нужно контратаковать, – буркнул Без.
– Для этого нужно выйти из укрытия и подставить себя стрелам.
– Две «феньки» за выступ, и там будет тихо.
– Это еще что такое? – не понял Сид.
– Да прихватил я несколько гранат.
– Что еще?
– Два пистолета девятимиллиметровых.
– Нарушил приказ не брать современное оружие, – не отрывая глаз от поворота дороги, констатировал Сид, – тащи все сюда!
Не успел он закончить, как Без выложил на край телеги свой арсенал. К одному пистолету он успел пристегнуть приклад.
– Ну-с, уважаемый Без, вы – наш лучший стрелок…
– Ясно! не дожидаясь конца речи, шепотом прохрипел комендант и навел ствол на быстро темнеющее небо над срезом скалы.
– Даю подсветку! – крикнул Сид, выхватив из темноты лучом сильного фонаря скалу и поворот дороги. Сразу хлопнул выстрел и что-то свалилось вниз.
– Гранату! И – вперед! – как заправский командир, скомандовал Сид. Второй не потребовалось – за поворотом остались двое раненых. Стук подков быстро удалялся,
А путники через полчаса стучались в ворота сонной обители.
13
Один из раненых умер, не дотрясясь до монастыря. Другой лежал на телеге рядом со связанным братом Мисом.
Миса развязали перед воротами, запретив ему входить в стены. И он побрел вслед за ускакавшими бандитами, не оглядываясь, – он знал, что эти люди не пустят стрелы в спину. И был дан ему с собой хлеб.
После того как отряд вошел в стены и брат Грез рассказал настоятелю о нападении, путников оставили в покое, предоставив в их распоряжение залитый луной мощенный крупными плитами двор. И верх фургона превратился в широкий шатер – его растянули на двух копьях посередине площади. Лишь раненого унесли под крышу.
Стихло. К Сиду подсел Грез. Тонкий фитилек плавал в широкой плошке, чуть освещая углы шатра и кидая глубокие тени на усталые обросшие лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24