Когда странники возвратились с утреннего поклонения, Зер за себя и своих друзей попросил разрешения идти с ними на вечернюю службу. Грез согласно наклонил голову и поискал глазами отсутствующего Сида, однако ничего не спросил, но ни от Зера, ни от Нави не укрылось его любопытство.
В храме было тесно. Потрескивавшие смоляные факелы не разгоняли тьмы, а только сгущали ее, превращая толпу богомольцев в слитную шевелящуюся массу. Вблизи были видны только спины да заросшие затылки. Лишь изредка, для разнообразия, всплеск огня отражался лысиной. И тут же дымным полотнищем шарахалась тень. Лишь там, в дальней части храма, где громогласный проповедник вещал о конце света и призывал к пожертвованиям на храм и покаянию в грехах – акустика все-таки была великолепной! – над его всклокоченной головой выхватывался из темноты огромный портрет Иса.
«Театр! Да какой!» – пронеслось в голове Зера.
Дышать было тяжело – разило потом и чесноком.
– Теперь мне понятен интерес брата Греза к твоей особе, – шепнул ухватившийся за локоть Сида Зер, – сходство потрясающее и световой эффект великолепный. И очень похоже, что твоя милость на иконе в плохом настроении.
– Помолчи, – тоже шепотом ответил Сид.
Брат Мис, смиренно опустив сомкнутые руки, внимательно слушал проповедника. Казалось, он не столько вникает в смысл сказанного, сколько пропитывается духом этого наэлектризованного сборища. Брат Грез, ставший под факелом, с которого срывались огненные капли, – другого места ему не нашлось – упер в грудь могучую бороду и, казалось, тоже пребывал в состоянии благочестивой отрешенности. Но внимательный наблюдатель, а Зер был таковым, мог заметить, что брат Грез слишком часто для человека, пребывающего в экстазе, косил глазом влево, где стояли Сид и Зер. Остальных землян скрывала плотная тень.
«Сопоставляет», – констатировал Зер, делая вид, что внимательно слушает проповедь.
Перед культпоходом в балаган, как определил это мероприятие вдруг обретший голос Нави, академик посоветовал Сиду тоже идти, так как игра в прятки могла только усугубить подозрения Греза. А так – мало ли какое бывает сходство! Но здесь, взглянув на картину, вернее, икону, Зер пожалел о своем совете – настолько точно передал художник не только сходство, но даже манеру смотреть чуть-чуть исподлобья.
Служба заканчивалась. Дважды пророкотал медный диск. И богомольцы двинулись к кафедре – отходящие от нее исчезали в провале бокового прохода. Коснувшись прибитого к кафедре стилизованного бронзового меча, по примеру идущих впереди, Сид и его товарищи кинули по монете на поднос, заваленный стертой медью и серебром. Последней шла Мер, опустив на лоб черное покрывало.
Вблизи, под огромной иконой Иса, они рассмотрели ряд иконок поменьше – на них можно было узнать Гефа, Нави и Мер. Еще ниже висело изображение Ртепа.
«Мы – как взятые на небо живьем», – подумал, фыркнув в бороду, Геф.
Нави внимательно осмотрел экспозицию, и ничего не дрогнуло в его лице. Зер, как всегда, молниеносно скользнул взглядом по иконостасу и так же молниеносно оглядел своих спутников, как бы удостоверяя личности. Бесстрастно скользнул по картинкам Без. Неслышно прошла Мер. И возвратились к себе.
– Итак, братья Грез и Мис, паломничество ваше закончилось, завтра вы возьметесь за посохи и двинетесь к морю. Сколько же вам идти?
– Как повезет, может, и с полгода, почтеннейший Зер.
– Что так долго?
– К морю по древней дороге три дня идти, там с корабельщиками столковаться надо, за душой у нас не то что серебра, меди – и той не густо. Так что пока уговоришь, да и на ожидание дней десять уйдет. Нет в корабельщиках древнего благочестия – что б им паломников в святые места даром перевезти, а ведь нашей веры!
– Есть-то им надо, – рассудительно заметил Зер, – на одном святом духе ноги протянешь.
– Да там дней десять по Лазурному морю, – словно не замечая реплики Зера, продолжил брат Мис, пресытившись долгим благочестивым молчанием, – до этого беседу поддерживал один Грез, – а там – от монастыря к монастырю. Где заночуешь, а где и пообедаешь. Так месяца за два и пройдешь первое благочестивое Лальское королевство. Дальше – граница Империи, только горы перевалить.
– Три месяца получается, где же полгода?
– Мы так считаем, где день – там и два. Да и что за разница – в пути ли, на ночлеге, время-то идет.
– А верхом?
– Верхом скорее, да ногами спокойнее.
– Что ж так?
– На конного у разбойников, да и у господ рыцарей глаз нацелен – раз верхом, то и суму проверить стоит, да и конь на дороге не валяется!
Сид слушал Миса, поглядывая на примолкшего Греза. Тот явно что-то придумывал. Зер же – главный собеседник – увлекся и, казалось, позабыл все на свете. Но это казалось! И что самое интересное, первым, кто понял, куда дело клонится, был Без. Да и брат Грез чувствовал, что его гостеприимным хозяевам нужно на Север. И его прельщала мысль возвратиться в их компании по многим причинам, в коих даже самому себе он признаваться побаивался. Он все еще не решался поверить, что Сид и Ис – одно лицо: слишком уж прост он был с людьми, и не били из него струей поучения. А с другой стороны… Много знает! Чувствовалось, что старший здесь – он, несмотря на живость и стремительность Зера и хозяйственность Беза. Какая-то внутренняя значительность исходила из этого голубоглазого. Но – Мер! А если… если все было не так, как в Книге? Сначала он испугался еретической мысли, но, будучи человеком не робким, да и не фанатичным, отогнал испуг и стал сопоставлять…
– Что же, двинем вместе на Север, – прервал его мысли успевший переговорить со своими Зер.
– Мы будем рады, – за себя и Миса ответил Грез, – но на Севере подозрительны к иноверцам, а можно ли вас считать последователями Иса?
– Не меньше, чем тебя, – глядя поверх его головы, рубанул Нави.
– Последователи носят на шее знак.
Нави молча полез за пазуху, снял через голову цепочку и протянул ладонь Грезу.
– Древняя работа, такие были у первых последователей, – ошеломленно поднял глаза Грез.
– Что, не годится?
– Не у всех иерархов есть такие знаки…
– Ладно, – вступил в разговор Сид, недовольный горячностью Нави, – можешь считать нас последователями. А это, – он кивнул на древний знак, который Нави все еще держал на раскрытой ладони, – передавалось из поколения в поколение. И жило наше племя от остального мира вдали. Потому многого не знаем. И книги были у нас старые, которые некому было править и жечь. Так что же, признаете нас за последователей?
– Да, но не поминайте на Севере не вошедших в канон книг.
– Договорились. Идем вместе. Ты что-то хотел спросить? – взглянув в завороженные глаза Греза, добавил Сид.
– Не смею…
– Лишнего не выдумывай. А догадки держи при себе, – Сид покосился на стоящего рядом брата Миса. Тот невозмутимо исследовал свой нос.
– Выходим с рассветом. Безу подготовить запасы. Гефу нанять верблюдов с погонщиками.
И было это через день после посещения храма.
Нави отошел в сторону и сел рядом с расположившимися в тени шелковицы странниками. Остальные разошлись по своим делам. Не так уж наивен был добровольный телохранитель Сида! Он просто не мыслил сейчас более важного дела, чем безопасность экспедиции. И в первую очередь Сида, который для него остался тем же обожаемым Исом, что и в давние времена. Усевшись, он с безразличным видом стукнул по странническому посоху. Грез на мгновение приподнял веко и тут же его опустил – этот преданный волкодав, как мысленно окрестил странник Нави, был явно недалек и опасаться его надо было в последнюю очередь. Больше других его занимали Зер и Геф. После Сида, разумеется! Помнится, в одном из апокрифов – брат Грез почитывал не только ортодоксальную литературу – Ис именовался полным именем, кажется, Исид… Случайность? Да и окружение, кроме Зера и Беза, самое подходящее…
«Господи, не читаешь ли ты моих мыслей!» – он даже головой замотал от страшного предположения. Но если нет… Или Ис был не тем, что он есть в Книге?!
Окончательно запутавшись и решив, что будущее покажет, он засвистел носом, вторя брату Мису, которого, по-видимому, никогда не тревожили никакие мысли, разве что о сытном обеде да мягкой подстилке. Впрочем, любил он также уединенные благочестивые беседы с плотненькими мирянками.
«Посох полый, – отметил про себя Нави, прикрывая глаза, – и не тяжелый. Значит – не деньги».
А в это время Зер, Геф и Без поочередно спускались в колодец. И поднимали оттуда какие-то тюки.
«Похоже, из тех, что запрятали тогда в заваленном подземном ходе, перед бегством из Священного города», – лениво подумал вновь приоткрывший глаза Нави.
6
Верблюды легли на песок. Как и много лет назад, волны подкатывались к самым корням пальм. И так же ослепительно сверкала раскаленная дуга пляжа.
Брат Грез, подобрав полы одежды, побрел по воде к покачивающейся на пологой волне сидящей носом на мели двухмачтовой посудине – договариваться.
– Что в тюках? – словно впервые увидев полосатые мешки, висящие по бокам верблюдов, спросила Мер.
– Товары, материи, ценимые на Севере, купцы мы или нет? – задорно вскинул бороду Сид.
– Особенно ты, – провела ладонью по его волосам Мер, – сразу видно, какой ты хитрый и удачливый!
– Любого обмерю и обвешу!
Между тем брат Грез, гордый доверенной ему миссией, сторговывался с корабельщиком. Наконец он спрыгнул со сходней, не достававших до берега, и зашлепал по воде к дожидавшимся его путникам.
– Несите тюки, договорился!
И Без отсчитал корабельщику половину положенного серебра.
Погрузка была недолгой – паломников на корабле скопилось уже достаточно. Были и купцы. А в трюме, в глиняных конических кувшинах, стояло доброе вино и знаменитое на весь мир густое и ароматное масло.
То ли неопытный корабельщик перегрузил свое судно, то ли сил команды и пассажиров не хватало для сталкивания на глубину этого угловатого сооружения, но корабль продолжал пребывать на мели, и чернобородый капитан был в растерянности. Сид долго терпел это положение, сам налегал потным плечом, а потом, когда все поневоле стали вытирать пот и мрачно поглядывать на лазурные волны, подошел к капитану:
– Есть ли у тебя прочный канат?
– Есть. Зачем он тебе, купец?
– Хочу помочь вывести корабль на глубокую воду.
– Что еще надо? – почему-то сразу поверил чернобородый.
– Лодку, гребцов, якорь. И прочное бревно, на которое можно надеть крестовину. Бревно на корме стоймя пропустим через палубу и закрепим в киле – чтоб вращаться могло.
– Сделаю.
К вечеру устройства было готово.
Сид первым налег на брус крестовины, надетой на бревно, за ним – остальные. И пошли по кругу, выбирая канат, на конце которого был закреплен завезенный на глубину шлюпкою якорь. И когда жгучий пот потек по хребту между лопатками, корабль вздрогнул и заскользил, мягко покачиваясь на волнах. И видно было, как глубоко, в прозрачной до песчаного дна воде, проплыла широкая незнакомая рыба, колыхая бахромой, как огромным черным плащом.
И вскоре ветер наполнил нескладные красные паруса, совсем такие, как обтянутые пропотевшей материей полновесные груди корчмарки у ворот Священного города, о коей вспомнил, подняв очи горе, брат Мис. Так что и он не был лишен живого воображения!
А еще удивительнее то, что похожая ассоциация возникла в рафинированном воображении Зера. Правда, здесь все ассоциировалось отнюдь не с корчмаркой… Где, за какими пространственно-временными безднами ныне Анна Ивановна, секретарь начальника Звездного предприятия товарища Парфенова?
А корабль, переваливаясь по-утиному, направлял свой нос к горизонту, где голубизна воды сливалась с синевой быстро темнеющего неба.
– Как ты определяешь курс? – спросил чернобородого Сид на правах человека, давшего дельный совет.
– Днем – по солнцу. Ночью – по Большому Гвоздю, вокруг которого ходит мир.
– А в тумане?
– Туман не вечен. Да и ветер можно пощупать. А у себя под берегом я на вкус каждую пробу грунта знаю.
– Как определяешь скорость?
– На глаз, купец.
– И ошибаешься?
– Не без того. Но я знаю, что при добром ветре путь через море – четыре дня.
– А как сейчас?
– Пять дней.
– А если ветер противный?
– Убираю паруса – бога и ветер не переспоришь. За весла беремся, да много не нагребешь.
– А плавать-то можно и побыстрей. И против ветра под парусами ходить. Ну не совсем против ветра, а под углом к нему. Вот только вместо этих линялых лифчиков лучше бы косые паруса, а на носу – треугольные.
– Вместо чего? – заинтересовался капитан.
– Вместо твоих парусов, – уточнил свою мысль Сид, сообразив, что эта деталь дамского туалета здесь едва ли известна.
Было тихо и ясно. Попутный ветер не собирался менять направления. И не хотелось спускаться в душный, дурно пахнущий застоявшейся под настилами у киля водой трюм. Сид испросил разрешения и разбил шатер на палубе, поближе к корме.
Справа по носу граненой голубой сталью сверкал Большой Гвоздь – самая яркая звезда этого мира. – Терпко пахло смоленым канатом. Помолясь на исчезающий берег, братья Грез и Мис спустились в трюм – им было неуютно в таком просторе! На палубе остались кормчий, да дремлющий на дубовой скамье капитан, да наши путешественники – им-то простор был не в тягость!
А ночь под медленный скрип мачт поворачивала звездное колесо. И казалось, не мачты, а это огромное мерцающее колесо скрипит и покачивается, да у борта по-русалочьи всплескивает волна. И, вслушиваясь в неведомое, стояли у борта Сид и Мер, да бессонный кормчий подправлял курс корабля, когда нос уваливался от острого света Большого Гвоздя.
А из шатра доносился могучий храп Беза, перекрывавший не только интеллигентское посвистывание Зера, но и молодецкие рулады Нави. И совсем не было слышно всегда немногословного Гефа. Шла ночь.
7
Они пришли на рассвете на шестые сутки. Солнце еще не полностью вылезло из воды и было красным и сплюснутым, когда судно, буксируемое двумя шлюпками между короткими молами из наваленных камней, вползло во внутреннюю гавань.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24