– Ваша система не вполне стабильна, поскольку гигантская масса Ракса влияет на движение звезды. Но добрые времена вернутся, поверьте. Возможно, уже в будущем году.Нам нечего было противопоставить научным аргументам, поэтому мы сели в мотокар и поехали в Носе.Ничей Человек отправился с нами. Что ему было нужно в Носсе, я представить не мог. Там его не слишком жаловали, как, впрочем, и в любом другом месте. В его присутствии я чувствовал себя неловко, вспоминая о невероятно прелестной, но, увы, перепончатоногой Чаре.Мы не ждали от этой встречи ничего хорошего, но закончилась она ещё хуже, чем можно было предположить. Лонесса, кстати, вела себя вполне разумно. Неприятности исходили от младшего представителя Носса, с которым я столкнулся в прошлом году. Было ясно, что Кафф успел завоевать авторитет в общине и уже готов согнать с поста предводителя калеку-отца.– Итак, – резко сказал отморозок, когда мой отец закончил вступительные извинения и объяснения. – Год назад вы заняли у нас сушёную рыбу, причём в большом количестве. Вы пообещали расплатиться зерном из урожая нынешнего года. Теперь вы утверждаете, что зерновые не взошли.– Это слишком сильное выражение, – спокойно возразил отец. – Но всходы необычайно скудны. Нам не хватит зерна даже для собственных нужд.– И после всего этого, – не слушая, продолжил Кафф, – вы снова пришли к нам с протянутой рукой. Что произошло с Иамом? Вы разучились справляться со своими делами?– Не повезло, – мягко сказал Уэйли. – Такое бывает.– Помолчи, отец! Нам следует поступить так, чтобы ситуация впредь не повторялась. Мы должны преподать Иаму жестокий урок.– Послушай, Кафф, я не вижу нужды…– Я сам разберусь с этим делом, Лонесса, – отрезал юный выскочка. – Я хорошо знаю таких людишек. Полжизни валяются на солнце и смотрят, как растёт трава. Они…– За продовольствие отвечает Лонесса, – вставил отец. – Или ты, Кафф? Мне кажется…– …считают, что другие обязаны их кормить. Это…– Это несправедливо. Дело в том, что…– Не перебивай меня, Бруно. Я пытаюсь объяснить тебе…Что именно он пытался объяснить, мы так и не узнали.Отец потерял контроль над собой.Рванувшись вперёд, он схватил отморозка за горло и, выдернув из кресла, яростно встряхнул. Кафф лишь сучил ногами, словно хрипун в петле. Отец встряхнул его раз десять, а после отшвырнул. Думаю, хотел вернуть на место, но в гневе мой старикан не чует собственных сил. Кафф, проделав в воздухе дугу, шмякнулся о древнюю каменную стену и свалился на пол без чувств.Это был единственный отрадный момент во всём процессе переговоров.– Ради Фа! – негодующе вскричала Лонесса. – Это уже слишком, Бруно.Уэйли доковылял до сына и опустился на колени.– Ты мог убить его, – резко сказал он.– Ракс, – пробормотал отец покаянно, – мне очень жаль. Не знаю, что на меня нашло… О чём я только думал?! Давай я перенесу его куда-нибудь, Уэйли. Или, может быть, воды?.. – Он беспомощно оглянулся.– Ты не прикоснёшься к нему! И пусть ваш Иам катится к Раксу вместе со своими проблемами!– Нет, погоди, Уэйли, – возразила Лонесса. – Не будем торопиться. Ты лучше других знаешь, что Кафф бывает невыносим.– Это неправда!– И вот моё предложение. Нам нужно время, чтобы остыть и подумать как следует. Ведь речь идёт об Иаме и Носсе, не только о нас пятерых. Сейчас мы устроим перерыв, а на закате встретимся снова.– Кажется, он приходит в себя, – сообщил Уэйли.Кафф застонал и уставился на моего отца нехорошим взглядом. Потом он перевёл взгляд на меня, и ядовитая улыбка скользнула по его губам.– Встретимся на закате, – твёрдо сказала Лонесса.Мы ушли, покрытые позором. Точнее, оскандалился отец, но часть его позора пала на меня.– Прости, Харди, я свалял дурака, – пробормотал мой старикан. – Мне нужно побыть одному. Пойду-ка прогуляюсь над обрывами… Встретимся на закате, ладно?Он удалился в сторону исторического места, где дедов приятель Ходж сработал Ничьего Человека. Я понадеялся, что в том нет рокового смысла, поскольку мысли мои немедленно обратились к Чаре.Внезапно я ужасно занервничал. Что делать? Не спрашивать же каждого встречного, не видел ли тот, случаем, Чары? Проблема, однако, разрешилась сама собой, как это иногда случается.– Привет! Я думала… Я так и думала, что найду тебя здесь. Она была в белом платье, прекрасная как ангел, и улыбалась немного неуверенно. Сердце моё подпрыгнуло. Я только и смог, что промычать что-то нечленораздельное.– Я увидела твой скиммер на мотокаре. И пошла тебя искать, – продолжала девушка.Она уселась рядом, разглаживая платье на коленях. Редкостная вещь из настоящей земной материи. Женщины в Носсе по большей части затянуты в кожу.– Ты рад, что мы встретились?– Угу.– Ракс! – С дороги донеслось пыхтение мотокара. – Могу поклясться, это придурок Кафф!Чара обняла меня за шею и повалила наземь. Носский мотокар прогрохотал на север, и сквозь заросли мы разглядели, как упомянутый придурок Кафф вымещает свой гнев на машине.Мы лежали на животе, бок о бок, и щекотунчики нежно массировали нас в поисках съестного. Чара обнимала меня одной рукой, наши волосы перепутались, наши лица соприкасались. Я готов был, умереть от счастья.Она не шевелилась, и мы продолжали смотреть на дорогу, а позади вздыхали воды эстуария. Ничей Человек прошагал мимо нас, не заметив, следуя на север в пыльной полосе, оставленной Каффом.Наконец Чара откатилась от меня и села, глядя на эстуарий и крепко обхватив колени.– Ты так и не ответил, рад ли видеть меня.– Гм. – Я с трудом выдавил из себя слова. – Да. Я рад.– Почему? – Она обернулась и посмотрела мне в лицо.– Я… Ты мне нравишься.– Никто бы не подумал. Но я тебе верю. Надеюсь. Потому что иду на большой риск, встречаясь с. тобой. Мама ужасно рассердилась, когда я в стужу пару раз упомянула твоё имя. Просто упомянула, больше ничего. Она сказала, ты земляной червяк с толстыми мозолями на коленях. А я сказала, что мне всё равно. И это моё дело.Кажется, я снова мог дышать.– Твоей матери нравится мой отец, а у него мозоли на коленях. – Что я несу?! – Нет, у отца нет мозолей. Ни у кого из нас нет. Откуда взялась эта чепуха?– Говорят, так можно распознать сухопутника. Я задрал штанину.– Давай покажи, где мозоли.– О! – воскликнула она. – Действительно нет.– Мой отец тоже беспокоится, хотя я и словечка ему не сказал.– О чём?– О тебе.Она удовлетворённо улыбнулась.– Я знала, что я тебе нравлюсь. Женщины всегда знают. Но почему твой отец должен беспокоиться?Я молчал. Я не хотел говорить об этом.– Почему? – опять спросила она. – Я недостаточно хороша, чтобы с тобой дружить?– Это ноги, – выдавил я наконец.– Что-что?– Перепонки.– Какие перепонки?– Между пальцами.Чара смотрела на меня с изумлением, густо порозовев. Потом вздохнула, сняла один ботинок и вытянула ногу так, что юбка поднялась выше колен. Коленки у неё были очень красивые. Она демонстративно пошевелила пальцами.– Перепонки у наездников грума. У народа Носса их нет. А что, я одна должна быть такая или все жители Носса?– Ну… Все до единого. У вас и кровь густеет во время грума.– Но зачем распускать такие слухи? В чём тут смысл?Мы немного подумали над этим, и я осмелился предположить:– Наверное, чтобы удерживать народ Иама подальше от народа Носса. Никто ведь не хочет, чтобы на месте Ничьего Человека была целая куча ничьих людей.– Ты хочешь иметь детей? – внезапно спросила она.– Ну… да. Только не сейчас. Я ещё слишком молод.Этим мы отличаемся от землян. Мы заводим детей в довольно зрелом возрасте, чтобы передать им как можно больше собственного опыта.– Ракс! Не верю я в эти предрассудки. – И прежде чем я успел возразить, сказала: – Пойдём покатаемся на лодке.Чара была опытным моряком, поэтому моя неумелость не имела! особого значения. Мы взяли курс на юго-восток и уселись рядышком на планшире правого борта: у Чары был румпель, у меня – парусный шкот. Мы болтали о том о сём, стараясь получше узнать друг друга. Чара, казалось, была готова выдерживать курс до бесконечности, но занервничал, когда холодные волны стали захлёстывать нос, прокатываясь до кормы.– Не пора ли повернуть к берегу?Она коротко усмехнулась и переложила румпель. Мы повернули назад так быстро, что я сразу воспрял духом и, улыбаясь, поглядел на неё.– Постой-ка, а где твой кристалл?Её рука взлетела к горлу.– О Ракс! По-моему, он только что… – Нахмурившись, она сосредоточилась. – Кристалл был здесь, когда я тебя искала. А когда мы пошли за лодкой, его уже не было. Знаю. Я потеряла его, когда мы прятались от Каффа. Щекотунчики могли развязать шнурок, может быть, они съели кристалл.– Мы найдём его. Шнурок вряд ли уцелел, но кристалл они съесть не способны.Девушка покачала головой.– Растения могут выбросить его на дорогу.– Ну и что? Все знают, чей он, другого такого нет.– Кристалл отдадут маме! Она убьёт меня за то, что я его потеряла.– Нам лучше поторопиться, – сказал я. И тут же пожалел об этом.Парус натянулся, лодка легла на борт и рванула вперёд, плеск воды сменился злобным деловитым шипением, а мы повисли на задравшемся борту, удерживая баланс. На траверсе мыса мы пронеслись сквозь группу рыбацких судов, и кто-то из мужчин оторвался от дела, чтобы махнуть рукой.– Отец, – коротко бросила она. – Держись! Мы проскочим над отмелью.Я перестал дышать, но Чара знала, что делает, и мы влетели в эстуарий на гребне высокой волны.– Теперь уже скоро, – сказала она. Но ошиблась. Последовал тяжёлый удар, мы резко вильнули вправо, и я решил, что лодка врезалась в дно, но она проскочила, и я отпустил парус.– Что это было?!– Не знаю. – Чара обернулась, чтобы посмотреть. – Там что-то плавает.Теперь и я увидел, как раз в том месте, где изогнулся наш пузырящийся след. Какая-то тёмная штуковина, у самой поверхности воды.– Это мёртвый лорин, – сообщил я, разглядев нечто вроде руки.Чара развернула лодку, и её стало сносить назад. Меня охватило неприятное чувство: чем ближе мы подходили к этой штуке, тем меньше она походила на лорина.Чара подтвердила мои подозрения.– Мне кажется… Это стилк?Когда мы поравнялись с утопленником, я перегнулся через борт и подтащил его багром. Труп плавал вниз лицом, на нём были тёмная рубаха и штаны. Спина трупа едва выступала из воды, и в ней зияла рана, а вокруг неё все ещё клубилось розовое облачко.Этот человек был убит. Заколот в спину.Я похолодел.Не потому, что мы нашли труп.Это не отец, сказал я себе. У него рост отца и фигура отца, но это не может быть мой отец. У отца церемониальный плащ, а на этом плаща нет.– Переверни его, – спокойно распорядилась Чара.Я ухватился за поясной шнурок и потянул. Труп был тяжёлый и не хотел переворачиваться. Наконец я раскрутил его, и голова повернулась, и мёртвые глаза уставились в небо.И это был мой отец.– Мне очень жаль, Харди, – пролепетала Чара.
Никогда я не чувствовал себя таким одиноким.Мы привязали тело отца к лодке, и Чара медленно повела её к песчаному пляжу перед мужской деревней. Мы пристали к берегу близ рыбацких судов, развязали узел и вытащили отца из воды. Несколько рыбаков подошли и уставились на тело. Один из них захотел нам помочь, но я заорал: «Убирайся!», и он молча отступил.– Нам понадобится помощь, Харди, чтобы погрузить тело в мотокар, – тихо сказала Чара.– От Носса я помощи не приму!– Но… я тоже живу в Носсе.Я посмотрел на неё. Она была в слезах.– Мой отец убит. Его ударили в спину.– Ты думаешь, это сделал кто-то из нас?– Я знаю, кто это сделал. Проклятый отморозок Кафф!Мужчины глухо зароптали.– Думай, что говоришь, червяк, – процедил один из них.Я окинул взглядом враждебные лица.– Отец поссорился с Каффом. Потом я видел Каффа на мотокаре – он ехал в сторону женской деревни. А мой отец гулял там над обрывом.– Ты говоришь о сыне предводителя, – заметил тот же рыбак.– Не надо так, Харди, – сказала Чара.Явились три лорина и присели возле отца, возложив на него руки и вздыхая. Я не стал их прогонять.– Парень должен извиниться, – сказал кто-то ещё.– А пошёл ты к Раксу! – заорал я ему в лицо.Тот отступил, но остальные кинулись на меня и схватили за руки. Я брыкался, но сделать ничего не мог. Я был в таком гневе, что абсолютно не чувствовал страха.– В сарай червяка!Меня швырнули на кучу вонючих сетей, но я тут же вскочил и расквасил нос тому, кто задержался, чтобы прочесть мне нотацию. Рыбаков было слишком много, и меня опять зашвырнули в сети.– Проучить его надо маленько, вот что, – буркнул побитый, ощупывая нос:Гнев мой испарился, как только я осознал ситуацию. Тут было не менее двадцати рыбаков, и многие держали дубинки для глушения рыбы, выброшенной на поверхность грума. Они толпились в дверях, разглядывая меня как опасное животное, и я впервые ощутил страх.Вскочив, я быстро выпутался из сетей и влез по приставной лестнице на открытый чердак. Лестницу я сбросил вниз, и тут же понял, что надо было втащить её наверх. Яростные вопли слились в животный рёв, и я вспомнил о жажде крови, которая, по слухам, охватывает рыбаков во время грума.Лестницу приставили обратно, и по ней полез какой-то дюжий рыбак. Я дал ему добраться до верху, а потом оттолкнул. Приземлился он неудачно, и злобный рёв усилился.Принесли ещё несколько лестниц, и я уже приготовился столкнуть того, кто доберётся до меня первым, но это оказалась Чара. Она повернулась лицом к толпе.– Прекратите!Шум затих, и кто-то крикнул:– Слезай оттуда, Чара!– Хватит! Если вы рыбаки, то где же ваша гордость? Взгляните на себя, вы не лучше стаи груммеров!Мужчины недовольно заворчали. Частично потому, что Чара была права, частично потому, что она не имела над ними власти.– Это дело Уэйли, ему решать! – крикнула Чара.– Правильно! Давайте его сюда! – подхватили в толпе, и настроение внезапно переменилось, жизнь моя была спасена.– Спасибо!– Пожалуйста, – сказала она недружелюбно, спустилась по лестнице и ушла.Я почувствовал себя немного виноватым, но это чувство быстро сменилось скорбью, а вслед за нею вернулся гнев.Я спустился по лестнице, и мои охранники напряглись.– Дайте мне пройти.– Ты должен дождаться Уэйли.– Зачем?– Сиди и жди.В конце концов явилась Лонесса и коротко приказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29