И из-за этой обреченной фигуры целый ряд государств могли очутиться перед новым политическим кризисом. Создались условия, когда — будь на то желание — чаша весов склонилась бы на сторону Корейской Народно-Демократической Республики. Этим объяснялась нервозность южнокорейских главарей: специальный посол отправился в Вашингтон, военные представители посещали Гавайи.
После протеста по поводу нарушения территориальных вод в районе Циндао пекинское радио заговорило о перемещении советских войск вдоль северо-восточной границы с Китаем. «Женьминь жибао» опубликовала статью под заголовком «Угроза ревизионистского империализма», повторив долголетнюю историю пограничного спора. Агентство Франс Пресс сообщило из Пекина о наметившихся передвижениях китайских войск в Северо-восточном военном округе. И как раз в это время атомный ракетоносец «Транкстон», приписанный к Седьмому американскому флоту, вышел из порта Иняхон и направился через Желтое море на юг. В Восточно-Китайском море он оказал помощь китайскому миноносцу, пострадавшему от небольшого тайфуна. Капитан «Транкстона» сообщил китайской стороне об оказанной помощи и предложил передать спасенных. В ответ на это вдруг последовало приглашение войти в важный стратегический порт Вэйхай на Шаньдунском полуострове. В Вэйхае «Транкстон» был встречен церемониальным строем военных кораблей и огромной толпой ликующего народа. И тогда капитан «Транкстона» и его помощник вспомнили о том, что их удивило, но чему они не придали сразу значения: спасенный ими миноносец был обычным легким судном сторожевого назначения, но на нем оказался молодцеватый офицер, великолепно владевший английским языком. Разумеется, они никак не прокомментировали своих мыслей вслух, а только переглянулись и перевели взгляд на грохочущий от салюта, украшенный красными и звездно-полосатыми флагами порт.
Если на Дальнем Востоке новая комбинация фигур на шахматной доске сумела вызвать бурю, то на противоположной стороне земного шара, в Европе, она вызвала легкое волнение. Состоялись откладывавшиеся было маневры НАТО; в Москве, Варшаве, Париже и Женеве происходили всевозможные встречи. Целью этих встреч было заключение соглашения о недопущении каких-либо военных действий вследствие гибели Японии. Но у них была и другая, тайная сторона: предугадать, как сложится военно-стратегическая ситуация на Дальнем Востоке и какую роль в ней будут играть Соединенные Штаты Америки, Китай и Советский Союз после гибели Японии. Каждая страна передвигала фигуры, стараясь соблюсти свои интересы, и с тревогой наблюдала за соперниками. Конечно, все ожидали наступления нового равновесия сил с молчаливого согласия заинтересованных сторон.
В особо серьезном положении оказалась стратегия США на севере Тихого океана. Если исчезнет Японский архипелаг, протянувшийся — вместе с гирляндой Рюкю — на три тысячи километров вдоль восточного побережья Евразии, то Соединенные Штаты, потеряв на нем военные базы, будут иметь на этом обширном участке лишь два опорных пункта: Тайвань на западе и острова Мидуэй на севере, и ничем не будут отделены от берегов Сибири и Дальнего Востока, принадлежащих Советскому Союзу.
В то же самое время для дальневосточной линии обороны Советского Союза Японский архипелаг играл роль своего рода «смягчающей зоны»: он в основном мог быть использован лишь для размещения американских военных баз, но почти не годился для ведения прямых военных действий. Итак, на линии большой протяженностью две великие державы окажутся лицом к лицу. Раскройте карту Дальнего Востока, найдите северный сектор Тихого океана и попробуйте закрыть пальцами гирлянду островов, окаймляющую восточную оконечность континента Евразии. Вы увидите, как обнажится побережье; Азиатский материк от восточной части Корейского полуострова до Приморья будет непосредственно омываться Тихим океаном. Попробуйте представить себя на месте лица, ответственного за «систему обороны» на этой новой, обнаженной линии побережья…
…Через неделю после входа во Владивостокский порт советского авианосца Китай неожиданно произвел испытания тактического маломощного ядерного оружия в пустыне, находящейся в автономном районе Внутренней Монголии. Через три дня в Коломбо закончилось совещание заместителей министров иностранных дел Индии, Китая, Советского Союза и США, в коммюнике которого сообщалось, что существует возможность созвать совещание представителей заинтересованных стран по дальневосточным проблемам на высшем уровне.
«Японская проблема» сказалась даже на столь отдаленных государствах, как Бразилия. Здесь среди старых японских переселенцев вдруг объявилась группка реваншистов, пустившая утку, будто японские войска наконец-то вторгнутся в Бразилию. Бразильцы японского происхождения заволновались… А потом совершенно неожиданно заволновалась… бывшая Юго-Западная Африка.
Нбаен, председатель Специального комитета ООН, на несколько минут отлучился с заседания, длившегося уже около восьми часов, и встретился с советником господином Китова. Они познакомились при обсуждении проекта строительства железной дороги в Танзании.
— Неприятные осложнения… — сообщил советник Китова, отводя Нбаена в дальний угол холла. — Получены сведения, что Южно-Африканская Республика тайно засылает отряды в Намибию…
— Неужели просочилось? — председатель сжал пухлые губы.
— Этого не может быть. Даже в совете по Намибии с этим планом никто не ознакомлен… Можно предположить лишь одно: когда по решению Генеральной Ассамблеи начал работу специальный комитет, правительство Южной Африки просто предугадало такую возможность.
Намибия, некогда называвшаяся Юго-Западной Африкой, в прошлом германская колония, граничащая на севере с Анголой, на востоке с Замбией и Ботсваной, а на юге с Южно-Африканской Республикой, после первой мировой войны по решению Лиги Наций стала подмандатной территорией Южно-Африканской Республики. После второй мировой войны в обстановке усиливающегося движения за освобождение африканских колониальных стран Генеральная Ассамблея вынесла решение о предоставлении ей независимости не позднее 1968 года. Однако, несмотря на это, Южно-Африканская Республика не признала этого решения и даже урезала автономию коренного населения. Международный суд в Гааге в июне 1971 года вынес решение о незаконности пребывания Южно-Африканской Республики в Намибии, но ЮАР, ссылаясь на свои имущественные права, продолжала оставаться в ее пределах. Организация Объединенных Наций на основании решения о передаче мандата на управление Намибией послала туда своего генерального комиссара. Так Намибия оказалась под двойным управлением.
По решению Генеральной Ассамблеи Замбия, опорный пункт национального движения в Южной Африке, вместе с соседней Танзанией приступила к разработке плана перемещения большого числа японских беженцев «с охранной грамотой» ООН в Намибию, поскольку Намибия де-юре считалась подмандатной территорией ООН. Этот план преследовал две цели: выполнить долг гуманности и дать развивающейся стране хорошо обученных технических специалистов…
— Я думаю, этот вопрос надо в срочном порядке поставить на обсуждение в вашем совете… — сказал председатель Нбаен, поднимаясь. — Одновременно и мы постараемся включить его в повестку дня в нашем комитете. Как бы то ни было, давайте обсудим этот вопрос с генеральным секретарем.
Вдруг в холле сделалось шумно. Люди торопливо направлялись к выходу.
— Что-нибудь случилось? — спросил господин Нбаен проходившего мимо служащего.
— В шесть часов начинается передача через спутник связи… — сказал тот на ходу. — Прямая передача из Японии. Сам Эд Хоркинз отправился на место событий. Говорят, просто потрясающе…
— Пойдем? — Китова сделал несколько шагов в том же направлении, куда устремились все.
— Постойте, — Нбаен своей огромной рукой схватил советника за рукав. — Взгляните…
В углу холла, куда указывал председатель, он увидел миниатюрного, восточного вида джентльмена с полуседой головой, который, отвернувшись от потока устремившихся к выходу людей, смотрел в окно на красный как кровь нью-йоркский закат. Его тонкие плечи были бессильно опущены, дужка снятых очков дрожала в руке. Мужчина вытащил из кармана платок и приложил его к глазам.
— Господин Нодзаки, особый член нашего специального комитета… — сказал Нбаен, понизив до шепота свой густой, низкий, характерный для африканца голос. — Только представьте себя в его положении! Сейчас тонет его родина. Территория… на которой из поколения в поколение жили его отцы и праотцы… Горы, реки, джунгли, степи Японии, где спят духи предков, все, все исчезнет… и домашние животные, и птицы, и дикие звери… Дома, деревни, Токио, могилы… и обезьяны, и бегемоты…
— Разве в Японии есть обезьяны и бегемоты?.. — пробормотал советник Китова, но в его тоне не было иронии. Голос его звучал печально и сочувственно.
— Этому старому человеку горько. Это понятно, — сказал Нбаен, кладя руку на плечо советника. — Его соотечественники сейчас мечутся в страхе и ждут… ждут… Матери, дети… А он должен взирать на это из тихого спокойного города, из комфортабельного зала… Смотреть, как все гибнет, да еще вперемежку с коммерческой рекламой?..
— Вы совершенно правы… — согласился Китова. — Телевизор — коробочка, годная только для развлечения. Ну, кинофильмы, комедии, но репортажи с места трагических событий… В нашей стране встал вопрос, следует ли передавать по телевидению речь президента. Обсуждают, способны ли граждане в полной мере воспринять речь главы государства, когда он говорит с телеэкрана…
— Давайте подойдем к нему, — председатель потянул советника за рукав, увидев, что старый Нодзаки прячет платок в карман. — Только без утешений. Он — мужчина. Спросим его мнение о нашем проекте.
Когда они подходили к стоящему у окна старику, из коридора донеслись голоса:
— Какое место, говорили, тонет?
— Точно не помню, но вроде Сикоку.

Часть шестая.
Япония тонет
1
Первая гигантская катастрофа произошла тридцатого апреля в пять часов одиннадцать минут утра. Обрушилась она на край Кинки. В этот же день впервые в истории сейсмических наблюдений в западном секторе Атлантического океана был зарегистрирован новый вид землетрясения, который получил название «землетрясение со сверхобширным эпицентром».
Конец апреля… «Золотая неделя», как называют это время в Японии. Люди тянутся к солнцу, к вешней зелени и большими компаниями выезжают на природу. Радость бьет через край. Так бывало из года в год, так было и в прошлом году… А сейчас…
Понурые, измученные, бледные от страха и голода люди бесконечной вереницей днем и ночью шли по дорогам. Тащили на спинах младенцев, вели за руки детей чуть постарше, волочили домашний скарб — кто сколько мог захватить. Они шли на сборные пункты. Пользоваться собственными машинами было запрещено. Беженцев перевозили в организованном порядке на малогабаритных судах, по железной дороге, в автобусах, грузовиках и такси. Транспорт работал круглосуточно, доставляя народ со сборных пунктов на аэродромы и в морские порты. А землю трясло и трясло. Происходили обвалы и оползни, рушились здания. Бульдозеры расчищали дороги.
Из тридцати миллионов населения шести префектур края Кинки с первого по тридцатое апреля воздушным и водным транспортом за границу было эвакуировано три с половиной миллиона человек. Почти все новые аэропорты уже были залиты водой, и старый аэропорт Итами героически принял на себя основную нагрузку. От землетрясения там пострадали взлетные полосы и диспетчерский радиолокатор, но благодаря самоотверженной штурмовой работе, невиданной со времен «Экспо-70», к рассвету первого апреля все было восстановлено. Аэропорт теперь мог принимать тяжелые трансконтинентальные самолеты.
В Итами удалось собрать весь персонал с ныне закрытых западнояпонских аэродромов, и с третьего апреля перейти на круглосуточный режим работы. Ежедневное число вылетов и посадок достигло пятисот.
План эвакуации морским путем тоже не выдерживался. Причалы выходили из строя один за другим. Посадку приходилось совершать в открытом море. В Осаке районы Конохана и Тайсе целиком оказались под водой, причал Бэнтэн тоже погрузился на дно, посадка на океанские суда производилась теперь в верховьях рек Адзи и Синъедо или в портах города Сакаи. В префектуре Хего уцелел только Старо-Кобэский порт, однако у остальных причалов удалось соорудить плавучие пристани. Особенно сильно пострадали порты в префектурах Вакаяма и Миэ, их пропускная способность составляла теперь лишь десятую долю прежней. И все-таки посадка беженцев шла днем и ночью при помощи десантных судов сил самообороны и американской армии, плоскодонных рудовозов и даже надувных лодок. При этом использовалась вся береговая линия и устья множества рек. В конечном итоге в течение месяца было эвакуировано три миллиона двести тысяч человек. Это уже почти приближалось к запланированной норме. Считали, что за десять месяцев край Кинки справится со своей задачей. Но эвакуационный штаб Кинки продолжал работать с неослабеваемым напряжением, чтобы в мае превысить это количество, а в самые напряженные моменты довести число эвакуированных до полумиллиона. Кроме того, штабу Кинки было поручено эвакуировать часть населения префектур Окаяма и Токусима, и штаб, предвидя понижение воздушных перевозок в период дождей в июне и понижение перевозок на всех видах транспорта из-за тайфунов в августе — сентябре, намеревался в остальные месяцы резко повысить количество эвакуируемых.
На рассвете тридцатого апреля — как и во все другие дни — люди, у которых подошла очередь к отправке, толпами хлынули на аэродромы и в порты. Те же, чей черед еще не настал, спали тревожным сном, собрав самое необходимое на случай срочной эвакуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72