— А вы считаете, что нынешний премьер способен на столь крупную игру? Я думаю, что такие масштабы ему не по плечу.
— Да, в сегодняшней Японии нет личности, которая могла бы выступить в подобной роли… — пожал плечами посол. — Государство переживает нелегкий момент. Японское общество уже начинает трещать по всем швам. Да и студенты могут, воспользовавшись случаем, натворить бед. Достаточно будет малейшей ошибки, чтобы исторический курс Японии круто изменился. Ведь и экономика, и жизнь народа развивалась достаточно долго ценой предельных усилий, и, может быть, именно сейчас иголка коснулась бесконечно раздувающегося воздушного шара…
— Но стоит ли так преувеличивать? — сказал молодой специалист. — Ущерб действительно огромен, и «осложнений» выявится немало, но, что ни говорите, землетрясение есть всего только землетрясение. Самое большее, что может произойти, — это понижение коэффициента роста национального валового продукта в течение некоторого времени. Ведь Япония — экономически мощная страна.
— Конечно, землетрясение есть землетрясение, но кто знает, что оно за собой повлечет, — посол вновь разлил вино по бокалам. — Я сейчас вспоминаю, что было полвека назад… Я тогда был совсем молод… Служил здесь же в нашем посольстве больше десяти лет… Незадолго до моего приезда случилось первое в новое время большое землетрясение Канто. Токио был тогда застроен жалкими деревянными и бамбуковыми домишками… Да, страшное это было бедствие, погибло сто тысяч человек. Из-за нелепой утки были убиты тысячи корейцев; воспользовавшись всеобщей суматохой, перебили немало социалистов, которых преследовало имперское правительство. Но привычный к стихийным бедствиям народ этой страны, несмотря на огромные размеры катастрофы, с небывалой энергией взялся за восстановительные работы. И все же людей охватила тревога, положение стало чрезвычайно напряженным. Был усилен закон «Об охране общественного спокойствия»: запрещалась всякая антиправительственная пропаганда, а также высказывания против существующей власти, дабы революционеры не могли подогревать народ. Финансовый кризис, страшный экономический спад, а вслед за этим страх перед иностранной агрессией. Тотчас подняли голову военные круги. Когда режим экономии себя не оправдал и Япония стала катиться вниз, правительство попыталось восстановить экономическую активность гонкой вооружения и само перешло к агрессии на материке — захватило Маньчжурию. В результате Япония не только не вышла из опасной ситуации, но докатилась до трагической войны…
— Вы хотите сказать, что первое землетрясение Канто явилось причиной фашизации Японии?
— Просто я считаю, что такой вариант не исключен. Безусловно, первое землетрясение Канто и последовавшее за ним смятение не оказали решающего влияния на историческое развитие Японии…
— Но нынешнее японское общество несравнимо с довоенным, не говоря уже о масштабах экономики, — запротестовал молодой специалист. — Не думаю, что фашизм может вдруг поднять голову. Да и пересмотр ныне действующей конституции сейчас совершенно невозможен. А у государственной администрации большой опыт по восстановлению и развитию экономики, она только этим и занималась все послевоенное время. Очень даже может быть, что это бедствие сыграет и некую положительную роль — увеличит гибкость общества. Разве не то же самое случилось после войны?..
— Но между войной и землетрясением есть существенная разница, — сказал пожилой, закурив сигару. — Поражение в войне обернулось для Японии прямо-таки счастьем, о котором никто даже и мечтать не мог. Оно сняло всякие древние наслоения, под которыми японское общество задыхалось со времен феодализма. Ведь Япония пошла даже на отказ от вооруженных сил. Но землетрясение — дело другое. Оно не влечет за собой коренных изменений в государстве и обществе. После стихийного бедствия общественные противоречия не только не перевариваются, а наоборот, усугубляются…
— Если мы способны на такой анализ, то уж японское правительство и правящая партия тем более это прекрасно понимают, — подхватил посол. — Вот японское правительство и постарается укрепить во всех областях ныне действующую общественную систему, чтобы выйти из критического положения. Это укрепление, иными словами, усиление контроля и регламентации, чревато всякими неожиданностями. Достаточно незначительной ошибки, и социальный кризис увеличится. А тогда Япония повернется… никто не знает куда.
— Вот-вот, именно это нам и хотелось изучить поглубже, — сказал пожилой. — Ведь изменения во внутреннем положении Японии могут оказать большое влияние на распределение сил на Дальнем Востоке. Во всяком случае, надо думать, экономическое выдвижение Японии в район Юго-Восточной Азии затормозится. Сильно понизится и экспорт в Америку, Европу и Африку. Кто заполнит этот вакуум? Китай, естественно, потянется к Юго-Восточной Азии. Советский Союз занят своим собственным развитием… Откровенно говоря, нам прежде всего надо знать, что предпримет Китай. Понижение темпов роста экономики Японии и уменьшение ее участия в международной торговле одних обрадует, других огорчит. В некоторых районах кое-кто будет пытаться вернуть свое прежнее влияние. На европейских валютных рынках и в Юго-Восточной Азии уже обнаружились признаки появления японской иены. Ее курс на этой неделе очень упал, Один доллар стоит двести пятьдесят пять иен.
— Вы ожидаете каких-либо изменений в сложившейся в Азии ситуации? — спросил секретарь посольства.
— Трудно сказать. Если где-нибудь произойдут ничем не прикрытые, грубые попытки восстановить свое былое влияние, это, само собой, вызовет ожесточение и приведет к ответному отпору. А нам нужно знать, во что выльются в дальнейшем последствия этого землетрясения. В своих долгосрочных экономических планах и дипломатической тактике мы учитывали выдвижение Японии на мировые рынки… Если положение изменится, нам нужно будет внести коррективы.
— А от ослабления позиций Японии на мировых рынках мы что-нибудь выиграем? — спросил молодой специалист.
— Нет, я не могу сказать, что наша страна от этого получит прямую выгоду. Туда, где отступит Япония, придут другие страны. Но в любом случае, хотя это может показаться жестоким, совсем неплохо, когда слишком сильное государство ослабевает. А в данном случае для нашей страны это просто хорошо.
Посол, широко улыбаясь, поднял бокал.
— Ах да, сегодня в двенадцать было сообщение о преобразовании кабинета министров, — сказал секретарь посольства и взял со стола три скрепленных вместе, отпечатанных на машинке листа. — Как вы приказали, мы в деталях проследили биографии новых членов кабинета, в пределах возможного, конечно.
— Ото! — воскликнул пожилой при первом взгляде на бумагу. — Крупную фигуру вытащили на пост министра иностранных дел. Этот все прекрасно понимает. До войны работал в Маньчжурии, потом был послом в Бразилии и Австралии.
— Но возраст уж очень большой, а? — сказал посол. — Сдержан, немногословен, говорят, неплохой теоретик. Я слышал, в бытность свою в Канберре он развернул бурную дискуссию по азиатской проблеме с Макмилланом, когда тот туда приезжал…
— Так, так… министр строительства, самообороны… А пользующееся дурной славой министерство промышленности и торговли отдали умнице. Транспорт теперь в руках крупнейшего финансового воротилы…
— Я думаю, вы уже обратили внимание, — заметил секретарь посольства, — что преобразование кабинета проведено при полном игнорировании внутрипартийных фракций. Такое впечатление, что премьер объединил все фракции в новом кабинете «восстановления»…
— Стойте, стойте, — покусывая пальцы, пожилой просматривал листки. — Странно… В сообщении о преобразовании кабинета еще нет ничего о перемещениях внутри министерств…
— Слухи уже ходят, кого куда должны назначить, — сказал секретарь посольства. — Думаю, опубликуют примерно через неделю. Во время землетрясения погибло и пострадало довольно много высших чиновников.
— Как только опубликуют список перемещенных, самым тщательным образом познакомьтесь с биографиями всех, кто выше начальника отдела, — произнес пожилой, продолжая покусывать палец. — Начальник канцелярии премьера и управляющий делами кабинета министров остаются на местах. Так… А начальником Управления обороны… постой, постой… такого прожженного типа назначили?!
— А ты его знаешь? — заглядывая в список, спросил посол.
— Еще бы не знать! Он неплохо поработал в тени, когда Исороку Ямамото перед нападением на Америку закупал в Мексике нефть. Кончил интендантскую школу военно-морского флота, потом околачивался в спецслужбе или еще где-то. Тогда мне так и не удалось поймать его за хвост.
— Ну, знаешь, если начать копаться, чем они все занимались во время войны, то и в правящей партии, и в оппозиции немало найдется таких, от которых — только тряхни — столбом пойдет пыль. Ведь военные власти самую способную молодежь, особенно морских офицеров, силой заставляли заниматься всякими такими вещами.
— Ты в японские шахматы играешь? — спросил пожилой у посла.
— Нет. Просто в шахматы играю. Если не ошибаюсь, за тобой шахматный должок числится…
— Это гораздо сложнее и любопытнее, чем шахматы. Если возьмешь фигуру противника, то можешь ее использовать как свою. Совсем как в теории партизанской войны. И комбинации фигур очень интересные…
— И что же?
— Да вот смотрю я на этот список и замечаю кое-какие странности… Послушай! Если бы ты был премьер-министром Японии, какой бы ты себе подобрал кабинет, на что бы делал основной упор?
— На охрану порядка внутри страны в первую очередь, — сказал посол. — На ее укрепление. Подобрал бы человека, который имеет огромное влияние на печать. Этой страной нельзя управлять без сотрудничества с органами массовой информации. Далее я бы, само собой, сделал упор на министерства строительства, транспорта, здравоохранения. Усилил бы позиции министерства финансов и Национального государственного банка, чтобы избежать валютного кризиса. Разумеется, и министерство промышленности и торговли пришлось бы укрепить. Ведь до восстановления промышленности импорт будет играть очень важную роль. И министерство сельского хозяйства и лесоводства…
— Ну да, естественно, — кивнул пожилой. — Для восстановления необходима расстановка фигур, укрепляющая внутреннюю политику.
— На первый взгляд так и подобран кабинет, — вмешался секретарь посольства. — Все места, о которых сейчас говорил господин посол, укреплены.
— Это если смотреть с точки зрения японца, — лицо пожилого выражало сомнение. — Впрочем, японский народ и не способен смотреть на свои внутренние дела глазами внешнего наблюдателя, да и политические обозреватели у них такие же, за исключением разве нескольких… Но с точки зрения внешнего наблюдателя, состав нового преобразованного кабинета говорит о его внешней направленности. Например, новый министр иностранных дел… Я думаю, его имя мало кому известно в Японии, а вот за рубежом его хорошо знают как одну из крупнейших фигур…
— Японцы одновременно с укреплением внутриполитического положения хотят укрепить и свою внешнюю политику.
— Нет, не так это просто. На наш взгляд, расстановка сил такова, что основное внимание уделено иностранным делам, торговле, промышленности, транспорту и обороне. Все эти новые четыре министра — крупнейшие знатоки международной политики. За рубежом их авторитет гораздо выше, чем внутри страны. Так что укрепление внутриполитических дел служит только ширмой для укрепления внешней политики.
Поставив на стол бокал, посол задумался.
— Не кажется ли тебе, — спросил пожилой у посла, — что эта расстановка свидетельствует о подготовке Японии к крупному дипломатическому наступлению? Но почему? Почему Японии нужна именно такая комбинация фигур, когда внутри страны настоящее столпотворение?.. Чтобы понять это, одной только логикой не обойдешься…
— Кстати, — сказал молодой специалист, — когда мы уже выезжали, была получена несколько странная информация. Правда, она не показалась мне особо важной, и я не стал изучать ее во всех подробностях. Но наш экономист обратил на нее внимание. Дело в том, что темпы японских инвестиций в зарубежную промышленность после землетрясения снизились только на одну неделю, а потом восстановились до прежних норм. Оказывается, это произошло за счет того, что правительство, не предавая делу огласки, предоставило заем гражданским предприятиям, вкладывающим свой капитал в иностранную промышленность.
— Этот вопрос, пожалуй, заслуживает более досконального изучения… — сказал пожилой, покусывая губы.
— Есть еще кое-что странное. Это тоже выяснилось только в последнее время. Японское правительство, используя чрезвычайно сложную систему подставных лиц, скупает земельные участки за границей. Общая площадь земель, купленных японским правительством по всему миру, уже достигла очень больших размеров.
— Недвижимое имущество за границей? — посол нахмурился. — Странно! Я знал, что японцы покупают рудники в Африке и Австралии, но чтобы земельные участки…
— Да, закупают целинные равнины…
— А-а, переселять людей собираются, чтобы избежать демографического взрыва. Или для беженцев…
— Одну минуточку, — остановил посла пожилой. — Население Японии уже третий год не увеличивается, а уменьшается. Непонятно. Этот вопрос придется изучить самым подробным образом.
— Что же они собираются делать, эти самые японцы… — пробормотал посол. — О чем думают?.. Я с ними общаюсь уже больше полувека, а вот что они думают, не всегда понимаю.
— Н-да, все очень сложно… — задумчиво произнес пожилой. — Такое впечатление, что в Японии что-то происходит. Неспроста все это делается…
3
В Токио, где еще были свежи раны бедствия, пришла зима.
В конце года, словно нанося дополнительный удар, наступили сильные холода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72