Вид у старого священника был болезненный. Веки воспалились, глаза блестели. Сухие губы потрескались, их покрывали какие-то струпья.
— Капеллан. — Майор уважительно поклонился и пошел собирать свои воображаемые войска.
Преподобный Рид прижал Библию к груди. Из пересохшего горла послышался шепот:
— Почему вы меня игнорируете?
Крис, Тони и Рут обменялись вопросительными взглядами.
— Вовсе нет, — мягко ответила Рут.
— Да-да, не спорьте, моя милая. Я наблюдал за вами. Шушукаетесь, словно какие-нибудь воры, перешептываетесь... — Викарий увидел выражение лица Криса. — Нет, я не сошел с ума. И на сей раз даже не пьян... а жаль. Нет, послушайте! — Тони начал поворачиваться. — Что, разве не так, мистер Гейтман? Мистер и миссис Стейнфорт? Вы ни разу не пригласили меня принять участие в своих тайных сходках. Почему? Потому что я, что называется, представитель духовенства? Потому что меня шокировало бы то, что вы говорите об этом месте? Шокировали бы верования этого человека? — Он Библией указал на Тони.
— Послушайте, преподобный, — ответил Крис, — мы думаем сейчас только о том, чтобы остаться в живых. Вы знаете, у нас кончаются пища и пресная вода...
— Преподобный Рид, — перебил Тони, — много раз я пытался рассказать вам, что происходит здесь, в Мэнсхеде. Что сгущается... некая сила. Что здесь находилось языческое святилище. Но вы демонстрировали совершенную глухоту, вы, черт побери, и знать ничего не хотели. А вот теперь оно надвигается, и с этим ничего не могут поделать ни ваша Библия, ни ваши свечи, ни ваша святая вода. Так что если угодно и дальше прятать голову в песок — будьте любезны.
— Боже правый, я ведь не говорю, что не верю вам, мистер Гейтман. В том-то все и дело. Посмотрите на меня. — Преподобный вытянул трясущиеся руки, из которых чуть не выпала Библия. — Посмотрите на меня. Гейтман, я признаюсь, что был не прав. — Он поднял Библию над головой. — Сколько раз я читал это? Сколько лет во все это верил? С тех самых пор, как был маленьким мальчиком! Сколько лет учился в богословском колледже? Сколько проповедей написал? Сколько раз крестил, венчал, отпевал, освящал урожай?.. Одна служба за другой. И вот в конце концов я стою на этой стене и говорю, что тратил свою жизнь впустую. Потому что понимаю, что это, — он хлопнул ладонью по Библии, — не имеет здесь никакого значения. Она бесполезна. С тем же успехом она могла бы быть написана по-китайски. Мой Христос, мой Спаситель, мой Бог тут не полномочен. В этом месте нет ни Отца, ни Сына, ни Святого Духа. И никогда не было! А правит тут исключительно омерзительный старый бог Гейтмана. Гнусная языческая тварь, сотворившая на этом месте свой вертеп. — Рид замолчал, его глаза наполнились слезами. — И... да, я признаю: мы принадлежим этому мерзкому старому богу.
Вдруг, неистово взмахнув рукой, он швырнул Библию через стену. На мгновение книга зависла в туманном воздухе, прошелестев страницами. И упала в море.
Преподобный вновь оперся о стену, обхватив плечи руками, словно успокаивая испуганного ребенка, который, должно быть, все еще жил в нем.
— Я верю в могущество этого языческого... зверя. Может, мой Бог умер, мистер Гейтман. По ваш-то, я знаю, очень даже жив. Я чувствую его вот тут. — Рид постучал себя по груди. — Он явится сюда. Скоро. И я знаю, что надо сделать. Вы должны совершить жертвоприношение. Должны принести жертву, как это делали наши праотцы. Должны заплатить старому богу. — Старик твердо посмотрел прямо в лицо Крису, его взгляд источал муку. — Вы должны дать этой твари то, что она хочет.
43
Возбужденные.
Очень возбужденные.
Как толпа детишек перед Рождеством.
Теперь им было трудно даже спокойно сидеть. Они шагали по комнате батарейной палубы или выжидательно смотрели в панорамное окно на затянутое туманом море.
Крис пытался убедить Марка Фауста помочь им в осуществлении плана перегонки морской воды в питьевую, но гигант даже не отвечал. Он лежал на каменном полу, накрывшись одеялом, ничего не ел и не пил.
Двадцать или около того деревенских жителей беспокойно слонялись в ожидании...
Чего?
Крис сомневался, что их сонная апатия была хуже, чем теперешнее взбудораженное состояние. По крайней мере манекены его не нервировали. Ну что толку вот так пялиться в окно? Не на что там смотреть. Несколько акров неспокойной соленой воды. Туман наглухо законопатил людей внутри огромной белостенной коробки. И теперь казалось, будто вокруг ничего больше не существует.
Крис ощутил приступ внезапной иррациональной злобы в отношении деревенских. Нет, не иррациональной, а вполне разумной. Они тут с женой из кожи вон лезут, чтобы эти неблагодарные ублюдки остались в живых. Это наш дом. Наша еда. Никто даже не предлагает помочь.
Он окинул неприязненным взглядом набитую народом комнату. Фауст чахнет под одеялом; чокнутый майор прогуливается со своей чертовой бесполезной собакой; слабоумная девчонка Тамворт играет с грязной куклой; хозяин таверны, сложив ручки на огромном пузе, изучает туман с дюжиной других наблюдателей...
Резко повернувшись, Крис, весь красный от подавляемой ярости, вышел из комнаты. И тут ему в голову пришла мысль: может, вышвырнуть всех этих ублюдков на берег, и пусть сами сражаются за себя?
Гейтман сидел во дворе на одной из пушек и курил привычную тонкую сигару. Видно, запасся ими надолго. Не мог, эгоистичный поганец, притащить с собой что-нибудь полезное!.. Крис взял молот, который оставил у дверей морского форта, обшарил глазами двор. Надо что-то делать, иначе все они тут и погибнут.
«Господи, как я поддался на уговоры Рут привести сюда никчемную толпу крестьян?»
Какой-то тихий голосок в голове спросил, действительно ли его злость обоснованна. Или то, что заставляло других бесконечно метаться по комнате, теперь начинало точно так же влиять и на него?
Подавив этот голосок, Крис двинулся к фургону. Хотелось выпить кофе.
* * *
— Вы должны помочь нам.
Человек, около которого Крис присел на корточки, не шевельнулся. Марк лежал на боку, зажмурив глаза и подложив руку под голову.
— Бесполезно, — проговорила Рут. — Не трогай его.
— Необходимо действовать! У нас кончаются продукты и вода.
— Как ты думаешь, почему Тони ничего не предлагает? Ты ведь понимаешь, что он обдумал все варианты. Значит, мы просто ничего не можем поделать.
Они были похожи на родителей, которые шепотом спорят у кровати спящего ребенка, хотя Крис видел, что Марк Фауст не спит. Он знал обо всем, что происходит вокруг: деревенские едят скудные порции жареной фасоли с сосисками с бумажных тарелок, Рут и Крис склонились над ним и шепчутся.
— Мы не в состоянии их убить. — У Рут был очень усталый голос. — Мы пробовали, пробовали, но так и не смогли.
— Я знаю, но...
— Но сделать мы ничего не в силах, Крис. Только ждать. Может, кто-нибудь появится снаружи и поднимет тревогу. Тогда, Бог даст, там разберутся. А до тех пор...
— Нет. Надо сесть и подумать, как подать отсюда сигнал. Позвать на помощь...
— Садись, Крис. Думай. Я тоже присяду, прежде чем свалюсь.
* * *
С крыши здания морского форта Крис наблюдал за темными фигурами, маячившими на берегу в вечернем сумраке. Огромные клубы тумана накатывали с моря, словно еще один, облачный, прилив.
Крис закусил костяшку указательного пальца. Должен же быть какой-нибудь выход. Выход должен быть!
Думай, тупица, думай...
Найди способ спасти свой дом, жену, сына.
Думай... думай... думай...
* * *
Начинался вечер.
В комнате батарейной палубы шестилетний Дэвид вел беседу, точнее, монолог с человеком массивного телосложения, настоящим гигантом, накрытым одеялом.
— Почему вы, взрослые, не говорите детям, что происходит? — ворчал Дэвид, сложив руки на коленях. — Я ведь понимаю, что-то случилось. Плохие люди не выпускают нас отсюда, да?
Человек под одеялом не шевелился.
За спиной у Дэвида залаяла собака майора. Люди глядели в окно. На что? Дэвид смотрел — вода да туман. Можно было подумать, что вот сейчас из воды выпрыгнет самая интересная штука в мире.
— Хорошо бы Тони опять устроил барбекю. Жареная кукуруза, картошка, бургеры. А ты качал бы меня на тарзанке. Она еще там, Марк?
Из-под одеяла торчали лишь клок черных волос и рука с полусогнутыми пальцами.
— Мы не можем поехать в магазин, потому что нас кто-то отсюда не выпускает, да? Поэтому мы не можем купить еды? Мне теперь часто хочется есть. Но я не говорю маме, а то она будет волноваться. Знаешь, в кладовой осталось не очень много. Я понимаю, папа с мамой не виноваты. Это те плохие люди снаружи. Поэтому я сейчас пойду в постель. Во сне не так хочется есть. — Мальчик встал. — Спокойной ночи, Марк.
Дэвид с батарейной палубы вышел в вечерние сумерки. Стояла тишина. Его папа в одиночестве сидел на каменных ступеньках. Думал.
В фургоне Дэвид стянул с себя футболку и джинсы и надел пижаму. По привычке зашел в гостиную и включил телевизор. Тот, разумеется, не работал — не было электричества.
Вот бы сейчас посмотреть один из видеофильмов про Супермена!.. От этого стало бы легче. Порции такие маленькие; все время хочется есть. А еще он слышал, что мама прошлой ночью не спала. Сначала было не разобрать, что это за шум, но он все продолжался и продолжался.
Потом Дэвид узнал этот звук.
Она плакала.
* * *
Крис добрых полчаса сидел на каменных ступеньках, пытаясь родить идею, которая вызволила бы их отсюда. Рано или поздно сафдары неминуемо проникнут внутрь, теперь это лишь вопрос времени.
Размышляя, он машинально смотрел во двор... Вдруг из тени возникла массивная фигура, странно покачиваясь, словно плохо умела ходить.
Крис вскочил на ноги.
«Господи, они внутри!» Эта мысль прострелила ему голову, как пуля палача.
Высокий человек медленно вышел на сумеречный вечерний свет.
Марк Фауст. Он шел, пошатываясь; жизнь только-только возвращалась в его члены. Крис посмотрел туда, где, скрючившись, на одной из пушек сидел Тони Гейтман. Тони тоже заметил старого друга.
Здоровяк ожил. Теперь он двигался вполне целенаправленно.
Марк зашагал прямо к фургону, где Рут кипятила воду для становившегося все жиже кофе.
Крис следом за ним вошел внутрь.
Марк медленно обвел глазами фургон. Его лицо осунулось, щетина превратилась в бороду.
— Похоже, мне полагается немного кофе. И еды.
Его лицо было непроницаемо.
Рут подала ему полную кружку черного кофе.
— Еды у нас мало. Но я откладывала бисквиты, которые вам причитаются. В пластмассовой коробке, позади вас.
Марк неуклюже повернулся, заполнив собой все пространство фургонной кухни. С дивана за ним наблюдал Дэвид, широко раскрыв глаза.
Марк вытащил пригоршню бисквитов.
И протянул их Дэвиду. У него на лице расплылась такая широкая улыбка, что весь фургон как будто осветился.
— Это тебе, сынок. Когда я был такой, как ты, терпеть не мог ложиться спать на пустой желудок. Кстати, насколько я знаю, тарзанка по-прежнему висит на том же дереве. Ждет, когда ты придешь покачаться.
Дэвид радостно схватил бисквиты.
— Спасибо, Марк.
— На здоровье. — Марк, взяв свой кофе, шагнул во двор и потянулся, разминая задеревеневшие руки.
Крис вышел за ним.
— Пора что-то предпринять, — сказал Марк. — Похоже, времени в запасе мало.
— Мы сделали все, что могли. Тони говорит, что нам остается только ждать.
— Тони Гейтман — ленивый олух. — Марк ухмыльнулся. — Кое-что мы сделать еще можем. Эй, Гейтман, доставь нам удовольствие, покажи свою противную физиономию!
Маленький лондонец осторожно пересек двор, возможно, опасаясь, что его друг потерял разум где-то под одеялом. Марк выглядел почти что веселым. Как человек, который знает, что предстоит выполнить работу, и которому не терпится за эту работу взяться.
К мужчинам, собравшимся в кучку в сгущающейся темноте, присоединилась Рут.
— Что теперь? — спросил Тони.
Марк с наслаждением сделал большой глоток горячего кофе.
— Я решил отправиться за помощью.
— Как, ради Бога?
Марк молча кивнул на мотоциклы мальчишек Ходджсонов, прислоненные к стене морского форта.
— Марк, это самоубийство. Ты отлично знаешь.
— Самоубийство — оставаться здесь, старина.
Крис покачал головой.
— Ты же видел, что случилось с Уэйнрайтом. Эти твари чертовски проворны.
— Ты не сможешь даже прорваться мимо тех, которые за воротами. Теперь насыпь постоянно блокируют четверо монстров.
— Если тебя интересует мое мнение, — сказал Тони, — это как раз то, чего они ждут: чтобы мы запаниковали, попытались вырваться — и попали прямо им в лапы.
Однако Марк не унимался:
— Не вопрос. Расчистим насыпь ружьями. Нам это уже удавалось, мы вывели подонков из строя на шесть часов. А мне понадобится всего шесть минут.
— Не забывай. — Тони поднял палец. — Они учатся. Они теперь стоят футах в двадцати от ворот, и выстрелами их по-настоящему не достать.
— Даже если вы прорветесь мимо них, — быстро добавила Рут, — то на берегу стоят остальные. Они перегородили шоссе. Я понимаю, они должны были расчистить его, чтобы Уэйнрайт мог проехать, но никто не гарантирует, что дорога по-прежнему свободна.
Марк сделал еще глоток обжигающего кофе.
— Что касается сафдаров на берегу... Надеюсь, мотоцикл маневрирует быстрее, чем они. Когда-то я неплохо выступал на мотогонках по пересеченной местности. Если шоссе все еще завалено камнями, я сумею перетащить мотоцикл через них. А может, попробую проехать через дюны. Тогда, если мне удастся вырваться, я буду в Манби через двадцать минут. А еще через несколько часов вертолеты уже снимут вас с крыши.
Энтузиазм Марка оказался заразительным. Соломинка для утопающего. Крис почувствовал, что у него поднимается настроение.
Однако Тони не мог не вылить ушата холодной воды:
— Как все-таки ты собираешься сбить сафдаров с насыпи? Нельзя же просто ехать прямо на них, надеясь, что проскочишь. Они собьют тебя с этого мотоцикла, как ребенка с трехколесного велосипеда.
Марк улыбнулся.
— Понятия не имею. Однако знаю, у кого есть ответ.
Тони уставился на него сквозь толстые очки.
— У кого?
— У моего старого друга Тони Гейтмана, вот у кого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35