Вот только не могу понять, кто из вас Хелен.
— Это я, — помогла ей Хелен. — И.., ну и ну! Келли и Терри, не так ли?
Келли кивнула:
— Да, это я. Поздно вечером мне позвонил Джефри Ифвин, велел собрать вещи и поехать в аэропорт имени Иосифа Сталина — он как раз под Парижем, — там меня будет ждать билет и человек. Билет оказался до Мехико, а спутницей — Терри.
— Рада всех вас видеть, — поздоровалась Терри, явно стараясь держаться с достоинством и уверенно, встретившись лицом к лицу со всеми своими взрослыми друзьями. У нее неплохо получилось. — Вы не поверите, как долго мистер Ифвин убеждал моего отца разрешить мне сюда приехать, и я до сих пор не знаю, как ему это удалось.
Они сели вместе с нами, и все представились по кругу. Ленивая беседа превратилась в энергичную дискуссию, так что стало сложно что-либо расслышать в клекоте голосов, где каждый требовал внимания. Внезапно к нам подбежала официантка из кафе, неся в руках телефон с громкой связью, и поставила перед нами на стол.
Прежде чем телефон заговорил, нам пришлось довольно долго ждать, сидя под ярким палящим солнцем, попивая прохладительное или же разглядывая своих спутников. К тому моменту, как он включился, я подумал, что все, наверное, знают, что позвонит Ифвин.
— Перекличка, — сказал он. — Лайл?
Поначалу я смутился, но Ульрика пихнула меня локтем.
— Здесь.
— Хелен?
— Здесь.
Таким образом Ифвин прошелся по всем, сидящим за столом (и каждый ответил «здесь»), а затем спросил:
— Есть ли еще кто-нибудь, кого я не назвал?
— Нет, — ответил Роджер, — если не считать официантку, которая сейчас находится в здании.
— Хорошо. Тогда можем начинать. Наверное, я начну с того, что кое-что для вас проясню. Но прежде всего у меня есть еще парочка тестов, чтобы удостовериться, что все наконец-то на месте. Боюсь, они не похожи на то, что вам когда-либо приходилось делать, но в них есть смысл. Есть ли на наружной стене кафе электрическая розетка?
Я посмотрел и увидел, что их там несколько.
— Да.
— Не могли бы вы несколько раз включить что-нибудь в одну из них, а потом выключить?
На столбах, стоявших вокруг столиков на улице, были лампочки. Вилка находилась около заземленной розетки. Я подошел и несколько раз включил и выключил ее, чувствуя себя так, будто кто-то специально пытается сыграть надо мной злую шутку. Естественно, подобным образом я себя ощущал уже в течение пяти дней.
— Великолепно! — воскликнул Ифвин. — А теперь возьмите, пожалуйста, телефон у официанта, он в кафе, позвоните в Париж в справочную и, как только соединитесь, бросайте трубку.
Прежде чем кто-либо успел пошевельнуться, Келли встала:
— Если я какой номер и знаю, так это справочной — постоянно забываю телефонные номера. — С этими словами она вошла в кафе.
— Зачем все эти ваши экспериментики? — задал я вопрос в микрофон.
— Не могу рассказать сейчас, но вскоре вы обо всем узнаете. Пусть Келли проведет эксперимент, потом еще один я сам, и вот тогда мы будем в отличной форме.
Тем временем Келли вернулась, неся портативный телефон.
— Ладно, я готова, — произнесла она достаточно громко, чтобы Ифвину было слышно через микрофон. Затем набрала номер и сняла трубку.
Спустя секунду из громкоговорителя послышалось:
— Извини, попробуй еще раз.
— Опять положить трубку сразу же, как только ответят на том конце?
— Да. Точно так же, как в предыдущий раз.
Келли набрала номер, подождала и нажала кнопку.
— Отлично! — раздался радостный возглас Ифвина; даже по громкой связи в нем можно было услышать триумф и удовлетворение. Он немедленно добавил:
— Теперь еще одно задание. В кафе играет музыка?
— Нет, — ответили все хором.
— Хотите, чтобы ее включили? — поинтересовалась Терри. — Я могу пойти попросить.
— Спасибо, Терри.
Она вскочила и исчезла внутри; мне уже было любопытно, что думает персонал кафе о нашем поведении и странных просьбах, но по крайней мере они не вышли и не попросили нас прекратить это занятие.
Через минуту послышалась музыка в неизвестном мне стиле — возможно, в ней было больше латинского, чем сохранилось в моем нацистском мире; из микрофона доносились вопли, и Терри вылетела на улицу, тяжело дыша.
— Благодарю бога за четыре нужных языка, — бросила она, плюхнувшись на стул.
— Минуточку… — сказал Ифвин. — Теперь тот телефон, по которому вы звонили в Париж.., не снимайте трубку, когда он зазвонит. Он будет звонить несколько минут. Оставьте включенным радио и громкую связь.
Положите телефон на стол и поставьте стул напротив, но ни в коем случае не отвечайте на звонок.
Почти сразу зазвонил телефон, и, пожав плечами, Хелен встала и положила его на стол, придвинула еще един стул, а телефон все трезвонил.
— Телефон на месте? — спросил Ифвин.
— Угу. Вы должны были это услышать, — пробормотал Полковник. Телефон не замолкал, издавая умопомрачительные звуки; над головой орали динамики; я подумал, а не является ли это каким-нибудь сложным планом, чтобы свести нас с ума.
— А стул пустой?
Иисус Пикардин наклонился, чтобы проверить, и лишь потом ответил:
— Стул пустой.
— Все сидите неподвижно, пока я не сосчитаю до ста;
Не шевелитесь, пока я буду считать. Один, два, три, четыре, пять, шесть, алле.
Телефон умолк. Громкоговоритель вдруг взвизгнул, выдав еще раз «алле» на очень высоких тонах.
А там, на стуле, который секунду назад был пустым, держа в руках телефон, по которому он только что с нами говорил, сидел Джефри Ифвин в потрясающем белом костюме, галстуке в темную полоску, с ярко-красной гвоздикой в петлице.
Мы отшатнулись, опрокидывая стулья и пятясь. Хелен, Эсме, Паула и Иисус схватились за оружие. Ифвин поднял руки вверх, продолжая держать телефон, и нажал кнопку отбоя.
— Что, кто-нибудь собирается стрелять? — осведомился он.
— Нет, просто вы меня напугали, — объяснила Эсме.
— Нет, наверное, — с сожалением сказала Паула.
— Нет. — Хелен не тратила много слов.
— По крайней мере не сейчас, — ответил Пикардин.
— Хорошо. — Ифвин опустил руки и потянулся, чтобы выключить громкую связь. Оглянулся по сторонам. — Что ж, наконец я собрал всех вас в одном мире и теперь могу все объяснить. Я определил вас как людей, необходимых мне для важной миссии, за которую, кроме возможной славы, если вы выживете, и вечной благодарности от вашей страны, если все сработает, я могу предложить вам состояние, о котором вы не могли и мечтать. Вот мое предложение, вы вольны принять его или отказаться: на одной чаше весов — большой риск, на другой — слава, услуга государству и несметное богатство.
— Что за миссия? — задал вопрос Полковник.
Ифвин облокотился на спинку стула, скрестил ноги и улыбнулся, тепло и по-дружески, будто намереваясь рассказать нам лучшую в мире шутку.
— Работа очень простая. Держите путь на север и отыщите Америку. Уже тридцать лет, как она пропала в триллионах разных миров, и пора выяснить, в чем дело. — Он поднялся и добавил:
— Что ж. Если вы примете мое предложение, я могу разместить всех в хорошем отеле, где сегодня вечером мы проведем небольшую стратегическую конференцию, а рано утром отправимся в путь.
Все готовы согласиться?
Я согласно кинул и вдруг понял, что все мы в один голос отвечаем «да». Интересно, это тоже Ифвин подстроил, или же данный факт — простое совпадение или заразное помешательство? Впрочем, какая разница.
Часть третья
В КОТОРОЙ Я ИНТЕРЕСУЮСЬ, КЕМ ТЕПЕРЬ СТАЛ ШРЕДИНГЕР
Ифвин снял нам номера в большом, современном отеле, одном из тех мест, которые строят в бедных странах, для того чтобы богатые могли посещать их, не сталкиваясь с нищетой. До гостиницы мы добирались практически в полной тишине. Я сел рядом с водителем, и Паула имела возможность показать мне, как управлять автомобилем.
Ифвин всех нас четко проинструктировал: нам следует отдохнуть и поесть, как можно меньше разговаривая, не звонить по телефону ни при каких обстоятельствах и ровно в восемь вечера встретиться с ним в огромном конференц-зале. Он не был склонен отвечать на наши вопросы, так что ограничился четкими распоряжениями.
Нам с Хелен достались смежные комнаты, дверь между которыми при желании можно было открыть, что мы не замедлили сделать. Заказали еду в номер — к счастью, гастрономические вкусы агента Хелен Пердида почти полностью совпадали с пристрастиями преподавателя Хелен Пердида — так что получилось, что я хоть немного знал об этом человеке, — а потом быстро приняли Душ по отдельности. Я был готов завалиться в постель и соснуть часок, ибо до встречи оставался еще час, как вдруг раздался стук в дверь, соединявшую мою комнату с комнатой Хелен.
— Я не одет, — ответил я.
— Отлично.
Что-то в интонации, с которой это было сказано, заставило меня мгновенно распахнуть дверь. Хелен влетела, и я сразу заметил, что на ней не было ничего, кроме пары атласных перчаток и туфель на шпильках. В руках она несла два моих галстука; я и рта не успел раскрыть, как, резво подскочив ко мне, она связала мне руки и ноги за спиной, так что лодыжки оказались привязанными к запястьям. Сунула кляп из собственных трусиков, связанных с чулками, перевернула на живот и со словами: «Ты плохо себя вел», шлепала меня до тех пор, пока слезы не брызнули у меня из глаз.
Все это время я пытался выплюнуть кляп и объяснить Хелен, что мне все это не нравится, что, как бы она ни поступала с тем Лайлом, которого знала, я во многом от него отличался. Я хотел по крайней мере сказать ей, что она отбила мне весь зад, что мне такое не по душе, так что пусть прекратит подобные забавы. Я дергался и кричал, невзирая на кляп, задыхаясь и со страхом думая, что еще придет ей в голову со мной сделать.
Хелен повернула меня на бок, и я стал неистово трясти головой, стараясь сказать «нет, я так не хочу, мне не нравится», но она одарила меня улыбкой, от которой мурашки побежали по коже, сняла одну туфлю, очень нежно — к моему удивлению — вставила тонкий каблук в мой анус и принялась двигать им взад-вперед. Я думал, что меня сейчас вырвет: из-за кляпа дыхание сделалось горячим и зловонным, живот и грудная клетка судорожно вздымались, нос заложило от слез.
Тем временем Хелен завернула мой пенис в одну из этих атласных перчаток и несколько раз медленно провела по нему рукой вверх-вниз. Никогда в жизни у меня не было столь сильной эрекции.
Она опрокинула меня на спину; наверное, это могла бы быть хорошая позиция для любителей йоги, но давление на плечи, лодыжки, локти, запястья и коленки было таким нестерпимым, что я опять закричал, давясь слезами и слюнями. Мой пенис, судя по всему, существовал отдельно от хозяина: он бурно реагировал на движения атласных перчаток, и Хелен, вскочив на кровать, опустилась на него.
Она скакала на мне, казалось, целую вечность, и, хотя каждая клеточка отзывалась невыносимой болью, а грудь раздирали рыдания, никогда прежде я не испытывал удовольствия более сильного. Трижды она дрожала и дергалась, сотрясаясь в оргазме, тогда как я боролся и потел; наконец все осталось позади — мой живот конвульсивно сжался, как будто мне дали кулаком под дых после десятимильной пробежки, — и я кончил.
Хелен слезла с меня, обтерлась влажной салфеткой, затем обмыла мои покрасневшие гениталии. Я хотел, чтобы она меня развязала, но, судя по всему, время еще не пришло: она следовала своему расписанию. Перевернула меня на бок и развязала путы; я вывалился из веревок, как тряпичная кукла, не способный пошевелить ни рукой, ни ногой. Повернув меня к себе, она отвязала чулок и вытащила его вместе с трусами изо рта. Я начал было говорить, но она наклонилась и подарила мне крепкий, сильный и долгий поцелуй.
Когда она закончила, а я в изнеможении лежал рядом, способный только дышать, с болью во всем теле, она сказала:
— Ты был действительно хорошим мальчиком. Лучше у нас не бывало.
— Я никогда этим не занимался… — ответил я. — Никогда. Не думал, что ты такое вытворяешь.., я в такие игры не играю. Это был не я.
— А чей тогда член стоял?
Я повернулся на бок, подальше от нее.
— Я не говорю, что не реагировал на твои действия.
Но это не имеет ничего общего с моими желаниями. Я сказал, что не занимаюсь подобным. Не хочу делать такие вещи. — Я отполз на край кровати, надеясь убраться подальше от Хелен.
— Если мы останемся живы, ты сам предложишь мне заняться этим через несколько дней.
Я ненавидел противную уверенность ее голоса.
— Меня не волнует, что ты проделывала с тем, другим Лайлом. Не желаю, чтобы то же самое было со мной.
А если ты думаешь, что занималась этим со мной, сначала спроси меня.
Она рассмеялась, и это была, с одной стороны, Хелен, а с другой — что-то меня в ней пугало, — я ни на йоту не продвинулся в познании ее сущности.
— Позволь сказать тебе кое-что еще, крошка Лайл. Ты сейчас уснешь так сладко, как не спал многие годы. Я знаю, что твое тело реагирует таким образом. Что касается меня — кажется, это всегда делало мой глаз острее, а реакцию — быстрее. Следующие несколько дней я буду быстрой, точной и расслабленной. Что бы ты сейчас ни думал, мой плаксивый кобель, нам обоим теперь лучше.
Согласишься ты со мной или нет, но тебе это понравилось, маленький блудник.
С этими словами она так сильно сжала мои яйца, что меня чуть не вырвало: я взвизгнул от боли. Смеясь, как на Рождество, Хелен вытянулась подле меня.
Я подумал: «Странно — как я мог спать рядом с тем, кто внушал мне такой ужас» — и это было последней мыслью перед тем, как я уснул. Когда она разбудила меня, оставалось пятнадцать минут до начала встречи. Я не смотрел на Хелен и попросил ее выйти из комнаты, пока я буду одеваться. Она опять надо мной посмеялась, и на этот раз ее смех понравился мне еще меньше. В нем было больше пугающего и все меньше от настоящей Хелен.
* * *
Ифвин начал разговор с двусмысленной фразы:
— Я провел очень много времени, размышляя, каким образом расскажу всем вам об этом, и даже теперь я вовсе не уверен, что выбрал верный путь. Знаю, что вам любопытно знать, кто я такой, как смог проведать о том, что собираюсь вам сейчас рассказать, как и почему я занялся проектом, к которому прошу всех вас присоединиться, — но я специально не стану удовлетворять ваше любопытство в течение какого-то времени, ибо мое объяснение станет намного более осмысленным, если я предварительно снабжу вас необходимыми знаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39