Не могу сказать вам, кто меня атакует, поскольку сам этого не знаю. На самом деле (в эту тайну посвящены всего несколько человек из моей компании), я не помню ничего, что было со мной до двадцати лет. Насколько я понимаю, это полная амнезия, начиная от детских лет и вплоть до юношеского периода моей жизни. Создается впечатление, что я прибыл из ниоткуда, — до этого момента не существует ни одной записи обо мне, и все же в один прекрасный день я оказался в Эдинбурге умеющим читать, писать, считать и все такое прочее, с документами в одном кармане и огромной кучей денег в другом. Вполне возможно, что здесь приложил руку один из моих неизвестных врагов, который после этого залег на дно еще на десять — пятнадцать лет.
— Поскольку вы эмигрант, занимающийся бизнесом на территории Рейхов, — предположила Хелен, — вами может заинтересоваться Американское Сопротивление.
— Можешь забыть о нем. Вряд ли то, что осталось от Американского Сопротивления, станет охотиться за мной, ибо я являюсь основным его финансистом, я с ним общаюсь и координирую наши совместные проекты. У вас достаточно высокая должность, поэтому возможно, вы уже знаете об этом; хотя довольно часто Контек совершает необъяснимый поступок, так как мы поддерживаем нелегальные американские организации по всему миру.
— Разве об этом следует рассказывать новым сотрудникам? — полюбопытствовал я.
— Вы понятия не имеете, как долго за вами наблюдали и сколько мы про вас знаем. Вас бы не взяли на работу, не будь я абсолютно уверен, что вам можно не опасаясь доверить подобную информацию. В любом случае вот моя точка зрения: когда будете исследовать эту проблему, не позволяйте себе быть излишне подозрительными к людям из Американского Сопротивления, снующим вокруг моей компании. Они не причиняют вреда.
Не хочу, чтобы вы на них тратили попусту время или снесли одно из их прикрытий.
— Можете на нас положиться, — твердо подытожила Хелен, и я обнаружил, что усиленно киваю в знак согласия, начиная намного больше любить Ифвина и Контек.
— Прошу простить, что указываю вам то, что знаю это и должен знать — я потратил немало времени, чтобы все проверить, — объяснил Ифвин. — Теперь я расскажу, как вышло, что, я заинтересовался вами. Некоторые из наших разведывательных организаций пришли к выводу о существовании реальной возможности разработки примерного списка потенциальных жертв, за которыми охотится противник. Мы не знаем, кто эти плохие парни; мы имеем данные только об исполнителях, мелкой сошке, однако понимаем, в кого они метят. Когда это случилось. Билли Биард стала очень часто мелькать в тех местах, где противник задумывал нанести удар: весь последний месяц она околачивалась в Окленде, уделяя особое внимание колледжу Уитмена.
Вы оба уже были идентифицированы как потенциальные сотрудники Контека, владеющие перспективными специальностями, а поскольку данная категория людей всегда попадает в поле зрения Билли только для того, чтобы быть убитыми — если ей удастся добраться до них первой, — мы постарались среагировать как можно быстрее и взять вас под свое крыло. Есть еще один момент, который меня крайне заинтересовал: до того, как мисс Биард послали наблюдать за вами, она следила в Мехико за Иисусом Пикардином.
— Кто это? — спросил я. — Имя знакомое.
— Еще бы! Пикардин — начальник Эсме Сандерсон, которая работает в паре с полковником Роджером Сайксом в Третьем Свободном Американском Полку. Он вам больше известен под кличкой Полковник. Когда Терри Тил узнала о вашем аресте, то связалась с Сайксом, он, в свою очередь, позвонил Сандерсон, она — Пикардину, а тот раскопал огромный файл о Билли Биард и отправил его в Сайгон. Если кто-то и помог вам выбраться из тюрьмы, так это он.
— Мне он уже очень нравится, — сказала Хелен.
— Мне тоже. Мы все знали о Полковнике еще до того, как Билли проявила к нему интерес. В любом случае тот факт, что она засветилась в вашем деле таким странным образом, крайне удивляет. Особенно если принять во внимание, что Дженни Беннон (второй человек, немало сделавший для вашего освобождения) тоже одно время находилась под неусыпным вниманием Билли Биард, а в дальнейшем вдруг выясняется, что и она, и Пикардин регулярно посещают один и тот же виртуальный чат. Получается, что все ниточки ведут в одном направлении.
— И она родом из страны, которую я считала полной выдумкой или ошибкой, — сказала Хелен. — Она из той, запутанной, части моей жизни.
Ифвин побледнел и застыл неподвижно. Я никогда еще его таким не видел. Хелен вкратце пересказала ему то, что раньше поведала мне. На этот раз ей удалось завоевать доверие, и хотя, когда она говорила о матери, губы ее дрожали, Хелен сдержалась, не расплакалась.
— Она оттуда. Один из наших служащих встретил ее в приемной и попросил визитную карточку. Мы знали, что нет ни страны под названием Свободная Республика Диего Гарсиа, ни улицы, на которой находится посольство этой страны, ни телефонного номера в Окленде, указанного в карточке, но все же попытались туда позвонить — и попали в посольство. Не будь Дженни Беннон столь занята, она непременно ответила бы на наши вопросы. Очевидно, раз твоя подруга Келли ходила вместе с ней в школу и до сих пор иногда звонит ей, а ты можешь позвонить Келли.., короче, теперь вам ясно, что я имел в виду, говоря о несоответствии и расхождении.
Помимо интересного с интеллектуальной точки зрения вопроса о том, как вам удалось встретиться в нашем огромном мире, мне любопытно, почему те же люди, которые выслеживают и пытаются уничтожить остатки Американского Сопротивления и которые каким-то образом связаны с организацией всех этих совпадений и причинных связей, доставившей столько неприятностей Контеку, прилагают все усилия, чтобы уничтожить в Сети маленькую группу виртуальных чатов и знакомств.
Далее. Создается впечатление, что они сбились со следа совершенно случайно, а это не только странно, но и сильно удивляет мою исследовательскую команду, позволяя предположить, что одна неизвестная сила нас атакует, а другая, тоже неизвестная, — защищает. Если враг моего врага — мой друг, почему бы моему другу не познакомиться со мной поближе? Однако в любом случае все, кого мой враг пытается убрать со своего пути — вы двое, или Дженни Беннон, или Иисус Пикардин, — хорошие люди, достойные того, чтобы остаться в живых, что мы и пытаемся обеспечить по мере сил. Поскольку мы в вас заинтересованы.
В течение всего этого монолога Ифвин ни секунды не сидел на месте, а скакал туда-сюда, присаживаясь то на стол, то на полку, прислонялся к стене и носился по комнате кометой, как человек, потерявший что-то очень важное.
— И честно говоря, по мнению аналитической группы, в целях соблюдения безопасности я ничего больше не могу вам сказать. Впоследствии я расскажу вам еще, надеюсь, что практически все, как только буду уверен, что это не приведет к неприятностям. На данный момент я особенно хотел бы попросить вас вести исследования в области, в которой до вас никто не работал. Здесь У нас есть один-единственный загадочный факт, смысл которого нам неясен; однако этот смысл должен быть, только мы не знаем, где его искать, поэтому хотелось бы посмотреть, как вы с этим справитесь.
Вот этот факт: задайте людям на улице вопросы относительно их прошлого, самых простых исторических событий или случая из их собственной жизни — и получите стандартный рассказ с незначительными ошибками, которые можно списать на плохую память, недостаток образования или на простое упрямство. Но как только мы задавали вопросы людям, которыми интересовался враг или чьи научные работы имели отношение к нашему расследованию, как только мы спрашивали, что они помнят о прошлом, то обнаруживали огромное количество расхождений по основным пунктам (примерно то же самое, что с генералом Грантом или историей Хелен, которая вдруг выяснила, что ее воспоминания о прошлом не соответствуют действительности).
Вы не полицейские и не секретные агенты, насколько мне известно, хотя полиция Сайгона имеет на твой счет, Хелен, другое мнение: они полностью уверены, что ты долгие годы была высококлассным агентом. Если исходить из того, что ты совершила, возникает впечатление, что ты не преподаватель истории средней руки, однако если ты не преподаватель, тогда кто? Короче говоря, мы уверены в одном — все эти противоречивые воспоминания имеют какое-то отношение к изучаемой нами проблеме, так что ваша профессиональная деятельность должна прояснить природу и механизм данного явления.
— Так вот в чем заключается наша работа! — воскликнул я. — Выяснить, почему воспоминания людей, имеющих отношение к странному нападению на Контек, отличаются от воспоминаний всех остальных, верно?
Ифвин кивнул и сел на пол, скрестив ноги, совсем как ребенок. Говоря, он рисовал пальцем на полу какие-то сложные непонятные фигуры.
— С тех пор как я основал собственную компанию, юна неоднократно подвергалась нападениям. Мы сталкивались с организованной преступностью, разными подразделениями секретной полиции, с подпольными политическими организациями и религиозными культами.
Все это неудивительно — если компания достаточно крупная, на нее начинают наезжать все кому не лень. Однако во всех предыдущих случаях мне удавалось отбиться при помощи взятки или силы. На этот раз дело серьезнее.
Похоже на глобальное нападение, которое якобы по случайности сконцентрировалось вокруг Контека. Возможно, они открыли способ влиять на причинно-следственные связи и пользуются им для более эффективного осуществления обычных атак и шантажа. Другой вариант: человек, обладающий силой, превышающей все, что нам приходилось видеть и слышать до сих пор, имеет программу действий, отличную от любой, которую мы можем понять. Как бы там ни было, если возможно все это выяснить, я хочу не только узнать, кто они такие и почему делают это, но и как они это делают.
Он вскочил с пола со словами:
— Через десять минут каждый из вас пройдет собеседование с психологом. Не волнуйтесь, я вовсе не думаю, что вы сумасшедшие.
Затем он вылетел из комнаты прежде, чем хотя бы один из нас успел открыть рот, а когда мы взглянули на компьютерные терминалы у себя на столах, то прочли указание явиться в кабинет на том же этаже через десять минут.
Поразмыслив немного, я пришел к выводу, что Контек, наверное, вычислил всех наших друзей, ведь у Ифвина очень ясное представление о том, как мы выбрались из тюрьмы.
За нами наблюдала куча народу, и все же охрана попала в ловушку в Сайгоне, и каким-то образом Билли Биард ухитрилась меня избить. Какой-то неизвестный отвез Хелен на моем прыжковом катере в Сайгон и даже не потрудился скрыть следы своего присутствия.
Я сел и молча уставился в пространство.
— За Ифвином стоит огромная сила, и кто бы ни были эти парни, причиняющие ему столько беспокойства, они тоже не промах.
— Если исходить из того, что Ифвин и эти парни — не одно и то же.
— Точно. — Я встал, отряхнулся. — Ладно, пошли к психологам. Самое смешное, что единственное, в чем я абсолютно уверен, так это в том, что я не утратил рассудок.
— Возможно, я и утратила рассудок, только вот не уверена, что он у меня вообще был, — ответила Хелен, тоже вставая и приглаживая юбку. Она потянулась, широко зевнула и поправила мне галстук. Мне всегда нравилось, как она это делает, как будто я был выставочным котом. — А ты больше не профессор, так что не будь теперь таким рассеянным. Пошли посмотрим, чего от нас надо этим психологам.
Спустя некоторое время я уже сидел в небольшой комнате в удобном кожаном кресле, наблюдая, как тихий маленький человечек с темной кудрявой бородой записывает все мои слова. Первым вопросом было:
— Кто такой Микки Маус?
Я ответил, и он двинулась дальше:
— Что собой представляет Тринадцатая поправка к Конституции США? Кто из тренеров придумал давать пас форварду? Когда проходила Всемирная выставка в Сент-Луисе? Кто победил во Второй Канадской войне?
Некоторые вопросы, как, например, о Всемирной выставке в Сент-Луисе, относились к тем вещам и событиям, о которых я никогда не слышал, — ведь город не восстанавливался после великого землетрясения в 1885 году, потому что в окрестностях больше не протекали реки. Некоторые вопросы были до глупости простыми и банальными. Довольно часто вопрос казался с первого раза непонятным, и только прослушав его медленно еще раз, я понимал, что он построен на утверждениях, настолько сильно отличающихся от моих собственных, что мне приходилось долго размышлять. Я сказал об этом психологу, и он, как любой психолог, согласно кивнул. Опять же, как любой психолог, он спросил:
— Как вы себя чувствуете, когда вопрос настолько далек от базовых принципов, что вы не знаете, как на него отвечать?
— Я испытываю некоторое напряжение. Но не более.
— Когда вы в последний раз видели статью в профессиональном журнале, написанную американским астрономом? Не эмигрантом или имеющим двойное гражданство, как вы, а человеком, живущим и работающим в Американском Рейхе?
— Э-э, это… — В голове было пусто.
— Видите?
— Что?
* * *
— У меня было то же самое, — сказала Хелен за ленчем. Мы сидели в кафетерии компании, но поскольку ни с кем не были знакомы, с нами никто не поздоровался, и мы были предоставлены сами себе, тем более что выбрали место подальше от остальных сотрудников. В Контеке всегда полно сюрпризов; на этот раз нас поразило, что еда была отличной, а мебель и столовое серебро вполне подошли бы для дорогого ресторана. Откинувшись на спинку стула, я с удовольствием потягивал кофе, попутно размышляя обо всем, что произошло за последние несколько дней.
— Как ты думаешь, почему Ифвин так зациклился на этих нападениях на Контек? — поинтересовалась Хелен. — Из того, что он описал и что находится в папках, вся эта история причинила ему не так уж много неприятностей, по крайней мере до сих пор.
— Ну, мне кажется, он встревожен тем, что не знает своего противника, мотивов его действий и способов осуществления задуманного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39