- И что ещё интересного говорит товарищ Груздев?
- Относительно трупов?.. Да, ничего. Острым тяжелым предметом по голове. Его - по затылку, её - в лобную кость. К нему, наверное, сначала тоже спереди подошли: он рукой прикрыться пытался: часы расколотили. Потом уже сзади ударили.
- А часы, наверное, как раз на половине одиннадцатого и остановились? - Катя отставила чашку в сторону, двумя пальцами взяла из тарелки щепотку рассыпчатого творога, положила в рот.
- На двадцать двух часах двадцати семи минутах.
- Какое недоверие к следствию, в общем, и к группе экспертов-криминалистов, в частности! - она хмыкнула.
Андрей убрал ногу от двери, но Птичка, наверное, уже устал ломиться, поэтому на кухню вваливаться не стал:
- Ты что-то имеешь ввиду? Говори лучше сразу.
- А я и говорю. Вы там с Красовским оба с глубокого похмелья были или только он один? У тебя, ладно, зуб болел, и голова, соответственно, не соображала... Вас чему в университете столько лет учили?
- Кать, не задирайся лучше, а?
- Не задираюсь, успокойся! Наследственное право вспомни, которое и у нас, и у них - англо-саксов, в этом вопросе гласит одно и тоже. Ну, вспомни, вспомни!.. Она ведь ему законная, официальная жена?
- Елки! - удивленно и почти радостно воскликнул он.
- Палки! - привычно отозвалась она. - Да, ладно, на самом деле, тебе простительно. Это же я в консультации сижу: и днями и ночами почти одними наследственными делами занимаюсь... Естественно, она наследует после него только в том случае, если её смерть наступила хотя бы в следующих календарных сутках. Переваливает за двенадцать - и она уже наследница, не успело перевалить - значит, нет. Похоже на то, что часики специально расколотили, чтобы экспертиза, не дай Бог, со временем смерти не напутала. Пока тела найдут, пока суть да дело. Все-таки есть хоть маленькая да вероятность, что смерть англичанина припишут уже к тринадцатому июля...
- А резон? - Андрей ногтем указательного пальца отскреб от клеенки засохший соус. - Я понимаю, был бы смысл, если бы у неё алчных и кровожадных родственников имелось полтора миллиона. Тогда - да: она унаследовала все состояние за мужем, родственники унаследовали за ней. Но дело-то в том, что по предварительным данным, у неё только мать в Перми. Старая, больная женщина, ноги не двигаются. Ни братьев, ни сестер, ни теток, ни дядьев...
- Лучше скажи, в завещании что?
- В чьем?
- Хороший вопрос. И в её, и в мужнином.
- Не скажу... Не знаю потому что. Английскую сторону известили, запрос послали, но ответ, естественно, ещё не пришел.
- Если наследование по завещанию, а не по закону, тогда, может, это все и чепуха. Ну, то что я тебе здесь сейчас говорила, - Катя вздохнула. Вообще, иностранцы - люди аккуратные. Тем более, он, как ты говоришь, крупный бизнесмен. Странно, если бизнесмен - и без завещания. Не принято это у них.
Она сидела на табуретке очень прямая, с чуть выступающими на спине острыми лопатками. Ее профиль на фоне окна казался таким нежным. Однако, говорила Катя весьма жестко и разумно. Когда-то его это раздражало. Раздражало до зубовного скрежета.
Милая блондиночка с легкой, едва заметной горбинкой на носу - и холодные, взвешенные речи. "Ты не можешь до бесконечности... Ты не должен..." Особенно, когда они начинали "работать" в паре с Серегой Красовским. То, что всю жизнь прощалось Сереге, не простилось Кате...
"Я лучше знаю, что должен, и что могу", - тихо проговорил он как-то раз, шарахнув кулаком по косяку прямо над её головой. Катя собрала вещи в блестящую, застегивающуюся на "молнию" сумочку и ушла. Потом и она сказала "прости", и он сказал... Но было уже поздно.
Внизу запереливалась короткими пронзительными трелями сигнализация чьей-то машины. Хлопнула дверца, заработал двигатель. Андрей подошел к окну, прикрыл форточку. Катя по-прежнему смотрела прямо перед собой. Он вдруг подумал, что уже девятый час и может быть... Эммануил? А что Эммануил? Эммануил посидит в ванной: не облезет... Катя - это не Таня, и не шатенка Юлечка... Катя, Катька...
Телефон, как всегда, сначала чихнул, а потом уже задребезжал, едва не подпрыгивая на стареньком "Зиловском" холодильнике. Щурок снял трубку.
- Здра-авствуй! - нараспев протянул девичий голос. - Зооуголок у тебя ещё не расформировали?
Он с какой-то досадой подумал, что в первую очередь все его женщины спрашивают о ненавистном пингвине. "Жив ли Эммануил?" "Расформирован ли зооуголок?" "А он сегодня опять полезет к нам в постель?"..
- Не расформировали, - ответил он не особенно любезно. Повисла пауза. Стало ясно, что нужно спросить о чем-то в ответ. По идее, конечно, пригласить в гости на бутылочку вина. - Как у тебя дела? - спросил очевидно глупо и от этого тоскливо.
- Хорошо, - удивленно отозвалась на том конце провода Таня. Тоже подумала. Решилась: - А ты чем сегодня занимаешься?
Конца разговора Катя дожидаться не стала. Спокойно поднялась, задвинула табуретку под стол. Заглянула на всякий случай в свой пакет вдруг что забыла? Сполоснула банку из-под мойвы, стряхнула капли в раковину.
- Уходишь? - спросил Андрей, закрыв микрофон треснувшей трубки ладонью.
- Разговаривай-разговаривай, - быстро и успокаивающе закивала она. - Я дверь захлопну.
Он убил на голом плече комара, досадливо вытер ладонь об угол холодильника. Быстро проговорил в телефон:
- Извини, Танюш, занят сегодня. Дел по горло... Все. Пока.
Катя уже обувалась в прихожей. Птичка шумно возился где-то в темном углу. Андрей метнулся в комнату:
- Подожди. Сейчас оденусь, тебя провожу.
- Не надо, - обернулась она. И он понял, что, действительно, не надо. Просто не надо - и все...
Когда дверь за Катей закрылась, и лифт, ухнув, поехал вниз, он швырнул ненужную рубаху прямо на пол. Вернулся в комнату, лег на нерасстеленный диван, провел пальцем по гобеленовой обивке. Жасмином в квартире уже не пахло. Стеклянные дверцы книжного шкафа слабо бликовали в темноте. Мимо прошлепал пингвин и ничком рухнул на матрасик. Наступала ночь, Птичке пора было спать...
* * *
Она пришла на следующий день. В одиннадцать двадцать утра. Снизу позвонил дежурный и сообщил:
- Андрей Михайлович, к вам просится женщина. Некая Киселева Тамара Антоновна. Пришла со своими документами, говорит, что хочет сообщить вам что-то очень важное.
- Пропусти, - сказал он, двигая по подоконнику герань и открывая окно в кабинете на всю ширь. С утра опять прошел дождь, и с улицы приятно тянуло прохладой.
Минуты через три в дверь постучали. Это была она, но уже совсем непохожая на ту, вчерашнюю. Темные волосы были аккуратно подвиты на концах, светлый, в темный цветочек комбинезон делал плотную фигуру словно бы стройнее. На запястье поблескивал браслет из черненного серебра.
На секунду замялась посреди кабинета. Андрей указал рукой на кресло у стены. Тамара коротко и нервно хохотнула:
- Так все странно, непривычно. Никогда не была в прокуратуре. Да и в милиции тоже. Всю жизнь считала себя образцом законопослушной гражданки, а вот ведь пришлось...
Замолчала так же резко, как и рассмеялась. Пожевала губами, словно растушевывала помаду. Села в угол, поставила черную сумочку-сундучок к себе на колени.
- Вы вспомнили что-то важное? - Андрей тоже сел за стол, положил перед собой чистый лист, зачем-то отчертил на нем ровную горизонтальную линию.
- Да... То есть, нет... Я хотела сказать вам об этом ещё вчера, но как-то растерялась. И потом, я все ждала, что Валера - мой муж, скажет, а он промолчал...
Прелюдия грозила затянуться. Он отчего-то уже во второй раз подумал, что Тамара Киселева выглядит не на двадцать восемь, а, пожалуй, на все тридцать три. Несчастливое для женщины свойство казаться старше.
- Не надо волноваться. Давайте все по порядку. И с самого начала, рядом с первой линией на листке пролегла вторая - чуть кривоватая. - О чем должен был сказать ваш муж, и о чем он, в итоге, умолчал?
- Ой! - она быстро дотронулась кончиками пальцев до подбородка. - А ему за это ничего не будет? Ведь, может быть, он просто позабыл? Или разволновался?.. Знаете, так бывает, когда самое важное в состоянии аффекта вылетает из головы!
- Говорите, Тамара Антоновна. Сейчас, в любом случае, отступать уже поздно. Кроме того, ваш муж, действительно, мог что-то забыть, что-то посчитать недостойным внимания... В состоянии аффекта.
Тамара быстро взглянула в окно. По непросохшему ещё асфальту, ехала поливальная машина. На жестяном оконном карнизе изредка шевелила темными крыльями нарядная коричневая бабочка.
- Ну, хорошо... Я скажу. Только вы не подумайте, пожалуйста, что все это - выдумки несчастной женщины. Дослушайте до конца, а потом уже делайте вывод. И еще... Если бы можно было сделать так, чтобы Валера об этом не узнал? О том, что я к вам приходила.
Он промолчал и прочертил на листке уже третью линию. На этот раз, извилистую, как побег плюща.
- ... В общем, мой муж... Нет, я не с того начала. Помните, вы вчера говорили о женщине с длинными черными волосами? Спрашивали, нет ли такой среди наших знакомых?
Андрей, конечно, об этом помнил. А так же о сегодняшнем телефонном разговоре с Груздевым, во время которого тот авторитетно и слегка снисходительно подтвердил: волос женский, кто-то ещё изволил сомневаться?
- Да, я помню об этом, Тамара Антоновна.
- Да... А Валера ещё начал говорить про всяких там Зоек, Лялек и так далее?.. Но самого-то главного он вам не сказал! Когда-то по молодости, если точнее - три года назад у него был роман с одной женщиной. Очень бурный роман, с перспективой будущей женитьбы. Потом они расстались, но не в этом дело... Женщина эта очень часто бывала на даче: родители уже воспринимали её, как официальную невесту. Помогала там помидоры сажать, чеснок перебирать, консервировать тоже... Вы догадываетесь, что все подвалы, чердаки и чуланы она знала, как свои пять пальцев?
Андрей кивнул. Четвертая линия оборвалась на середине. Он отложил ручку в сторону и теперь слушал внимательно.
- ... Расстались-то они расстались, но у неё совести оставить его в покое не хватило. То мне говорят, что она в дверь нашу звонила, когда меня дома не было. Я как раз в больницу ходила, вернуться только к вечеру должна была... То я вдруг чужую клипсу под плинтусом нахожу... Вы не подумайте, Валера - человек глубоко порядочный, и отношения у нас хорошие. Он меня любит, - Тамара коротко всхлипнула, и серьги в её ушах жалко зазвенели. Но я - сама женщина и прекрасно понимаю, как можно воздействовать на мужчину, как можно выбить почву у него из-под ног! Причем, самое обидное, что расстались они по её инициативе. Она его бросила. Категорически! "Нет", - сказала, и - все!
- Тамара Антоновна, - он сложил лист пополам и провел ногтем по сгибу, - давайте, если можно, ближе к сути. Разрешите, я вам помогу: когда-то у вашего мужа была женщина, с которой он возобновил встречи теперь. Женщина часто бывала на даче, знала о подвале...
- Я выгляжу банальной ревнивой дурой, да? Конечно, домохозяйка, портниха, пришла пожаловаться на неверного супруга!.. Но не в этом дело, вы поймите! Я все это вам рассказываю только для того, чтобы вы поняли: она, наверняка, знает все о даче и теперь! Знает о том, что все пришло в запустение, о том, что там никто не бывает. Явно ведь они вели ностальгические беседы о прежних деньках?.. Она могла вывести его на этот разговор, могла вызнать все не в лоб, а окольными путями.
- Если я правильно понял, у этой женщины длинные черные волосы?
- Вот именно! - Тамара щелкнула позолоченным замочком сумки. - У неё длинные, прямые черные волосы... Вы ведь нашли там волос, да? Я его не видела, да и смотреть не хочу. Но у той... У этой женщины волосы были достаточно грубые, в смысле, толстые. И, вроде бы, слегка секлись. Конечно, она может их постоянно постригать, ухаживать за ними. Кремы, гели, шампуни лечебные... Сейчас ведь море всякой косметики.
- Как зовут эту женщину? Где она живет? Работает?
Тамара как-то виновато пожала плечами:
- Тут я вам мало что могу сообщить. Сами понимаете, с мужем мы на эту тему не разговариваем. Зовут её Лиля Муратова...
- Муратова? - Андрей наморщил лоб. - Она русская? А то фамилия какая-то восточная.
- Русская. Темноглазая, правда, и черненькая, а так - физиономия совершенно заурядная, славянская. Волосы только, как у татарки... А насчет работы? Когда они встречались - два, три года назад - тогда она работала в какой-то частной лавочке то ли секретарем-референтом, то ли бухгалтером, то ли каким-то администратором. Сейчас - не знаю. Фирмы эти банкротятся одна за другой, разваливаются, как карточные домики.
Бабочка, мелко затрепетав крылышками, перелетела с карниза прямо на письменный стол и села на перекидной календарь. Тамара проводила её глазами. Чуть улыбнулась, как бы приглашая Андрея печально умилиться вместе с ней. Тот вовремя не отреагировал, и улыбка на Тамарином лице погасла.
- Собственно, больше мне рассказать вам нечего, - она достала из сумочки носовой платок. - Я просто посчитала это важным... Особенно, в свете того, что Валера об этой особе не упомянул. Странно. Каких-то совершенно посторонних девочек вспомнил. Причем тут же! А о своей бывшей любви позабыл... И еще, вы заметили, он ведь не выдержал паузы, после того, как вы сказали про черный волос? Не удивился, не растерялся! Отреагировал мгновенно, как будто что-то такое за этой женщиной подозревал и просто хотел её спасти.
- Да-да, я помню: Зои, Лады, Ляльки... Скажите-ка, Тамара Антоновна, а эта Лиля Муратова, она теоретически могла водить знакомства уровня Тима Райдера? Ну, она выглядела, как референт крутой солидной фирмы, сотрудничающей с англичанами, или же как бедная секретарша из какой-нибудь конторы, арендующий ближайший подвал?
По выражению лица Тамары он мгновенно понял, что той ужасно хочется сказать: "Да, она выглядела как дешевая, жалкая секретарша!" Однако, голос разума возобладал:
- Она хорошо выглядела. Достаточно дорого. Правда, внешность у нее, говорю же, была заурядная, а так - вполне даже ничего.
- Теперь такой вопрос. Не вспомните ли вы, может быть она работала референтом-переводчиком?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45