https://wodolei.ru/catalog/vanny/nedorogiye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я не Бог весть какая персона, чтобы за мной через всю страну посылать киллера. Глупо это и нерентабельно. Да и к тому же сам факт моего бегства будет означать, что я испугалась и никому ничего не расскажу. Плевать на Пашкова, плевать на то, что скажут в театре, — пусть пошепчутся за спиной: мол, приползла, покорительница столицы! Зато я останусь живой, здоровой и, возможно, даже психически нормальной.— А я? — спросила Каюмова, возвращая меня с радужных облаков на землю. — Ты уедешь, а что буду делать я? Мне тут умирать, да?На самом деле получалось абсолютно по-свински. Она по доброй воле пришла мне на помощь, хотя запросто могла бросить в полутемном зале театра или, того хуже, вызвать милицию, а я собиралась оставить ее одну именно сейчас, когда стало совсем страшно.— Полетели со мной, — брякнула я просто так, особо не рассчитывая на ее согласие. Нужно же было что-то сказать, скрывая смущение.Однако Наталья неожиданно оживилась:— А где я там жить буду? У вас в Сибири квартиры-то сдают?— Исключительно землянки и деревянные избы. И еще юрты переносные.— Шуткуешь? — Она посмотрела на меня сурово и осуждающе. — Больно быстро ожила… Ну да ладно. А работать там есть где?Врать про изобилие вакантных мест в труппах новосибирских театров не хотелось, да к тому же как-то не верилось, что Каюмова говорит всерьез.— С работой сложно… Но если ты и правда хочешь со мной лететь, то могу поговорить о тебе с нашим главрежем. И поживешь пока у меня… Нет, ты на самом деле собралась, что ли?..— А что? Вот возьму и полечу! Что я теряю? Театр не сегодня-завтра развалится, машину угнали. Вот так-то… Да ты не напрягайся, не напрягайся!Мне только пару дней у тебя перекантоваться, а так у меня знакомые в вашем городишке есть. Хорошие знакомые, практически родственники!Теперь она снова была похожа на прежнюю Наталью — жесткую, насмешливую, энергичную. Дождь потихоньку стихал, и даже ее бесцветные мокрые волосы уже не выглядели так жалко и гаденько.— Я ведь прямо как Вадим Петрович. — Она усмехнулась. — Никто меня не хватится, и искать никто не будет. Так во сколько, говоришь, у нас самолет на Новосибирск?Я пролепетала что-то про вечерний рейс и про то, что завтра с утра еще нужно будет рассчитаться с квартирной хозяйкой. Неужели все проблемы последних дней можно решить вот так просто — одним махом? Почему-то до сих пор не верилось. Да, это означало полную и безоговорочную капитуляцию, позорное трусливое бегство — что угодно! Но и я была не героиней, а всего лишь обычной перепуганной женщиной. Да и ради чего геройствовать?..Каюмова тем временем отлепилась от перил, отыскала глазами урну, резво подбежала к ней и выкинула мокрую тапку вместе с помадой.— Домой ко мне заскочим вещи кое-какие взять? Потом я еще пару прощальных звонков сделаю и поедем к тебе в Люберцы ночевать. Да, кстати, пожрать у тебя что-нибудь найдется?— По-моему…— «По-моему», «по-моему»!.. — нетерпеливо передразнила Наталья. — Пельмени тоже из моего холодильника возьмем. Не соседке же их в наследство оставлять? И ни майонеза, ни сметаны у тебя тоже, конечно, нет?Я помотала головой и по-идиотски заулыбалась. Всего полчаса назад мне казалось, что жизнь кончена, полчаса назад я собиралась умирать на мокром асфальте под жизнерадостное пение «нанайцев», а Наталья билась в беззвучной истерике. И вот теперь она прямо на моих глазах возрождалась из пепла, как птица феникс. А это укрепляло надежду на то, что мы все-таки выкрутимся…Без четверти восемь на новенькой синей маршрутке мы добрались до Сто пятнадцатого квартала Люберец. Я выпрыгнула первой, приняла у Каюмовой пакеты с вещами и продуктами и почти с восторгом огляделась. После коммуналки на «Красных воротах», где мы проторчали не меньше двух часов, здесь царил почти райский покой. Соседок у Натальи было, правда, всего две: развеселая алкоголичка и неопределенных лет ворчливая карга, — но шуму они производили столько, что с успехом могли заглушить военный оркестр. Одна беспрестанно роняла в ванной что-то тяжелое и железное, другая слушала у себя в комнате «Кармен-сюиту», установив регулятор громкости на отметку «для очень слабо слышащих» . Каюмова тоже не отставала, прыгая от серванта до шифоньера и смахивая нужное в пакет, а ненужное — прямо на пол. К ненужному относились, в частности, литая фигурка балерины весом килограмма в полтора и сломанный обогреватель с открытой спиралью. В первый раз я вздохнула с облегчением, когда Наталья ускакала в коридор доставать из холодильника пельмени и звонить приятелям, а во второй — когда она вернулась и заявила, что мы можем ехать…Кстати, на Каюмову Люберцы произвели самое что ни на есть благоприятное впечатление.— О-ох, — она даже прицокнула языком, разглядывая тускло освещенную вывеску «Магазин — Сберкасса — Почта», — хорошо-то как! Кажется, что ни трупов никаких нет, ни бандитов… Двадцать минут от Москвы, а уже чувствуешь себя в глубокой провинции. Тишина, покой! У вас здесь даже воздух как в деревне!Я, за последние несколько месяцев успевшая стать местной патриоткой, немедленно оскорбилась и уточнила, что от Москвы не двадцать минут, а пятнадцать, и воздух не как в деревне, а как на курорте.— Пусть как на курорте! — легко согласилась Наталья, подхватывая с земли полосатый пакет. — Главное, никто нас здесь сегодня не тронет, потому что просто-напросто не найдет. Ты, надеюсь, в этой своей квартире не прописана?Данных о тебе в паспортном столе нет?Мне не хотелось ее огорчать, и поэтому я умолчала о том, что Ольга и иже с ней, если им приспичит, легко смогут вычислить адрес по телефонному номеру в газете. Наталья же, огибая в темноте лужи и особо крупные собачьи кучки, продолжала праздно разглагольствовать:— А давай здесь и останемся? Не полетим ни в какой Новосибирск. Станем жить на всем Люберецком. Театр здесь откроем или кружок какой-нибудь при Доме пионеров. Тут есть Дом пионеров?..Есть ли в Люберцах Дом пионеров, я, честно говоря, не знала. И вообще, на данный момент меня гораздо больше занимал вопрос, какой будет наша. встреча с предателем Пашковым. Люберецкая благостная атмосфера успела ввести меня в состояние полнейшей эйфории. Сейчас я чувствовала себя примерно так же, как после визита к стоматологу: самое страшное уже позади, остается только перетерпеть утихающую зубную боль и всю оставшуюся жизнь сверкать новенькими пломбами…Дома мы первым делом позажигали во всей квартире свет, включили НТВ и отправились на кухню производить инспекцию имеющихся запасов. К запасам относились Натальины пельмени, два пакетика майонеза, мои крабовые палочки и забытые на верхней полке холодильника кампомосовские сосиски с сыром. Пельмени, честно говоря, выглядели непрезентабельно: видимо, их уже пару раз размораживали и замораживали снова. А вот все остальное было очень даже ничего.Правда, Каюмову заметно огорчил тот факт, что за словами «пить ничего покупать не надо, у меня что-нибудь найдется» скрывалась всего лишь распечатанная пачка яблочного сока.— Слушай, а может, водки выпьем? — предложила она, немного помявшись. — Скажи честно: тебе расслабиться не хочется?Расслабиться мне хотелось, но не было ни малейшего желания выходить на темную улицу, о чем я честно и сообщила.— Да ну, ерунда! — Наталья пренебрежительно сморщилась. — Кого у вас тут бояться? Бобиков бродячих или мужиков с дубьем?По идее, надо было снова обидеться за Люберцы и вступить в дискуссию.Контраргументы у меня имелись сильные — недавняя бандитская перестрелка на соседней улице, взорванный месяц назад у почты шестисотый «мерседес». Однако я вовремя осознала, что спор на тему «где больше и современнее убивают» не прибавит нам хорошего настроения, и решила промолчать.Каюмова собралась быстро, как по тревоге, неслышной тенью выскользнула из подъезда и уже через десять минут вернулась с бутылкой «Московской».— Мужики какие-то хотели на хвост упасть! — сообщила она, подворовывая крабовые палочки, которые я нарезала для салата. — Девушка, говорят, у нас и закуска есть…— Что за мужики? — Я мгновенно насторожилась и отложила в сторону нож.Как-то не очень хотелось нарываться на неприятности перед самым побегом.— Да брось ты! Обычные мужики. Алкаши местные. И закуска у них, поди, три маринованных помидора на всех… Ох, Женька, Женька! Когда все это закончится, мы с тобой, наверное, будем самыми счастливыми женщинами на свете!— Только бы уж закончилось!Умыкнув целую россыпь нарезанных крабовых палочек, Наталья уселась на табуретку и лихо закинула ногу на ногу.— Я вот все над этой историей думаю. И так, и эдак выходит, что нас хотели просто напугать. Ну, не просто, конечно, а так, чтобы мы ноги отсюда сделали и еще желательно языки себе от страха откусили. Но мы ведь и убегаем!Так какие после этого могут быть проблемы? Вадим Петровича — да, грохнули за то, что много болтал. А нас-то какой резон убивать? Тихие, мирные девушки, мечтающие всю оставшуюся жизнь служить Мельпомене…— Твои бы слова да Богу в уши! — глубокомысленно протянула я, отбирая у прожорливой Каюмовой вареное яйцо.— При чем тут Бог-то? Мои бы слова да в уши бандитам! Эх, знать бы с самого начала, что Бирюков с бандитами связан, так не надо было его и из театра выносить: пусть бы там лежал, милицию дожидался! На мафию все спишется. Нам сейчас, главное, сидеть и носа не высовывать. А там время пройдет — все утрясется!Майонез оказался жидким и при первом же нажатии на пакетик брызнул прямо на стену, выложенную розовым кафелем. Пришлось схватить с раковины губку и начать в хорошем темпе подбирать жирные капли с заварного чайника и сахарницы.— Одного вот не понимаю… — Я прополоскала губку под краном и капнула на нее немного моющего средства. — Какое отношение ко всему этому имею я? Зачем надо было меня нанимать? Нет чтоб его где-нибудь в темном лесочке грохнуть!Или, еще того лучше, пьянку на двоих организовать с каким-нибудь алкашом. Нож тому алкашу потом подсунуть, он и не вспомнит, что вчера было и кто с кем поссорился. По-моему, так идеальный козел отпущения.— Ну, бандитской логики тебе все равно не понять. — Каюмова потянулась и через голову сняла серый, крупной вязки пуловер. — У тебя свои преступные методы, у них свои. Просто радоваться надо, что нас в речку не скинули, да из автоматов не прошили. А то бы пара очередей — и все довольны!Насчет «всех» Наталья конечно же загнула: не думаю, что известие о моей смерти так уж обрадовало бы моих бывших коллег, родственников, а также драгоценного Пашкова. Впрочем, Пашков, вполне возможно, уже утешился в объятиях очередной подружки, а то даже импортировал в Новосибирск ту свою пассию из «Звезды»; Скорее всего, меня уже и не ждал. Во всяком случае, думать о нем сейчас не хотелось. Я поправила на столе клеенку, поставила в самый центр бутылку и с преувеличенной бодростью провозгласила:— Кушать подано! Прошу, пожалуйста, отужинать…Минут через десять мы ощутили первые, еще приятные симптомы опьянения: едва заметное головокружение, удивительное чувство свободы и легкую неповоротливость языка. Натальины бледные щеки раскраснелись, глазки заблестели. Жестикулировала она теперь так активно, словно за сурдоперевод получала дополнительную плату.— Понимаешь! — Ее рука металась над столом, едва не вписываясь в мой нос. — Если бы не вся эта фигня, мы бы ведь никогда не познакомились! Ты понимаешь — ни-ког-да! И не было бы у меня такой подруги! Верной, надежной, на которую можно положиться!— Не было бы! — соглашалась я, обмакивая в майонез последний кусок сосиски.— По-моему, можно пожертвовать энным количеством нервных клеток ради того, чтобы найти настоящего друга? Ты согласна?— Согласна.— Так почему же ты тогда не радуешься?! Почему сидишь такая мрачная? Все у нас будет хорошо, Женька! Ты мне веришь?Я верила и параллельно наполняла наши стопки. Мне на самом деле нравилась Каюмова. Просто я, видимо из-за душевной черствости, не могла выражать свои чувства столь энергично.Когда мы, исчерпав тосты за безопасность полетов и за скорейшее окончание наших мытарств, выпили за то, чтобы нам попадались только чуткие режиссеры, умеющие ценить наш талант и актерскую индивидуальность, раздался телефонный звонок.Слегка пошатываясь, я встала и, скользя ладонью по стене, вышла в прихожую.— Жень, это ты? — проухал в трубке знакомый Лехин голос. — Ты дома, что ли? А я тут тебя ждал-ждал, думал уже: может, что случилось?Стыд запоздало колыхнулся в моей душе, как сонная рыбка в банке.Действительно, бедный Леха ждал меня сегодня с семи часов в этой трижды проклятой «Лилии». Однако вчера, назначая свидание, я была твердо уверена, что приду. Просто обстоятельства изменились, причем не в лучшую сторону. Угрызения совести пару раз вяло куснули меня, скорее для порядка, и утихли.— Слушай, ты извини меня, — я старалась говорить трезво и проникновенно, — но так уж получилось… В общем, я улетаю на родину, мы, наверное, больше не увидимся. Спасибо тебе за все: за то, что ты готов был прийти мне на помощь, за то, что ты просто есть… Ты на самом деле очень привлекательный мужчина, но…Прощай, Алеша, я буду тебя помнить!Годовой запас красноречия и пафоса был исчерпан. В страстный прощальный монолог я вложила столько энергии, что, кажется, даже вспотела. По идее, влюбленный сотрудник автосервиса сейчас должен был бледнеть, рыдать и в яростном бессилии кусать трубку. Однако вместо этого, он огорошил меня неуверенным и несколько заторможенным:— Да?.. Понятно… А я вот хотел узнать, чем ты сейчас занимаешься?В моей памяти почему-то немедленно всплыли плановые рейды школьного родительского комитета по квартирам учеников. Обычно тети в меховых шапках и редкие несчастные дяди, жалкие оттого, что им хочется смотреть футбол, а не проверять оболтусов, заходили в комнату именно с такой фразой: «Ну и чем ты занимаешься?» Леха не был похож на члена родительского комитета. Однако ответила я ему с той же степенью искренности и гораздо большей степенью досады:— Книжку читаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46


А-П

П-Я