– Да. Это старик Руни, Шелби Тримейн.
Дана недоверчиво посмотрела на подругу.
– Он хозяин этой земли?
– Да. Это имеет для тебя какое-то значение?
Дана сжала губы.
– Да нет. – Но на самом деле имело. Руни утаил от нее эту подробность…
Почему?
– Ты совершишь большую ошибку.
Доктор Мисти Грейнджер смотрела на мужчину, с которым спала уже больше года, – это был строительный подрядчик с мешком денег. Хотя Тони Браун был не против тратить на нее эти деньги, и Тони, и денег ей было недостаточно. Он был не из тех мужчин, которые остаются стройными и привлекательными долгие годы, и, судя по бледной коже, сам он никогда не работал со своими подчиненными на стройке. Даже его деньги не могли удержать ее рядом с ним, она сама хорошо зарабатывала. Нет, Мисти хотела большего. Гораздо большего.
Она хотела власти, которую давала бы ее работа. Больше всего она жаждала признания, чего-то такого, что в успешной карьере до сих пор ускользало от нее. Но черт возьми, у Янси было это – ей в пику, – и ее откровенно это злило.
– Меня это не волнует, – наконец сказала Мисти в ответ на прямолинейное заявление Тони.
– Ах, детка, ты знаешь это лучше меня! Тебя это волнует, и еще как. В тебе говорит обида.
Они лежали в кровати в его шикарной квартире в Ричмонде, заря только занималась, и первые лучи солнца пробились сквозь серое небо. Мисти накануне вернулась с научной конференции, проходившей в Атланте, которую спонсировала Американская медицинская ассоциация, и они всю ночь занимались любовью. Она надеялась увидеть Янси, но он не приехал на конференцию, и от этого она еще сильнее расстроилась и разозлилась.
– Да, я обижена, но это не важно. Уверяю тебя.
Она заметила, что губы Тони скривились в легкой гримасе, но это не портило его красивого лица. У него были карие, светящиеся внутренним светом глаза, красивые зубы и привлекательная улыбка. Его единственный недостаток – расплывшаяся талия. Она результат чрезмерно трепетного отношения к алкоголю и полного равнодушия к физическим упражнениям. А эта мертвенная бледность кожи? Господи, неужели он никогда не слышал о загаре?
Время от времени, особенно когда они лежали в постели обнаженные, Мисти невольно сравнивала тело Тони с телом Янси. Даже если бы ее бывший муж не занимался гимнастикой, у него все равно были бы солидные мускулы и минимум жира. Наследственность и активный образ жизни сделали бы свое дело.
Но ей не хотелось сейчас думать о Янси, когда пальцы Тони кружили по завиткам между ее бедер.
– Забудь о нем, – сдавленно и нежно прошептал он. – Тебе… нам не нужен этот высокомерный сукин сын. Ты оставишь свой собственный след в медицинской науке.
– Но то, что Янси собирается стать…
– Да пошел он, этот Янси! Ты умница в своем деле, ты блестящая… и, черт побери, ты красавица!
Теперь уже не пальцы, а ладонь занялась ее кудряшками, и она застонала, впившись глазами в его глаза.
– О, Тони! – шептала она.
– Тебе нужно вот это, бэби. Я тебе нужен. Тони Браун, вот и все, больше ничего. – Он наклонился и провел языком вокруг маленького соска.
Она громко застонала, когда его руки и рот довели ее до оргазма, но не о Тони в это время она думала, а о Янси. Не важно, что Тони заставлял испытывать ее тело, она должна свести счеты с бывшим мужем, особенно теперь, в свете последних событий.
Мисти знала, что ей делать.
Глава 8
«Позвони ему, – велела себе Дана. – Договорись о встрече». Сейчас самое время действовать. Будь на месте Янси Грейнджера любой другой, он бы давно плясал под ее дудку.
Ведь она – Дана потянулась за своими туфлями на каблуках – известна в журналистских кругах как настырный и агрессивный репортер. Если бы коллеги увидели ее сейчас, то они бы не постеснялись ей сказать, что она потеряла самообладание, стала обыкновенной размазней, и были бы правы.
Она громко засмеялась. Она агрессивна по отношению к доктору Грейнджеру, но не в том смысле. Каждый раз, когда Дана вспоминала о горячем неожиданном поцелуе, в животе все переворачивалось. К сожалению, живот не единственная часть ее тела, которая реагировала, – отзывалось и сердце. Хорошо, она сошла с правильного пути. Она понимает. Теперь ей надо выкинуть все из головы, забыть о произошедшем, сказать себе, притвориться наконец, что ничего не случилось. Она сможет, она сумеет притвориться. Разве не этим она занималась большую часть своей жизни?
Так, вернемся к исходной позиции: она должна противостоять ему, ей следует покопаться в его жизни, его прошлом, его настоящем. Она должна узнать этого человека как можно лучше.
Дана не рассчитывала на простоту решения собственной задачи, и не имеет никакого значения то, что Янси потянулся к ней. Внутреннее чутье подсказывало ей, что он использует свое обаяние, включает его, когда это ему нужно. Но это обаяние жесткого человека, и он не потерпит чужого вмешательства в свои дела. А она оказалась такой доверчивой, подумала Дана, это ужасно!
Ей нужно поскорее познакомиться с членами комитета по сбору средств для больницы, прежде всего с председателем, Видой Лу Динвидди. Она уже пробовала связаться с госпожой Динвидди, но ее экономка сказала, что мадам нет в городе и неизвестно, когда она вернется.
От Эйприл она узнала имена и других членов комитета. Дана позвонила им и договорилась о встрече. Завтра она увидит троих из всей четверки.
А сегодня она собиралась взять интервью у женщины, которая начала судебный процесс против Янси Грейнджера.
Дана прервала свои размышления, потянулась и услышала, как громко заурчало в животе. Она взглянула на часы – о, уже почти полдень, а она до сих пор ничего не ела, только выпила чашку кофе. Перед тем как идти на ленч, она решила позвонить Руни и упрекнуть его в том, что он не сказал ей, что его отец – владелец земельного участка, который собираются купить для больницы.
Она уже взялась за телефон, когда услышала стук в дверь. Подумав, что это госпожа Балч, Дана решила откликнуться. Ей нравилась хозяйка гостиницы, правда, если она пускалась в разговор, то остановить ее было невозможно. А у Даны сейчас нет ни минуты на болтовню.
– Войдите, – сказала она, поддавшись укорам совести.
– Не ожидала?
Глаза Даны расширились, когда она увидела Руни Тримейна, стоявшего на пороге с усмешкой на лице.
– Нет, конечно, но я рада тебя видеть!
Руни смешался.
– Правда? Такая вот неожиданность. Но я вовсе не жду изъявлений бурной радости, ради Бога!
– Поверь, у меня есть причина.
– Ах, я знал, что что-то должно было случиться! Но почему ты не спрашиваешь, чего ради я сюда явился?
– Да я только собиралась тебе звонить.
– И сказать, что безумно соскучилась, что не сможешь больше жить, если меня не увидишь, да?
Дане пришлось улыбнуться. Когда Руни хотел, он мог быть потрясающим, как в хорошем, так и в плохом смысле. Сейчас ей хотелось и обнять его, и стукнуть – одновременно. Но она не сделала ни того ни другого.
– Так что произошло? – спросил он.
– Ты ел что-нибудь?
– Нет.
– Хорошо. Тогда пошли, я беру тебя на ленч.
– Я пойду, но при условии, что сегодня платить буду я, а если ты будешь спорить, то не пойду вообще.
– Ладно, – засмеялась Дана.
Усевшись в патио небольшого ресторана и наслаждаясь сандвичем с куриным салатом и холодным чаем, Дана не тратила зря время.
– Почему ты не сказал мне, что твой отец владеет этой землей?
– А ты не спрашивала.
– Я и не должна была спрашивать.
Руни снял очки и, подышав на каждое стекло в отдельности, протер салфеткой. Дана пробовала обуздать свое нетерпение.
– Ты ведь слышал, что я приехала сюда из-за Янси Грейнджера. И должна знать о нем все, абсолютно все.
Руни надел очки и уставился на Дану.
– Конечно. Но если ты помнишь, нас прервали, мне надо было ехать в суд.
– Я помню, но еще…
– Я не сказал нарочно. Но почему, с какой стати ты так расстроилась?
Действительно, почему? Может, потому, что без земли не может быть никакой больницы?
– Не все ли равно, как мой старик распорядится землей? – спросил Руни.
– Ты мне скажи: твой отец собирается продавать землю?
Руни помолчал секунду.
– Кто его знает. Если они соберут хорошие деньги, я думаю, что продаст.
– Только деньги? А интересы города?
Руни покраснел и попытался защититься:
– Я не сказал, что только деньги. Я могу признать, что мой старик любит доллары и говорит, что они ему нужны, чтобы двинуть меня в политику. Не знаю, шутит он или нет. Но больше всего на свете он любит землю, и я не уверен, что он хочет с ней расстаться. В конце концов, земля принадлежала многим поколениям нашей семьи. Это история. Между прочим, несколько небольших сражений за нее произошло во время Гражданской войны.
– Понятно.
– И еще, к твоему сведению, есть много проблем, помимо земли.
Журналистское чутье Даны взыграло, глаза загорелись.
– Например?
– Позор доктора Грейнджера, к примеру.
Дана едва справилась с волнением.
– В самом деле?
– Я тоже так думаю.
– Перестань говорить загадками и выкладывай что знаешь.
– Я приехал в город из-за него. – Руни сделал паузу, потом лицо его стало не таким серьезным. – И из-за тебя, конечно.
Пропустив мимо ушей последнюю фразу, Дана задала новый вопрос:
– Почему? Я имею в виду, какое отношение ты имеешь к Янси Грейнджеру?
– Он – мой клиент.
– Твой клиент? – Это сообщение потрясло ее так, как будто оно касалось ее лично.
– Да. Его обвиняют в халатности, и я занимаюсь его делом. – Он усмехнулся. – Как тебе это, дорогая?
– Почему ты?
– А почему не я?
– Во-первых, твой отец – владелец земли.
– И что? Это же не моя земля.
Все еще в полном ошеломлении от внезапного поворота событий, Дана спросила:
– Так что именно является халатностью?
– Предполагают, что Грейнджер в нетрезвом виде оперировал беременную женщину – и младенец умер.
– О Господи!
– То же самое сказал мой старик, когда я ему сообщил… Он выпучил глаза, услышав это. – Руни почесал в затылке. – И еще кое-что.
– Что именно?
– Кандидата на Нобелевскую премию притащат в суд по гражданскому иску и, возможно, обвинят в убийстве.
Дана потеряла дар речи. Убийство!
Дом был похож на обычный средний американский дом. Может быть, только снаружи, конечно, подумала Дана, пытаясь успокоиться. Сидя в «хонде», Дана смотрела на белый частокол, увитый жимолостью, и ей было очень интересно, какую женщину она сейчас увидит. Убитую горем? Охваченную жаждой мести?
Дана продолжала сидеть в машине, а страх нарастал. Это интервью она хотела взять и должна взять.
Она поехала прямо из ресторана в суд и просмотрела экземпляр судебного дела. Дана не стала расспрашивать Руни дальше, конечно, он должен хранить конфиденциальность дела своего клиента, и просила ничего ей больше не говорить. Но в материалах она нашла то, что хотела найти.
В бумагах все было ясно и просто: доктор Янси Грейнджер допустил небрежность – не проявил достаточной осторожности при исполнении своих профессиональных обязанностей. Поскольку иск был свежим, никаких дополнительных бумаг не было.
Женщина, обратившаяся с иском в суд, Мэри Джефферис, жила примерно в ста милях от Шарлотсвилла. Дана позвонила госпоже Джефферис и договорилась о встрече. Наконец она вышла на яркий солнечный свет и зашагала по тротуару.
Дверь открылась прежде, чем Дана постучала. Она посмотрела в лицо женщины, оно не казалось слишком огорченным и не было похоже на лицо убитой горем матери, потерявшей ребенка.
Ее щеки и губы были краснее цвета пожарной машины. Она была одета весьма странным образом – в застиранную майку, сильно севшую и обтягивающую большие груди, в тесную юбку, из-под которой выпирали огромные бедра. Дана насторожилась. Что-то здесь не так.
– Госпожа Джефферис?
– Точно, – сказала женщина, а челюсти продолжали шумно работать, смачно жуя резинку. – Вы из газеты?
Дана кивнула.
– Можно войти?
– Конечно. – Мэри Джефферис посторонилась, пропуская Дану вперед.
Войдя в дом и опустившись на край кушетки, Дана огляделась. Внутри дом оказался хуже, чем снаружи, – неубранный, неухоженный, со старой, ветхой мебелью и застоялым запахом табака.
– Ох, это ненадолго? – спросила госпожа Джефферис.
– Нет, но если вам сейчас неудобно…
– Не, ничего. У меня есть несколько минуток. – Она улыбнулась. – Перед свиданием.
«Держу пари, все так и есть», – подумала Дана, вынимая блокнот и ручку.
– Так что же случилось в ту ночь?
– Мой младенец умер.
– Очень жаль.
Мэри отвела глаза.
– Мне тоже.
– Как это произошло? – Дана старалась говорить мягким тоном, и, видит Бог, ей было очень неприятно расспрашивать об этом. Ведь ее вопросы будили воспоминания…
– Хотите чего-нибудь выпить?
Дана покачала головой:
– Нет, благодарю вас.
– Что это вы вдруг побледнели?
– Все в порядке, – быстро сказала Дана, мысленно выругав себя за такую реакцию. – Так, по-вашему, в чем причина смерти младенца?
– Да я не знаю точно. Эти медицинские слова сразу вылетают из головы, как вода из решета.
– Пожалуйста, постарайтесь, – подбадривала Дана. – Расскажите.
– Доктор сказал нам с мужем, что у меня было отравление. – Она умолкла и завращала глазами. – Никак не могу запомнить это чертово слово.
– Токсикоз.
– Ага, он самый. Ну, в общем, мое тело не работало как надо.
– И вы обвиняете доктора?
– Да, потому что он был пьяный и не сделал того, чего надо. И мне сказали, что я больше не смогу родить. Мой старик прямо с ума сходит, ребенок-то, который умер, – мальчик.
– У вас есть свидетели, которые подтверждают, что доктор Грейнджер был пьян?
– Да. Хотите имена?
– Пожалуйста.
Дана быстро вернулась к машине, запустила двигатель, потом взяла мобильный телефон, чтобы по нему связаться со свидетелями и взять у них интервью. Но неудачно. Один был за пределами штата, другой – тоже вне досягаемости до следующей пятницы.
Когда Дана отъехала от тротуара, она посмотрела в зеркало заднего вида. Мэри Джефферис стояла в дверях и наблюдала за ней.
Дана нахмурилась. Ее первое впечатление не изменилось. Если женщина действительно огорчена потерей ребенка, то с какой стати она стала бы вести себя таким странным образом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38