Он оперся на локоть, наклонился к ней и, взяв за подбородок, повернул к себе. Ее глаза были полны слез.
– Не надо плакать.
Она всхлипнула.
– Все в порядке. Если говорить об удовольствии от занятий любовью, я девственница.
– Не хочешь рассказать, как это случилось?
– Нет, – сказала она, вздрогнув.
– Я тоже не хотел довериться тебе. У каждого свой скелет в шкафу. Но я сделал это. Время тайн прошло. Того, что случилось между нами, уже не отменить. Я хочу не только твое тело, но и твой разум.
Господи, а ведь он говорит правду! Занимаясь с ней любовью, он подписывает себе смертный приговор. А что, если он больше никогда не увидит ее?
– Это… это очень больно, – прошептала она, с трудом справляясь с волнением.
Он видел ее лицо, на котором читалась боль, от чего оно становилось невероятно трогательным. Его сердце рвалось на части. Он молча наклонился и поцеловал ее сосок.
Она погрузила пальцы в густые волосы у него на груди.
– Я люблю, когда ты целуешь меня там. Все тело отзывается сразу же.
– И я люблю целовать тебя там. Я люблю целовать тебя всю, везде. – Он поднял голову. – Но продолжай. Я не хочу отвлекать тебя.
– Это настолько ужасно…
– Для меня это не новость.
– Ты думаешь, твое детство было горьким? Ты не представляешь, каким было мое! Я жила в аду.
– С родителями?
Ее лицо осталось серьезным.
– У меня не было семьи. Отец сбежал до моего рождения, по крайней мере так рассказывала мать.
– Было очень плохо?
– Да. – Ее голос дрогнул. – Потому что он оставил меня с ней. – Слезы потекли у нее по щекам.
– Ш-ш-ш, не плачь.
– Моя мать была самая настоящая шлюха, у нее были дружки, череда, один сменял другого.
– Но они не приставали к тебе, верно?
– Не верно.
– Что случилось? – Его голос помертвел. Он не хотел знать, но чувствовал, что должен.
– Один из ее дружков изнасиловал меня.
– О Боже! И что сделала твоя мать?
– Сказала, что я сама виновата.
Ее ответ был для Янси словно удар кнута. Он выругался.
– Узнав, что я беременна, она выгнала меня из дома.
– Иисусе!
– Ночью я попала в аварию, когда ехала в семью проповедника, чтобы пожить там, пока не родится младенец. – Ее голос снова дрогнул. – Но как ты знаешь, этого не произошло.
Янси почувствовал, что его сердце ухнуло вниз, но он обнял ее и крепко прижал к себе, так крепко, что мог сломать хрупкие кости.
– Неудивительно, что ты боишься мужчин, – прошептал он, больше себе, чем ей. – И что было дальше?
– Отец моей подруги был проповедником, и хотя он просто замечательный и много помогал мне, он не смог избавить меня от желания уничтожить того ублюдка, из-за которого я попала в аварию.
– Поверь мне, если бы у меня был шанс, он бы пожалел о дне, когда родился.
– Я уверена, что пожалел бы, – сказала она сквозь слезы.
– Я первый мужчина, который прикоснулся к тебе с тех пор, как ты… – Он не мог продолжать. Чудовищное слово застряло в горле.
– Да.
– О Боже! – повторил он. – А твоя мать? Эта сука еще жива?
Дана отстранилась и посмотрела ему в лицо. Ее губы дрожали.
– Жива и в полном порядке. Она здесь, в Шарлотсвилле.
– Что?!
– Моя мать – Вида Лу Динвидди.
Глава 29
Ее всю трясло. Сердце трепетало. Она втягивала воздух глубоко, прерывисто. Вцепилась в рулевое колесо, стукнула по приборной доске. Ничто не помогло. Боль и ярость продолжали захлестывать ее.
Вида Лу не могла припомнить, когда в последний раз была так рассержена. Как он смеет?! Как смеет этот Янси Грейнджер вот так предать ее?! Злые слезы жгли глаза, когда она смотрела, как Дана, растрепанная и сонная, отпирала покрытый росой автомобиль и забиралась внутрь.
В животе ныло, словно кривой нож все глубже врезался в нутро. Ее дочь. Мысль о ней была настолько противна Виде Лу, что она боялась, что не сможет вынести и голова лопнет от давления крови, а она сама не удержится от громкого крика.
Она колотила по рулю обеими руками, воображая, что перед ней головы Даны и Янси и она молотит по ним. Она не заметила, как сломала ноготь, и только когда капля крови упала на колено, поняла, в чем дело.
– Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – вопила она.
Но ни вопли, ни проклятия, ни глухие удары по рулю и приборной доске не смягчили ее боль и ярость.
Янси и Дана! Ее глаза неотрывно следили за машиной дочери, которая отъехала от тротуара. Очевидность произошедшего шокировала ее – все ясно по лицу. Как она могла ничего не заметить? Почему оказалась такой слепой?
Ее любовник трахнул ее дочь!
Истеричный смех вырвался из горла и едва не задушил ее. Она не может с этим смириться. Может, это неправда, сказала она себе, пытаясь ухватиться за соломинку? Возможно, все разъяснится, если она зайдет к нему?
Да о чем это она? Что за глупости!
Дана приехала к нему домой, и они трахались. Вот и все. Но когда началась их связь?
Вида Лу не могла сказать, что заставило ее сесть в машину и среди ночи поехать к Янси. Тайсон побыл с ней, потом она выставила его, но не могла заснуть. Она приняла две таблетки, но и они не помогли.
Вспоминая об этом, Вида Лу поняла, что противилась действию снотворного, потому что сама не хотела заснуть. Она думала о Янси, воображала его близость, фантазировала о том, чем бы они занимались с ним…
Она понимала, что Янси избегает ее. Вида Лу могла это пережить, пока Янси не смотрел на других женщин. Она наблюдала за ним издали, день ото дня терзаясь все сильнее и начиная подозревать, что он на самом деле избегает ее. Но когда она обвинила его в том, что он встречается с другой, он отверг ее обвинения. И она поверила!
– Дура! – закричала она, ненавидя себя.
Ей следовало знать, что он не может жить без этого. Он ничем не отличается от любого другого мужчины. Но ее дочь? Боже! Представив себе Янси и Дану в постели, то, как он овладевает ею, Вида Лу почувствовала, что теряет рассудок.
Вероятно, Янси все еще не понимает, что принадлежит ей, Виде Лу, и никто не получит его. Хватит! Ничего подобного больше не повторится. Эта сука должна исчезнуть отсюда.
Она заплатит за то, что так унизила ее. Уж Вида Лу об этом позаботится.
* * *
Дана не могла поверить, что все произошло за две недели. Но до сих пор у нее недостаточно материала, чтобы написать о Янси Грейнджере. Слишком много недосказанного, слишком много вопросов осталось без ответа. А без этого она не может подготовить сенсационный материал для «Ишьюз», которого от нее ждут.
Дана посмотрела на часы. Руни снова в городе, он предложил ей позавтракать вместе. Она не отказалась – ей не хотелось быть в одиночестве. Кроме того, Руни не принял бы отказа.
Ей пора выходить, но она стояла посреди комнаты и не двигалась. Ее мысли снова обратились к Янси. Неужели только два дня назад они занимались любовью?
Ее лицо запылало. И это было на самом деле? Несмотря на горячую страсть, вспыхнувшую между ними, она убеждала себя, что это было всего лишь любовное свидание. Но стоило подумать о нем, как соски под блузой затвердели, доказывая огромную силу ее желания.
Дана присела на кровать, почувствовав, что вся дрожит. Нельзя думать об этом постоянно, иначе можно сойти с ума. Янси Грейнджер – самый обыкновенный грубиян. Он не собирается вступать в серьезные отношения с женщинами. Она просто-напросто одна из длинного списка попавшихся на крючок.
Но Дана не жалела о случившемся. Время, проведенное в его объятиях, залечивало старые раны. Она поняла, что ничем не отличается от других женщин, что не стала уродом из-за того, что много лет назад ее изнасиловали. Она действительно самая настоящая женщина.
До Янси она не знала, разрешит ли мужчине когда-нибудь прикоснуться к ней. Она не понимала, насколько глубоки шрамы, нанесенные в прошлом ее телу, ее душе, и сомневалась, сможет ли время залечить их.
Янси ответил на все вопросы. Она могла наслаждаться сексом, но не с любым мужчиной. Мысль о ком-то, кроме Янси, вызывала у нее протест.
Дана улыбнулась, вспомнив, каким нежным он был, пока она не сказала, кто ее мать. Она не могла забыть его недоверчивый взгляд. Лицо его стало бескровным.
– Проклятая сука! – воскликнул он и умолк, словно чья-то рука схватила его за горло и сдавила, едва не задушив до смерти.
– Мне не стоило тебе говорить, – промолвила Дана. – Она считается твоим другом…
– Она никогда не была моим другом!
– Но она работает на твою больницу, и ничто не должно помешать этому. – Дана схватила его за руку. – Обещай, что никому не скажешь. Это моя проблема, не твоя.
Прежде чем он ответил, зазвонил телефон – его вызвали в больницу. Дана уехала, пока он принимал душ, и с тех пор они не виделись и не разговаривали.
Теперь ее мучил вопрос – позвонит ли он? Хочет ли она с ним встретиться? Потрясенная удовольствием от близости с Янси, она не могла забыть, что призналась ему в том, о чем не знала ни одна живая душа, раскрыла самые глубокие, самые мрачные тайны своего прошлого, рассказала ему, кто ее мать.
Не успели слова сорваться с ее губ, как она пожалела о них. У нее нет никакого права вовлекать Янси в свою личную жизнь. Во всем виновата страсть, распалившая ее, и теперь она жалела о собственной откровенности.
Дана не хотела, чтобы кто-то испытывал к ней жалость, и уж тем более Янси Грейнджер.
Не в силах совладать с нахлынувшими мыслями, она вскочила с кровати, взяла сумку и вышла.
– Ты обещала.
– Я ничего не обещала, Руни. И перестань скулить.
– Во-первых, ты обещала, а во-вторых, я не скулю.
Дана поставила кофейную чашку и сосчитала до десяти. Они прекрасно поели, Руни развлек ее рассказами из своей судебной практики. А потом он попросил о том, чего она больше всего опасалась.
– О’кей, ты не обещала, – сказал он, робко взглянув на нее. – Но пожалуйста, прошу тебя, пойдем со мной! Что тут такого? Клянусь, мы ненадолго.
Он приглашал ее к себе. Родители ждали его, но он хотел появиться не один, а с Даной. Она понимала, этот момент наступит. В конце концов, он говорил ей в Ричмонде о своем желании познакомить их, а значит, ничего удивительного или неожиданного в его предложении нет.
Однако ей совершенно не хотелось предстать перед родителями Руни.
– Посмотри на меня, – попросила она мягко. – Я не могу выйти за тебя замуж. Ты должен знать.
Он стиснул зубы.
– А ты должна знать, что я не отступлюсь.
– Но и я не сдамся.
– Знаю, но это ничего не меняет. Я хочу, чтобы ты поехала со мной к моим родителям. – Он заискивающе улыбнулся. – Просто как друг, понимаешь?
– Хорошо. – Она помассировала виски, надеясь отогнать надвигающуюся головную боль. – Теперь я понимаю, почему ты считаешься хорошим адвокатом.
Руни усмехнулся и выпятил грудь.
Через тридцать минут он уже подруливал к массивной парадной двери здания довоенной постройки.
– Красивый дом, – восхищенно сказала Дана.
– Согласен. Со временем он будет наш.
– Как тебе не стыдно, это же твои родители!
Войдя внутрь, Дана остановилась. Ей уже доводилось бывать в замечательных домах, но этот не был похож ни на какие другие: длинные лестницы, вестибюль с высоким потолком, откуда был вход в огромную шикарную гостиную.
– Привет, дорогой.
Дана и Руни обернулись. К ним направлялась женщина средних лет, на прекрасном лице сияла улыбка. Мать Руни выглядела именно так, как и ожидала Дана, – воплощение изящества: с безупречной прической, отменным маникюром, в одежде от дорогого модельера.
– Привет, мама. – Руни быстро приложился к щеке матери. – Это мой друг, Дана Бивенс.
– Добро пожаловать в наш дом, мисс Бивенс.
– Пожалуйста, называйте меня Дана.
Миссис Тримейн улыбнулась.
– А вы меня – Анна Бет.
– Ах, сын, наконец-то ты дома!
Дана повернула голову и увидела мужчину, которого можно было принять за близнеца Руни, если бы не седые волосы и не брюшко, возникшее в результате чрезмерной страсти к спиртному.
– Папа, это Дана Бивенс.
Он пожал ей руку, а зеленые глаза осмотрели ее с головы до ног. Дана почувствовала, что понравилась матери Руни. Но не папе . Она знала, что с первого взгляда не понравилась Шелби Тримейну, так же как и он ей, хотя он вел себя безупречно. Всю жизнь она имела дело с мужчинами вроде него, которые считали себя лучше всех женщин и большинства мужчин.
– Давайте пойдем в солярий, – предложила Анна Бет. – Сегодня прекрасный день. Я попрошу Мэриан принести завтрак туда.
Солярий располагался рядом с кухней и служил местом сбора всего семейства.
– Расскажите немного о себе, – попросил Шелби, как только все уселись.
– Папа, ради Бога! Может, ты позволишь нашей гостье выпить чаю и отведать стряпню Мэриан, прежде чем начнешь допекать расспросами?
В легком и насмешливом тоне Руни Дана уловила волнение. Она с улыбкой обернулась к Шелби.
– Да мне и рассказывать нечего. Я тоже южанка, родилась и выросла в штате Техас.
Руни подмигнул.
– Должен тебя предупредить – папа, как и многие местные жители, считает, что Техас никогда не был частью Юга.
– Сынок, я думаю, ты несколько преувеличиваешь. – Шелби глотнул холодного чая и скривился. – Боже, я забыл, какой мерзкий у него вкус! – Он обернулся к двери и закричал: – Мэриан, принеси бутылку из моего кабинета!
Анна Бет неодобрительно посмотрела на мужа, который, как заметила Дана, нарочно проигнорировал ее взгляд.
– Я полагаю, ваши родители до сих пор там? – спросил Шелби, глядя на гостью в упор.
Казалось, в вопросе Тримейна не таилось никакого подвоха, но Дана сразу догадалась: его интересует, достаточно ли она хороша для его сына.
Она не успела ответить, как в разговор вмешался Руни:
– Их нет, отец. Они погибли в авиакатастрофе.
Глава 30
Она придумала эту сказку много лет назад – не из желания обмануть кого-то, а просто так – и до нынешнего дня никогда не пользовалась своей выдумкой ради карьеры. Однако ей было неловко говорить об этом сейчас. Напрасно Руни вот так взял и выпалил, хотя Шелби весьма снисходительно принял новость.
– О, бедняжка! – проговорила Анна Бет. – Мне так жаль…
Дана чувствовала себя ужасно.
– Это было давным-давно.
– У вас есть братья и сестры? – поинтересовался Шелби, щедро плеснув себе виски.
– Нет, я была единственным ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38