Ее машины на месте не было. Сойер позвонил в дверь. Ему открыла Энджи Гейтс.
– Добрый день, – поздоровался Сойер, отметив, что у нее измученный вид: глаза впали, черты лица заострились. Наверное, на город обрушилась эпидемия несчастий. Почему-то у него сжалось сердце. – Может быть, вы меня помните? Я Сойер Брок. Как-то раз я заезжал…
– Я вас знаю. – В ее угасших глазах вспыхнуло подозрение.
– Вы не могли бы уделить мне пару минут? – Сойер чувствовал себя крайне неловко.
– А в чем дело?
– Я хочу кое-что узнать о Кейт.
– Почему я должна вам отвечать?
Сойер лихорадочно придумывал наиболее правдоподобную причину.
– Потому что Кейт мне не безразлична, вот почему, – сказал он и добавил то, что вовсе не собирался произносить вслух: – Нет, не так. Потому что я ее люблю.
Кейт неотрывно смотрела на главный корпус. Он был больше похож на особняк плантатора с Юга, чем на медицинское учреждение. Однако она тут же поправила себя: для тех, кто здесь живет, это дом. Это дом ее дочери.
Прошлой ночью, оставшись наедине с собой в убогом номере придорожного мотеля, она приняла решение. Оно далось нелегко. Кейт проплакала всю ночь. Под утро у нее больше не осталось слез, но появились новые силы. Теперь она была готова к встрече с дочерью.
Кейт собиралась с особой тщательностью, хотя в старом, облезлом зеркале при тусклом свете голой лампочки мало что можно было разглядеть. И все же она чувствовала, что не напрасно выбрала льняное платье цвета морской волны и гладко зачесала назад волосы. Она надела на шею скромную нитку жемчуга – единственное, что у нее осталось на намять от матери. У нее была потаенная мечта: когда-нибудь передать это ожерелье Сэйре.
Кейт сжала в руке сумочку и отважно шагнула на дорожку, проложенную вдоль ухоженного цветущего газона. Позади главного корпуса на лужайках были разбросаны белые коттеджи. В каком же из них живет Сэйра? – гадала она, пока ноги несли ее к главному входу.
Приветливая молодая женщина проводила ее в приемную, предложила присесть и через несколько мгновений вернулась.
– Мистер Ренфроу сейчас свободен, – сообщила она с улыбкой. – Вы можете зайти.
– Благодарю вас.
Седовласый джентльмен крепкого сложения поднялся из-за стола ей навстречу.
– Фрэнк Рснфроу, – представился он, протягивая руку. – А вы – мисс?..
– Судья Колсон, сэр.
Брови у него полезли кверху.
– О, судья Колсон. Ваше имя хорошо известно. Вы, кажется, ведете кампанию за свое переизбрание, верно?
– Не совсем так. Я была назначена на эту должность, когда появилась вакансия. А вот теперь я действительно вступила в предвыборную борьбу, но не за переизбрание, а просто за избрание на должность.
– Надеюсь, вы победите.
– Спасибо.
– Садитесь, прошу вас.
Кейт опустилась на краешек стула, а мистер Ренфроу прислонился к столу, скрестил на груди руки и стоял, пристально глядя на нее проницательными голубыми глазами.
– Итак, что вас интересует в нашем пансионате?
Кейт кашлянула, чтобы прочистить горло.
– Не что, а кто. Речь идет о молодой девушке по имени… Эмбер Стерлинг.
Она произнесла это имя вслух, но оно оставалось для нее чужим. Однако она больше не могла даже в мыслях называть свою дочь Сэйрой. Юридически ее зарегистрировали под именем Эмбер, и Кейт обязана была с этим считаться.
– Ах, милая, милая Эмбер. Одна из моих любимиц. Почему вы хотите увидеть ее? – спросил он мягко, но настойчиво.
– Я друг семьи, – солгала Кейт.
Выражение его лица изменилось. Он ей не верил, да и она сама не поверила бы такому объяснению. Она никогда не умела врать. И теперь, ожидая его ответа, она чувствовала, как стучит ее сердце. Если он откажет…
– Не вижу причин, почему бы вам не повидаться с ней.
От волнения у Кейт подкашивались ноги.
– Спасибо.
– Пойдемте, я провожу вас.
Только когда они вышли из здания, Кейт заставила себя спросить:
– Скажите, а Эмбер… ей хорошо здесь?
Мистер Ренфроу внимательно посмотрел на нее:
– Очень неплохо, ваша честь. Окажись она в реальном мире, который знаем мы с вами, она была бы глубоко несчастным созданием.
– Что еще для нее можно сделать?
Если мистер Ренфроу и счел ее вопросы странными и неуместными, он не подал виду. Впрочем, Кейт уже было все равно, что о ней подумают. Она хотела узнать о своем ребенке все, что можно. Но больше всего ей хотелось взять дочку за руку, обнять ее…
Они вошли в сад, как будто сошедший со страниц волшебной сказки. Посредине бежал быстрый ручей, окаймленный цветниками и рядами скамеек.
В траве бродили ленивые ручные голуби и склевывали разбросанные для них подсолнечные семечки. Несколько пациентов вышли погреться на солнышке. Одна девушка задремала, присеву дерева. Две женщины громко смеялись.
– А вот и она, – сказал мистер Ренфроу. – Вот и Эмбер.
У Кейт похолодело внутри. Она боялась лишиться чувств.
– Где? – не поняла она.
– На качелях. Теперь видите?
Кейт зазнобило.
– Да-да, вижу.
– Вы хотите, чтобы я оставил вас с ней наедине?
– Да, пожалуйста. – Кейт не могла отвести взгляда от девушки в синем платье.
– Всего хорошего, – распрощался мистер Ренфроу и удалился.
Ноги Кейт налились свинцом. С трудом ступая по мягкой траве, она осторожно приближалась к Эмбер, чтобы не напугать ее.
Эмбер оказалась прелестной девушкой. Светлые волнистые волосы до плеч, карие глаза – совсем как у Кейт. Кейт услышала, что она напевает какую-то песенку. Она выглядела совершенно естественной, такой, как все в ее возрасте: она могла бы учиться в выпускном классе, заниматься спортом, бегать на свидания…
У Кейт сжалось сердце, но она только закусила губу. Если сейчас она совершит неверный шаг, другого случая может не быть.
– Эмбер… я – твоя… – У нее не хватило духу произнести «мама». Кейт хотела попробовать еще раз, но почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной.
Она обернулась и широко раскрыла глаза.
– Ты! – прошептала она одними губами, пораженная как молнией.
– Я не мог не приехать, – сказал Сойер, глядя на нее грустными, запавшими глазами.
Он сейчас показался ей таким добрым, таким родным, что она едва не бросилась в объятия его сильных рук. Но удержала себя. Сойер ее не любил. Он всего лишь использовал ее для достижения собственных целей. А сюда его привели угрызения совести.
Кейт отвернулась и сделала еще один шаг по направлению к дочери.
– Не надо, – сказал Сойер тихим, сдавленным голосом. – Это к добру не приведет. Доктор сказал, что она ничего не поймет. Ей здесь хорошо, у нее свой мир. Не стоит его разрушать. – Сойер перевел дыхание и продолжил: – В пансионате хороший уход. Она ни в чем не нуждается. Ее приемные родители весьма состоятельны.
Кейт снова повернулась к нему. Ее лицо было залито слезами, губы дрожали.
– Они любят ее? Обнимают, целуют?
– Нет, – вынужден был признать Сойер. – Ее никто не навещает. Родители стыдятся.
– Боже, неужели это правда? – Кейт согнулась от рыданий.
– Кейт, не надо, – уговаривал Сойер, подходя ближе. Когда ее накрыла его тень, она выпрямилась и отступила назад.
– Нет, не подходи ко мне.
– Кейт, позволь мне помочь тебе. – Его голос дрогнул. – Давай я возьму тебя под руку.
– Нет, – всхлипнула она. – Уходи.
Кейт не знала, сколько времени она стояла, опустив голову. Когда она обернулась, Сойера уже не было. Она опять взглянула на дочь. Эмбер посмотрела перед собой ничего не выражающими глазами.
Кейт содрогнулась. Ей хотелось убежать, спрятаться от страшной истины, как она убегала, когда отец избивал маму. Но сейчас пути к отступлению не было. Детство уже давно ушло в прошлое, а вместе с ним и детские порывы.
Неожиданно Эмбер улыбнулась ей милой, обаятельной улыбкой. Это была улыбка Томаса в юности. Горячая волна ярости захлестнула Кейт. Пусть его душа корчится в адских муках, молча кричала она. Он за все заплатит, даже если ей придется самой воткнуть ему в сердце нож по самую рукоятку.
Но это будет слишком легкий конец. Надо заставить его страдать. Долго и мучительно.
Бросив на свою дочь прощальный взгляд, преисполненный любви и муки, Кейт побрела к выходу. Но, подойдя к воротам, она остановилась как вкопанная. Возле «кадиллака» стояла Энджи.
– Энджи… как ты…
Услышав голос Кейт, Энджи ринулась к ней.
– Кейт, умоляю, не сердись, что я суюсь в твои дела, но мне не сиделось дома.
– Как ты узнала, где я? – Не дожидаясь ответа, Кейт покачала головой. – Понимаю. Ты поговорила с Сойсром, а он разыскал меня.
– Точно. Он приезжал к нам домой и спрашивал о тебе.
Кейт судорожно вздохнула.
– Я знаю, что ты в отчаянии, – сказала Энджи и сама расплакалась. – Давай я тебе помогу. Не отказывайся. И между прочим, знай, что я тебя не предавала. Когда Дэйв полез с расспросами, я послала его подальше.
Кейт улыбнулась сквозь слезы.
– О, Кейт, – только и смогла произнести Энджи, бросаясь к ней.
Впервые за долгое время они обнялись. Потом Энджи сказала:
– Ну, поехали домой.
Взявшись под руки, они пошли к своим машинам. Кейт положила руку на дверцу, собираясь сесть за руль, но почему-то остановилась.
– Подожди, я сейчас, – сказала она, оглядываясь на большой белый корпус главного здания.
– Куда ты? – удивилась Энджи.
– Я на минутку. Ты поезжай, я тебя догоню.
Энджи недоверчиво посмотрела на нее, но спорить не стала.
– Ну, раз ты так хочешь…
Кейт слабо улыбнулась ей:
– Я быстро.
Она мучилась неуверенностью. С каждым шагом она убеждала себя, что это совсем не обязательно. Никто не знает правду. Это и к лучшему. Энджи до сих пор не проговорилась и никогда ее не выдаст. Похоже, Сойер тоже не проговорился, хотя она бросила ему горькое обвинение.
Достаточно было остановиться, повернуть в обратную сторону, сесть в машину, поехать домой и продолжать жить, как прежде. Ее жизнь шла по накатанной колее, у нее было все, она могла планировать свое будущее.
– Ну же, Кейт, решайся! – приказала она себе вслух. Она твердым шагом вернулась к главному зданию и направилась прямо к кабинету мистера Ренфроу. Он стоял в коридоре и разговаривал с какой-то женщиной. Завидев Кейт, он улыбнулся:
– А, судья Колсон, мне показалось, вы уехали. Вы что-то забыли?
Кейт остановилась перед ним, набрала побольше воздуха и произнесла с ответной улыбкой:
– Да, можно сказать, я кое-что забыла.
– Что же? – Повернувшись к своей собеседнице, он извинился: – Будьте добры, подождите одну минуту.
Женщина кивнула и отошла в сторону.
– Извините, что отрываю вас, – сказала Кейт.
– Ничего страшного. Так что же вы забыли?
Кейт сказала ровно и твердо:
– Я забыла вам сказать, что Эмбер Стерлинг – моя родная дочь.
Мистер Ренфроу раскрыл рот.
– Да, именно так, – подтвердила Кейт без тени смущения.

Глава 49
В течение нескольких недель Кейт пыталась забыться, с головой уйдя в работу. Но, вспоминая свою дочь и ее печальную участь, она приходила в отчаяние. Несмотря ни на что, она решила достучаться до сердца Эмбер, пусть это потребует длительного времени и напряжения всех душевных сил.
Прежде всего необходимо было смириться с мыслью, что у взрослой девушки был ум пятилетнего ребенка. Об этом мучительно было думать, но Кейт не оставляла надежду. Независимо от того, победит ли она на выборах, Кейт поклялась себе, что ее девочка никогда больше не будет заброшенной.
Администрация пансионата пошла ей навстречу. Хотя чета Стерлингов назначила пожизненную ренту для ухода за Эмбер, они отказались от родительских прав и попросили директора быть опекуном их приемной дочери. Мистер Ренфроу разрешил Кейт навещать Эмбер в любое время.
Кейт мечтала, чтобы и в отношениях с Сойером наступила такая же ясность. Думать о нем было тягостно. Горечь их разлуки и несчастье дочери разрывали ее сердце. И снова она пыталась забыться, с головой уходя в работу.
Она не только вела множество дел, но и сама выступила свидетелем во время суда над Харленом Муром. Кейт постоянно держала этот процесс в поле зрения. Если бы даже ей не пришлось давать свидетельские показания, она бы все равно сидела среди публики в зале заседаний, сколько позволяло время.
Харлен окончательно зарвался. Она давно это предвидела. Его привлекли к суду за то, что он обманным путем продал покупателю земельный участок, отравленный ядовитыми химикатами.
Кейт незаметно сидела на задней скамье, пока Харлена подвергали перекрестному допросу. Обвинитель спросил, признает ли он себя виновным в подкупе должностных лиц.
– Нет! Это клевета! – Харлен изобразил праведный гнев. – Я никогда в жизни не давал взяток.
Что он говорил дальше, Кейт не слушала. Она вся кипела: ведь этот мерзавец пытался подкупить ее.
Когда заседание объявили закрытым, она прошла в кабинет окружного прокурора и сказала:
– Карл, если по делу Мура требуется свидетель, я могу дать показания.
Оставалось дожидаться, пока ее вызовут. Кейт не сомневалась, что ее показания поставят последнюю точку в деле Харлсна. У него теперь будет много свободного времени для размышлений.
Но оставался еще один человек, чей черед пока не наступил. Томас.
– Господа присяжные, прошу вас проследовать за судебным приставом в комнату для совещаний, – громко и отчетливо произнесла Кейт.
Когда присяжные поднимались со своих мест, в зале – стояла непривычная тишина. Бен Эпплгейт провозгласил:
– Прошу всех встать.
Кейт поспешила к себе в кабинет. Она не знала, сколько времени присяжные будут совещаться перед вынесением вердикта, но подозревала, что очень долго.
Запутанный процесс тянулся бесконечно, хотя и защита, и обвинение подготовились вполне профессионально. Как бы то ни было, ее функции на этом закончились.
Кейт рассчитывала, что у нее появится хоть немного свободного времени, тем более что процесс по делу Харлена Мура тоже был завершен. Как она и предполагала, его приговорили к тюремному заключению.
Кейт со вздохом сняла мантию и повесила на вешалку. У нее заурчало в животе. Она вспомнила, что с самого утра так ничего и не ела. В последнее время она стала равнодушна к еде.
Прошло полтора месяца с тех пор, как она впервые увидела Эмбер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42