Есть ли у нее моральное право упрятать за решетку семидесятипятилетнего старика до конца его дней?
По закону она могла назначить ему любое наказание – от тюремного заключения сроком от пяти до девяноста девяти лет вплоть до пяти лет условного заключения без присуждения штрафа.
В раздумье Кейт снова и снова листала документы. Когда она наконец приняла решение, она почувствовала себя совершенно измочаленной – и морально, и физически. Часы пробили двенадцать.
Ну и день. Кейт понимала, что ее решение накалит страсти в обществе и не прибавит ей славы. Она не ожидала для себя ничего хорошего и тем не менее успокоилась.
На сегодня достаточно.
На письменном столе надрывался телефон. Харлен Мур даже обрадовался. Они с женой уже полчаса скандалили из-за денег, и он не чаял, как от нее отделаться.
– Не бери трубку, – раздраженно потребовала жена.
– Вот еще! – Харлен подошел к письменному столу и, прежде чем ответить, прочистил горло. – Слушаю.
– Вы читали газеты?
Звонил Дэйв Нильсен. Харлен отвернулся от озлобленного, изборожденного горькими морщинами лица жены. Конфликт возник, едва они сели завтракать. Жена требовала развода. Харлен был бы только рад – он уже много лет содержал любовниц, однако ее условия казались ему совершенно неприемлемыми. Она действовала точно так же, как его партнер, стремясь урвать больше, чем Харлен готов был заплатить. Но разделаться с партнером будет легче, а жена, чего доброго, обчистит его до нитки, если дело о разводе попадет к какому-нибудь упрямому крючкотвору вроде Кейт Колсон.
– Ну, допустим. – Ему трудно было перестроиться.
– Она сыграла нам на руку. Весьма вероятно, что это решение будет означать конец ее карьеры. – Не дождавшись реакции Харлена, Дэйв продолжал: – Уж во всяком случае, ее репутация будет изрядно подмочена – эти горлопаны из «Права на жизнь» так просто не успокоятся.
– Согласен. – Под холодным взглядом жены Харлен предпочитал ограничиваться обтекаемыми фразами.
– Вы еще не придумали, как мы можем это использовать в своих интересах?
– Есть кое-какие соображения.
– Какие же?
– Это не телефонный разговор. Лучше встретиться у меня в конторе. – Харлен, не прощаясь, повесил трубку.
– Кто звонил? – спросила жена. – Очередная подружка?
– А хоть бы и так? – Харлен был сам не рад, что у него вырвалась грубость. Он знал, что играет с огнем, но не мог спокойно смотреть на свою жену. Она пускала на ветер все, что он зарабатывал, во всяком случае, у него создалось такое впечатление.
– Думаешь, ты недосягаем, – тихо сказала жена, – но придет время – ты свое получишь сполна.
Когда она вышла, Харлен протянул руку за салфеткой и вытер лоб. На тарелке остался недоеденный омлет. Вначале он казался вполне аппетитным, но сейчас Харлена прямо-таки затошнило. Выругавшись, он отодвинул тарелку.
У него созрело твердое решение: если он пойдет ко дну, то не в одиночку. Ему есть кого потянуть за собой.
С этой мыслью он вышел из дому, ощущая небывалую легкость.
– Эй, Престон, постой-ка!
– Мне некогда, – отмахнулся Мик от собрата репортера. – Я убегаю.
– Намечается горяченькое дельце?
– Вроде того.
– Сразу видно. У тебя плотоядный вид.
Мик недовольно фыркнул.
– Ладно, позже поговорим, – засмеялся репортер.
Мик не счел нужным отвечать. Он схватил фотокамеру и блокнот: пришло самое время наведаться к этой достопочтенной Колсон. Он ждал удобного случая. Наведя кое-какие справки, он узнал, что судья почти никогда не дает интервью. Но от него она так просто не отделается. Он сумеет прорваться к ней и задать парочку каверзных вопросов. Из этого посещения можно будет слепить неплохой материал. И потом, надо отрабатывать полученный аванс.
Прежде чем вложить в блокнот газетную вырезку, он еще раз пробежал глазами заголовок: «Судья выносит решение по делу о милосердном убийстве». Ниже шел текст: «Подсудимый, Пол Бронсон, приговорен к пяти годам условного заключения…»
В обществе уже поднялся ропот. Если интуиция его не обманывает, большинство американцев встретит решение судьи Кейт Колсон с крайним неодобрением. Уже сейчас многие поговаривали, что оно создает опасный прецедент.
Мик не стал читать дальше. И так ясно, что судья надела себе петлю на шею. Теперь надо сделать так, чтобы эта петля затянулась.
Насвистывая, Мик пошел к машине.
Глава 34
Кейт снимала судейскую мантию, когда в дверь постучали.
– Войдите, – сказала она и, к своему удивлению, увидела Энджи.
– Могу поспорить, ты меня никак не ждала. – Улыбка Энджи получилась натянутой.
Кейт не отрицала:
– Действительно. Что тебя вдруг сюда привело?
– У меня в городе назначена встреча, и потом… – Энджи запнулась и неловко заерзала. – Мы договорились встретиться с Дэйвом, а я приехала пораньше.
Кейт тоже изобразила улыбку.
– Раз так – садись.
Энджи плюхнулась на стул и без предисловий начала:
– Ты знаешь, что я была у мамы?
Кейт пришла в замешательство:
– Знаю, но какое…
– Мама нашла у себя вот это и просила передать тебе. – Энджи привстала и протянула потрепанный конверт.
Кейт озадаченно посмотрела на него:
– Ума не приложу, что бы это могло быть?
– Открой – увидишь.
Неуверенность в голосе Энджи почему-то не насторожила Кейт. Она молча подняла клапан и вытащила маленький любительский снимок. Сначала на ее лице не отразилось ничего, но через мгновение оно побелело как снег.
– О-о, – простонала она.
Энджи встревоженно посмотрела на нее и встала со стула:
– Тебе плохо?
Кейт жестом отстранила ее.
– Нет… ничего. Просто я не ожидала… – Она не могла продолжать. Кейт никак не думала, что со старой фотографии на нее посмотрит крошечное детское личико. Долгие годы она переживала, что у нее нет хотя бы маленького снимка дочери.
У Кейт задрожали руки. Какая милая девочка. На фотографии она показалась Кейт еще красивее, чем в воспоминаниях: пухлые румяные щечки, аккуратно очерченный ротик, длинные ресницы.
– Ты сядь, прошу тебя. – Энджи сделала движение, чтобы поддержать ее под руку.
Кейт снова отстранила ее.
– Все в порядке. Просто в первую минуту это было такое потрясение…
– Я этого опасалась, но мама сказала, что надо тебе отдать. – Энджи испытывала неловкость. – Честно говоря, мы даже поспорили.
– Конечно, надо было отдать. – Кейт не могла оторвать глаз от детского лица. Сердце готово было выскочить у нее из груди. Глаза застилали слезы, но она тут же смахнула их ладонью.
Энджи стояла молча. Наконец Кейт подняла глаза:
– Прости, Энджи, мне надо побыть одной.
Энджи не скрывала облегчения.
– Конечно-конечно, мне все равно уже пора.
– Спасибо, – прошептала Кейт.
– Знаешь, Кейт…
– Прошу тебя, ничего больше не говори.
Оставшись одна, Кейт тяжело опустилась на стул. Ноги ее не держали. Душу наполнила ярость, и это было лучше, чем обжигающая боль.
– Чтоб тебе сгореть в аду, Томас Дженнингс!
Кейт не могла сказать, сколько времени она так просидела, как дошла до туалетной комнаты и вымыла лицо. Потом она посмотрела на себя в зеркало, чтобы убедиться, что на нем не осталось следов мучивших ее переживаний. Томасу еще воздастся по делам его.
Старая фотография подхлестнула ее страстное желание разыскать дочь; помочь в этом мог только один человек. У Кейт до сих пор дрожали колени. Она опять села за стол и потянулась к телефонному аппарату, но в этот момент настежь распахнулась дверь.
– Я ему говорила, что сюда нельзя! – отчаянно кричала Лесли из-за спины какого-то человека, которого Кейт видела впервые.
Кейт вся ощетинилась.
– Что это значит? Кто вы такой?
– Мик Престон, ваша честь.
– Не иначе как репортер, – брезгливо сказала Кейт.
Непрошеный посетитель не счел это оскорблением.
– Я уже битый час пытаюсь к вам прорваться, а эта дамочка, – он указал на Лесли, – отказывается даже доложить обо мне.
– Я… – начала Лесли.
Кейт подняла руку:
– Не волнуйтесь, Лесли. Я сама разберусь.
Лесли нехотя вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Кейт сжала кулаки.
– Я добьюсь, чтобы вас уволили с работы за эту выходку.
Его лицо, квадратное и загорелое до красноты, хранило все то же нахально-дерзкое выражение.
– Попробуйте, ваша честь, только вряд ли у вас получится.
– Убирайтесь из моего кабинета, пока я не вызвала охрану.
Он навел на нее объектив фотокамеры.
– Как прикажете, ваша честь, готов повиноваться.
– Убирайтесь, – повторила она сквозь зубы. – И чтобы больше я вас не видела.
– А вот с этим сложнее, – издевательски откликнулся он. – Судьба нас еще не раз сведет вместе.
Кейт медленно обвела его взглядом с головы до ног. На ее лице отразились все эмоции: презрение, неприязнь и скука. Мик вспыхнул и злобно поджал губы.
– Если вы думаете…
– Если вы сию же минуту не уберетесь, вас вышвырнут пинком.
Он засмеялся, вразвалку направился к дверям и исчез.
Кейт несколько раз глубоко вдохнула, чтобы взять себя в руки. В обычное время она бы просто махнула рукой на такого наглеца – ей уже приходилось сталкиваться с людьми вроде Мика Престона.
Она отыскала глазами фотографию на столе. Ее дитя. Кейт столько лет была сильной. Сейчас не время отступать.
Единственной ее надеждой оставался Сойер Брок. Кейт набрала его номер.
Услышав телефонный звонок, Сойср вошел в кабинет и снял трубку:
– Брок слушает.
– Говорит Кейт Колсон.
На какое-то мгновение он растерялся. Ее мягкий грудной голос застал его врасплох. Сойер даже разозлился на себя.
– Алло, вы слушаете?
– Да-да, – сказал он более резко, чем хотелось бы. Возникла секундная пауза.
– Вам удалось выяснить что-нибудь про этот монастырь?
– В общем, да.
– Значит, есть новая информация? – настойчиво добивалась она, с трудом сдерживая волнение.
– Дело в том, что… – Он медлил, не решаясь сказать ей, что новости оказались неутешительными.
– Может быть, нам следует поговорить лично? У меня для вас тоже кое-что есть. Предлагаю вам встретиться.
– Где?
– Я собиралась пройтись по парку.
Он снова пришел в замешательство.
– По парку? – переспросил он.
– Ну да.
В ее голосе он уловил улыбку. Пальцы крепче сжали трубку.
– Как вам будет удобно.
– Вы понимаете, о каком парке идет речь?
– Поскольку вы собираетесь пройтись пешком, это, наверное, парк перед зданием суда.
– Совершенно верно. Жду вас в павильоне.
– До встречи.
Он повесил трубку и посмотрел в окно. Небо затянулось угрожающими тучами. В парке? Он покачал головой. Разве мыслимо понять, что у женщин на уме?
Кейт не сразу заметила Сойера. Благодаря этому он получил возможность как следует ее разглядеть. Она отрешенно сидела на скамейке внутри павильона, погруженная в глубокое раздумье. Его поразил ее одинокий и печальный облик.
Но ничто не могло омрачить ее манящую красоту. В полумраке павильона ее светлые волосы излучали серебристый блеск. Черты лица отличались классическим совершенством, которое так часто привлекает фотографов, но неизбежно ускользает от объектива.
На ней был светло-сиреневый костюм. Этот нежный цвет выдавал ее беззащитность. У него защемило сердце. Он переступил с ноги на ногу.
Она повернулась, и их глаза на мгновение встретились. Что-то блеснуло в ее взгляде. Страх? Любопытство? Желание? От такой догадки у Сойера перехватило дыхание.
Сойер приблизился к Кейт. Только тогда она встала и, не глядя на него, спросила:
– Ничего, что я попросила о встрече?
– Конечно. Это в порядке вещей.
Они сели на скамейку, отодвинувшись на значительное расстояние, чтобы удобно было разговаривать, повернувшись лицом друг к другу. Однако оба почувствовали себя неловко, когда между ними повисло тяжелое молчание.
– У вас усталый вид, – неожиданно для себя сказал Сойер.
Она вскинула голову, и он почувствовал, что переступилб границу допустимого. Еще раз.
– Это от досады, – призналась она и тут же отвернулась, словно стыдясь излишней откровенности.
Сойер почувствовал неладное. Она и впрямь казалась раздосадованной, но почему-то лишилась привычной самоуверенности.
– Вам, наверное, нелегко далось вынесение приговора.
Ее губы тронуло подобие улыбки.
– Значит, вы читали газеты?
– Думаю, весь город читал газеты.
– Или смотрел телевизор, – удрученно сказала она.
– Я уверен, что ваше решение правильно.
Она нахмурилась:
– Вы серьезно?
– Вы поступили по совести. – Он передернул плечами. – Я и сам стараюсь так работать. Какое мне дело до мнения посторонних?
– Я, к сожалению, не могу позволить себе пренебрегать чужим мнением, – сказала Кейт, поправляя непокорную прядь волос.
Сойер пропустил ее слова мимо ушей. Он заметил, как от этого движения ее блузка натянулась на полной груди. Его бросило в жар. Он хотел ее, понимая несбыточность своего желания.
– Наверное, вы правы, – с трудом выговорил он, скорее догадываясь о смысле ее слов. – Вы, как-никак, вступили в предвыборную борьбу.
– Если я не ошибаюсь, это колкость?
Сойер улыбнулся:
– Восхищен вашей тактикой, уважаемая судья.
Она склонила голову набок.
– Слушая вас, трудно в это поверить.
Он скривил губы.
– С какой стати мне лицемерить?
– В самом деле, с какой стати? – Она пристально посмотрела ему в глаза.
Он только пожал плечами и принялся рассматривать тяжелые грозовые тучи. Надо же было додуматься: тащиться в парк… Хотя, с другой стороны, что-то в этом есть.
– Что вы можете мне сообщить?
Сойер оторвался от созерцания темного неба.
– Я выяснил местоположение монастыря.
– Как я надеялась это услышать!
– Напрасно вы думаете, что это хорошая новость.
Краска отхлынула от ее щек.
– То есть?
– Монастыря больше нет. – Она молчала, и Сойер продолжал: – Теперь на этом месте жилой квартал.
Можно было сообщить об этом по телефону, но Сойер привык считать все деловые разговоры не телефонными. При общении с клиентами или подозреваемыми он предпочитал смотреть им в глаза. Трудно отказаться от старых привычек.
– Что ж, такую возможность нельзя было исключать. – И голос, и взгляд Кейт выражали безысходность.
Сойер поддался порыву. Он потянулся к Кейт и накрыл своей ладонью ее хрупкую руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42